Шеррат стоял на перекрёстке трех тоннелей, прижавшись лбом и ладонями к камню. Шаркан учил, что в определённого рода состоянии, сосредоточившись, можно настолько глубоко слиться сознанием с окружающим миром, что тот сам подскажет верное решение или даст совет, где искать ответы на свои вопросы. Если, конечно, ты правильно сформулируешь их. Старик говорил, что во многом отсюда когда-то пошла вера в Духов, в их поддержку и участие советом в жизни турианцев. И неизменно добавлял, что это, впрочем, лишь одна из форм восприятия одного и того же явления.

Шеррат старался, но нужное состояние приходило не всегда. Иногда ему казалось, что он действительно “слышит”, что происходит на поверхности или за несколько тоннелей от него, а иногда всё заканчивалось лишь усталостью и головной болью. И тогда Шаркан ободряюще говорил, что всё приходит с опытом.

Вчера ему удалось отыскать дорогу в лабиринте. Самостоятельно. Поэтапно проделывая всё то, чему его учили. Но сейчас результата не было. Шаркан как-то упоминал, что в насыщенных жизнью местах это делать проще, чем там, где царит запустение. Но вчера ведь у него получилось. Получилось пройти старыми тоннелями, которыми никто не пользовался уже много сезонов. Почему не выходило сейчас?

Отойдя от стены, Шеррат присел на пол и растерянно уставился на испещрённую трещинами скалу. Понемногу он начал понимать, в чём причина сегодняшней неудачи: он устал. Он элементарно устал. Вчерашний день отнял слишком много сил. Сейчас его взора хватало, самое большее, на десяток шагов. Эти места давно уже были мертвы, и все попытки Шеррата “услышать” их напоминали попытки разбудить скелет. Окончательно вымотавшись, охотник повернул обратно к жилищу старухи.



По телу пробежала дрожь. Игнис поджала ноги и потянула к плечам “одеяло”. Сырость холодной, неприятной ящерицей пробралась под грубую ткань, собирая на свою чешуйчатую шкурку драгоценное тепло. Спиной инстинктивно подавшись назад ― туда, где всю ночь был тёплый бок Шеррата, ― Игнис на этот раз наткнулась там лишь на пустоту. Турианка открыла глаза и обернулась. Вторая половина ложа была пуста. Как и сама комната. Шеррат исчез.

Это окончательно разбудило женщину. Игнис села, зябко потирая плечи, и снова окинула взглядом комнату, как будто хотела удостовериться, что она ей не снится. Тихий тоскливый свист в воздуховодах, сырость, полумрак и тускло блестевшие в свете химического светильника грани минералов в стенных нишах убедили её, что произошедшее накануне не сон.

Игнис потянулась к “одеялу” и накинула его себе на плечи. От неожиданно нахлынувшего чувства одиночества и потерянности стало ещё холоднее. Скрипнули пластины на боках, занемевшие пальцы сжали края покрывала, и Игнис на секунду вдруг показалось, что ещё немного ― и от её дыхания пойдёт пар.

Тихий шорох привлёк внимание. Она повернула голову, надеясь увидеть Шеррата, но это был лишь стебель тростника, упавший со сложенной в углу кучи. Чувство тоски и безысходности усилилось. Игнис укуталась в покрывало с головой, но это не помогло ей согреться. Сердце стиснуло ледяными когтями, появилось нестерпимое желание разрыдаться.

С тростниковой кучи упал ещё один стебель. И теперь Игнис поняла, почему. Огонь в печи погас, и она успела достаточно остыть, чтобы через незакрытые заслонку и поддувало в комнату пробрался ветер из системы воздуховодов. А вместе с ним вернулись сырость и холод. Нужно было заново разжечь огонь.

Игнис поднялась, подошла к печке и, убедившись, что в топке не осталось ни одного уголька, принялась ломать тростник и наполнять им печь. Сухие стебли занялись быстро, наполняя комнату теплом. Глядя на огонь, Игнис почувствовала себя лучше, свернула покрывало и положила его на их с Шерратом импровизированную постель. “Интересно, куда он ушёл?” ― подумала турианка, но пойти проверить даже верхнюю пещеру, где был выход наружу, она не решилась. Слишком велик был страх не найти обратной дороги в этом незнакомом переплетении туннелей.

Она вернулась обратно на жёсткое ложе. С видом затравленного зверька Игнис в который раз обвела глазами пещеру, минералы, уголок со старушечьей постелью и снова накинула на плечи покрывало. Теперь уже не столько в защите от холода, сколько в защите от чего-то более неясного и непонятного, давлевшего над ними с момента обвала в Лабиринте. Такой её и застал, вернувшись, Шеррат.

Покинув холодные тоннели и окунувшись в тепло прогретой пещеры, Шеррат ощутил прилив сил, словно жар от печки обжёг и заставил отступить назад на пару шагов атмосферу уныния и безысходности. Если бы здесь ещё не было бы так сыро... Но Шеррат надеялся, что за пару дней их пребывания тут сырость исчезнет.

― Я осмотрел ближайшие тоннели. Один заканчивается тупиком, который, похоже, раньше был кладовой. Сейчас там ничего нет, кроме пыли и трухи. А остальные завалены, ― Шеррат присел на лежак рядом с Игнис. ― Но они обвалились давно. Не по нашей вине... ― турианец нервно дёрнул головой, вспомнив обвал. Этот момент пополнил коллекцию не лучших его воспоминаний.

Зная, сколь неприятны принесённые им новости, Шеррат ободряюще положил ладонь на плечо Игнис. И убрал её немного позже, чем когда хотят лишь только подбодрить.

― Значит, ― голос женщины дрогнул, ― нам отсюда не выбраться? Придётся ждать окончания Ливня?

― Видимо, да, ― ответил Шеррат. ― Должна быть ещё дорога по склону холма, по которой старуха в сухой сезон приходила в селение. Сомневаюсь, что по ней можно пройти сейчас, ― охотник задумался. ― А, ты не разбиралась дальше в вещах?

— В каких вещах? — она повернула к нему голову и поняла, что Шеррат говорит о вещах старухи. — Нет. Только разожгла огонь.

― Я подумал, что, раз уж мы здесь надолго застряли, то стоит осмотреться повнимательнее. Может, среди старухиных запасов есть ещё что-то полезное, что могло бы нам пригодиться.

― Не знаю, ― в сомнении повела жвалами Игнис. ― Мне как-то одного раза хватило. Лазить по чужим сундукам и личным вещам…

― Ну, я не думаю, что старуха внезапно появится у нас за спиной и раскричится, ― хмыкнул Шеррат.

Поднявшись, он подошел к ларям и принялся более детально изучать их содержимое. Но к заметному своему разочарованию принципиально нового ничего там не нашёл. Разве что убедился, что отшельница была очень запаслива: пищевых брикетов им двоим с Игнис хватило бы на много месяцев, а различных видов трав и их сборов, насколько можно было судить по количеству мешочков, в ларе лежало не меньше двадцати. Неисследованным оставался только сундук, стоявший в ногах старухиной постели. Шеррат откинул крышку и щёлкнул зубами.

― Игнис, не хочешь взглянуть? ― позвал он. ― Кажется, это больше по твоей части.

Она заглянула внутрь, и руки сами потянулись к содержимому сундучка. Сверху лежали две сложенные рубахи из уже начинавшей рассыпаться грубой ткани. А вот под ними…

В левом углу были аккуратно сложены книги, тетради, собранные в альбомы и отдельные листы бумаги, пластиковые и кожаные папки. Середину сундука перекрывала деревянная вставка, разделённая перегородками на несколько мелких секций, в которых лежали вырезанные из дерева и раскрашенные разными цветами украшения: бусы, браслеты, подвески на шнурках, заколки для одежды. Одной из подвесок была выделена отдельная секция. Вынув небольшой деревянный кругляшок, Игнис увидела, что на обеих его сторонах вырезаны очертания обращённых ладонями друг к другу рук, а между ними ― две капли неправильной формы, капающие навстречу друг другу.



― Тшаис? ― удивлённо пробормотала этнограф. ― Интересно, откуда? ― она вспомнила про алтарь в келье Шаркана и с улыбкой заметила: ― Культов здесь не по числу жителей много…

― Не исключено, ― рассеянно отозвался Шеррат, также осматривая содержимое сундука.

Украшения его не сильно заинтересовали. Поначалу он потянулся к книгам, но потом передумал и извлек пару тетрадей и папку. Одна оказалась дневником, как понял охотник, перелистав ее до конца, причем последняя запись была сделана ещё задолго до его рождения. Похоже, дневник содержал информацию о первых годах жизни старухи на Тригинте, что, конечно, вызывало интерес, но было не настолько актуально в данный момент. Вторая тетрадь была заполнена записями на неизвестном Шеррату языке, а страницы её покрывал нарисованный от руки орнамент.

Он перешёл к содержимому папки, похожей на те, что лежали в сундуке Шаркана. Чего только тут не было... Листы бумаги со столбцами чисел; сделанные с большим старанием зарисовки минералов; один раз даже попалась карта поверхности, как понял Шеррат по имевшимся на листе названиям, очертаниям возвышенностей, долин и оазисов. Просмотрев пару десятков листов он устал, остановился и отложил бумагу в сторону.

― Да уж, времени зря она явно не теряла.

Видя, что её наконец готовы слушать, Игнис положила медальон обратно и продолжила:

― Честно говоря, не ожидала я встретить Тшаис за пределами Палавена. Культ пришёл в упадок больше тысячи лет назад. Если только его не вывезли за пределы планеты ещё в Войну за Объединение… ― за рассуждениями она тоже обратила внимание на исписанные цифрами листы. Пробежавшись глазами по одному из них, она издала тихий щёлкающий звук. ― Шеррат… А, знаешь, что это такое? Это очень похоже на результаты анализа горных пород, какие делают геологи, когда производят оценку перспективности месторождений, ― Игнис подняла глаза на коллекцию минералов. ― Если эти записи сделаны той отшельницей, про которую ты говорил… Она… она занималась геологией? ― от листов с цифрами, Игнис перешла к карте. ― Ну, да… Вот здесь отмечены места, откуда пробы, и даты, когда они взяты. Духи… это было больше сорока лет назад, ― она внимательнее присмотрелась к карте. ― И это… это здесь… Смотри, это наш посёлок, ― Игнис ткнула когтем в подписанный значок, обозначавший вход в пещеры анахорров. А это её жилище. Где мы сейчас. И тропа вдоль склона холма, ― тонкий пунктир тянулся от подписанного значка к другому, тоже подписанному, но в половину меньшему по размеру.

― Это может нам чем-то помочь? ― спросил Шеррат направляясь к кувшинам с водой. Он уже начинал сомневаться, что у старухи найдётся что-то полезное. Но ведь он мог и ошибаться… И это не давало ему окончательно пасть духом. ”Видимо, плохи наши дела, если даже надежда на ошибку начинает радовать,” ― подумал Шеррат.

― Сейчас? Вряд ли, ― Игнис тоскливо смотрела на карту: до посёлка было не больше трёх-четырёх часов пешего хода. ― Это карта поверхности. Мы просто не дойдём.

Она нехотя отложила лист и взяла тетрадь ― ту, что Шеррат просматривал второй.

― Жаль, ― охотник направился к кувшинам, поднял один и понял, что тот пуст. Тогда он взял соседний и сделал несколько глотков. ― Я думал…

Рука Игнис мягко легла ему на край воротника. Женщина подошла так тихо, что только по звуку дыхания Шеррат почувствовал её присутствие у себя за спиной.

― Я ещё посмотрю. Там много бумаг. Возможно, среди них есть и другие записи ― о лабиринте. Если старуха действительно была геологом, она должна была исходить здесь всё в поисках образцов. Я посмотрю.

Шеррат повернул к ней голову и по её глазам понял, что она изо всех сил старается верить в то, что говорит. О том, верит ли в это он сам, охотник сейчас не хотел думать.

― Пойдешь со мной наружу? ― спросил он.

― Да, пойду.

Шеррат подхватил два кувшина и пошёл к тоннелю, ведущему на поверхность. Положив тетрадь в крышку сундука, Игнис последовала за ним.

― Слушай, а этот культ Тшаис ― он имеет отношение к тшардам и чииддир, о которых ты мне рассказывала? ― спросил охотник.

― Заметил одинаковый корень в словах? ― Игнис улыбнулась. ― Да, имеет. Прямое. Культ в своём составе имел две касты: жрецов ― чииддир, и воинов ― тшард. Собственно, корень обоих терминов ― слово “тшаэ”, означающее “начало” или “исток”. Точно нельзя сказать, откуда пошло название, хотя многие склоняются, что это праиррито-сипранская группа. Культ настолько древний, что его символика встречается ещё среди наскальных рисунков и барельефов, которым больше сорока тысяч лет, ― этнограф перевела дыхание и продолжила: ― Сам символ ― две руки, одна ― тшарды, другая ― чииддир. Между ладонями две капли крови, означающие единство двух каст: касты, которая несёт в себе знания и является наставником и советчиком, и касты, которая несёт в себе силу и является защитником. Символ симметричен в знак того, что внутри культа обе касты имеют одинаковую важность и значимость. Кземна! ― не заметив широкой выщерблены в ступени, она едва не упала.

― Хочешь сказать, что старуха была этой чииддир? ― Шеррат остановился, ожидая, пока Игнис снова нагонит его. Повеяло свежим влажным воздухом, а вдалеке послышался шум дождя ― они приближались к выходу на поверхность. ― Тебе не кажется, что это немного глупо? Женщина-учёный, поклонница культа из седой древности. Здесь, в нашей пустыне.

― Чиида, ― поправила Игнис. ― Это ирритианский язык. Он и его диалекты были распространены на Палавене на территориях, прилегающих к нагорью Ирритан и на нём самом. Это далеко к северо-западу от Сипритина. Очень большое нагорье. Частично ирритианские корни сохранились в современном турианском языке. Но вот грамматика и словообразование у него были ужасные, ― Игнис негромко засмеялась. ― Например, чииддир ― слово неопределённого рода множественного числа. А в женском роде слово звучит как “чиида”. В мужском ― “чиддус”. Есть ещё неопределённый род единственного числа ― “чидде”. Но это слово применялось по большей части к ученикам ― тем, кто “ступил на путь духовного познания”.

Она осеклась и замолчала. Игнис поняла, что её начинает заносить в дебри лингвистики, которые вряд ли могли быть интересны Шеррату.

― Извини, ― пробормотала она. ― Два года назад у меня была большая курсовая по древним наречиям Ирритана. Так что я могу часами говорить на эту тему, ― она вспомнила, о чём её, собственно, спрашивал Шеррат, и вернулась к первоначальной теме: ― Она не была чиидой. Культ давно мёртв. Кроме того, чиида ― это жрица, а кроме маленькой подвески я там больше ничего не видела. Нет, скорее всего, старушка просто увлекалась древней мифологией. Даже подозреваю, где она могла об этом узнать. Геологи нередко бывают в местах, где можно наткнуться на развалины поселений или на те же наскальные изображения. А потом нашла информацию в экстранете. Или вообще узнала о Тшаис уже здесь. Например, от Шаркана.

Стены коридора резко ушли в стороны, и турианцы оказались в уже знакомой им полукруглой пещере, на противоположном конце которой был выход на поверхность. Шеррат поставил кувшины под водяные струи, вышел наружу сам и недолгое время стоял под ливнем, растирая лицо, шею и руки. Когда кувшины наполнились, он вернулся. Его чёрные пластины и кожа, мокрые от дождя, блестели, как антрацит.

― А, может, это всё же старуха первой заговорила с Шарканом о культе? Возможно, у неё уже были какие-то знания о нём, а Шаркан ей объяснил то, чего она не знала?

Шеррат сильно сомневался, что его наставник мог быть “чиддусом”. Конечно, тот был мудр и многое знал, но за все время жизни со стариком, охотник ни разу не слышал от него ничего подобного. Тем более, что Шаркан вообще придерживался ангверства. Учитывая последнее, охотнику слабо верилось в то, что до его появления в посёлке, Шаркан и эта отшельница проводили здесь какие-либо ритуалы из культа, который Игнис называла мёртвым. От последней мысли Шеррат улыбнулся.

― Как я уже сказала, и такое не исключено, ― пожала плечами Игнис. ― Узнав, что он этнограф, она вполне могла спросить его о Тшаис. Если… когда мы отсюда выберемся, можно будет поинтересоваться у него.

Она не стала выходить под дождь и присела у стены на корточки. На тёмно-сером небе не было видно ни одной светлой прожилки. “И так будет ещё два месяца...” ― Игнис не хотелось думать о том, что им с Шерратом придётся провести столько времени одним, если среди записей отшельницы не найдётся карты подземных коридоров, или же если окажется, что тот путь, по которому они пришли сюда, был единственным.

― Возможно, покопавшись в её дневниках, мы поймем, как все было на самом деле. ― Шеррат легко поднял кувшины и приблизился к Игнис. ― Пойдем посмотрим? ― его тоже беспокоила перспектива долгого ожидания окончания Ливня: слишком многих он видел из тех, кто по той или иной причине вынужденно пробыл в одиночестве несколько недель, а то и месяцев, и повредился из-за этого рассудком.

После “прогулки” настроение у Игнис улучшилось. Окончательно пропал давивший на плечи холод, а на его месте прочно обосновалось любопытство. Шеррат был прав: хранившиеся в сундуке бумаги следовало внимательно изучить. Если старуха вела записи о минералах, которые находила в здешних пещерах, она могла записывать и другие интересовавшие её вещи, вела дневник, из которого многое можно было бы узнать о жизни как самой отшельницы, так и вообще анахорров. И сравнить с тем, как они живут сейчас. Исследование в динамике… Игнис сама не заметила, как от нетерпения начала теребить подбородок. Даже желание найти среди геологических карт схемы подземного лабиринта и с их помощью отыскать дорогу к посёлку отступило у неё сейчас на второй план.

Едва вернувшись в пещеру, она принялась за дело. Выбрав из стопки тетрадей одну, показавшуюся ей наиболее ветхой и старой, она открыла её и не смогла сдержать возгласа удивления.

― Хар-ах! ― перед глазами Игнис запестрели строчки рукописного текста на языке, который она смогла опознать только потому, что он входил в число тех, про которые была её курсовая. ― Духи! ― этнограф перелистнула страницу. ― Шеррат! Шеррат, ты знаешь, что это такое?! ― пальцы сильно сжали обложку тетради, и когти прорвали старую, ставшую хрупкой синтетическую бумагу.

Охотник подошёл ближе и вопросительно уставился на Игнис. Для него это был лишь непонятный набор символов, отдалённо напоминающих турианские буквы.

― Поразительно… ― продолжала говорить турианка. ― Это приксис ― наддиалект ирритианского и основной литературный язык Ирритана и территорий к югу и юго-востоку от него, ― Игнис открыла последнюю страницу тетради и увидела написанные в два столбца словосочетания и отдельные слова. ― Это не почерк Шаркана. Это писала она.

― Я в этом ничего не понимаю, ― отозвался охотник, всматриваясь в буквы. Знание древних турианских языков не входило в число его талантов, зато проявил себя привитый Шарканом интерес к книгам. ― И что тут написано?

― Отдельные прилагательные, существительные, устойчивые выражения, пословицы, ― Игнис вчиталась в одну из фраз. ― Вот эту поговорку мы и сейчас используем: “Когда ушли стада, то и лацирта в пищу годна.” А это… ― она сильнее развернула тетрадь к свету, чтобы разобрать полустёршиеся от времени буквы, и прочитала по слогам: ― “Им-ар шанги, им-ар Тшаи… ― Взываю к крови, взываю к Истоку,” ― Игнис прищёлкнула жвалами. ― Это литания последователей Тшаис. Похоже, старушка действительно довольно серьёзно увлекалась изучением древних литературных и религиозных памятников.

― Погоди, ― прервал её Шеррат. ― Ты считаешь, что она поэтому осталась? Что-то нашла здесь? ― видя удивление в глазах турианки, он добавил: ― Здесь, на Тригинте?

― Хрмм… ― Игнис развела руками. ― На Тригинте перемешалось очень много разных культур. Возможно, из-за изоляции часть из них прожила дольше, чем на планетах с большими по численности колониями. Не знаю, было ли то, что она нашла здесь, настолько стоящим, чтобы решить остаться, или же возникли какие-то иные причины. Дневники, если они есть, могут сказать больше. Даже если часть из них написана на приксисе, я смогу их прочитать. Мне понадобиться на это больше времени, но… его у нас теперь в избытке.

Она снова открыла первую страницу тетради. Чуть погрустневшие глаза медленно побежали по строчкам. Через пару минут Игнис поняла, что читает отрывок из рассказа.

― Кажется, это “Дорога из звёзд” ― известное произведение периода начала освоения космоса. Да-а, работы будет много…

Она отложила тетрадь и пошла к печке. Для работы требовались силы, и в животе уже начинало недвусмысленно бурчать. Нехитрое кушанье поспело быстро. Насытившись, Шеррат и Игнис сидели у стены на покрывале, и турианка смотрела на стопки тетрадей, как смотрит хищник на добычу, которая уже ни за что от него не уйдёт.

― Жаль, что Шаркана здесь нет, ― проговорил охотник, проследив за её взглядом. ― Он бы нам сильно мог помочь.

― Или снова запретил бы мне рыться в чужих вещах, ― засмеялась Игнис.

― Ну, он запрещал тебе рыться не в чужих вещах, а в его, ― весело поправил её Шеррат.

― Нет, это в любом случае дурной тон, ― продолжала хохотать она. ― Тем более, а вдруг я узнаю про ещё один исторический подлог, как с этими селлами? Он мне тогда вообще запретит с планеты улетать.

― Не думаю, что у него получится тебя удержать. Каким образом?

― Не знаю, ― Игнис задумалась. ― Хах! Он может посоветовать коменданту Рогусу в качестве меры пресечения избрать мне исправительные работы в гарнизоне. И так я тут и останусь.

― Ну, тогда тебе определённо повезёт. Потому что Рогус может пристрелить тебя на месте, ― Шеррат усмехнулся, но как-то невесело. ― Слушай, а... тебе обязательно улетать? ― турианец наконец решился на вопрос, который хотел задать уже давно. Он знал, что из-за Ливня Игнис не может покинуть селение, но ведь Ливень не вечен. И когда наступит сухой сезон, она улетит, а он останется на Тригинте. Или не останется, не сможет?..

― Ну, я всё же не дезертир, чтобы стрелять в меня. А вот... ― Игнис умолкла, а потом, озорно посмотрев на Шеррата, спросила: ― А ты бы хотел, чтобы я осталась?

― Хотел бы, ― честно признался охотник, чувствуя, как начинает гореть его воротник и шея. ― С тобой интересно. У меня за много лет столько событий не было, как за эти несколько недель, ― добавил черный турианец, отведя в сторону глаза. Похоже, что он был сильно смущен своим неожиданным признанием.

Молчание длилось недолго.

— А ты хотел бы улететь отсюда вместе со мной? — Игнис не знала, спросила ли она это в шутку или всерьёз. Что-то среднее, с оттенком игры и чего-то тревожно-неясного, похожего на ожидание услышать положительный ответ.

― Хотел бы, ― серьёзно ответил Шеррат. ― Но, не могу. В селение я единственный охотник, да и Шаркан без меня не справится.

Игнис склонила голову на бок, закрыла глаза и небрежно заметила:

— Никого не хочу обидеть, но… не могу не сказать. Мне не показалось, что поселок не сильно ценит единственного охотника, — она поджала мандибулы. — Про Шаркана я согласна: ему будет трудно, если ты улетишь отсюда. Он очень тебя любит. Ты ему как сын. И он без тебя останется совсем один. Так что… — речь турианки резко ускорилась, и она почти скороговоркой выдала: — Коменданту придётся меня здесь оставить и терпеть, хах!

― Ну, я бы не был столь категоричен. Как говорится, мы не ценим что-то или кого-то, пока не потеряем, ― попробовал высказаться в свою защиту Шеррат. Он понимал, что нужен посёлку, как понимал и то, что без него жизнь в селении изменится мало. Если вообще изменится... А вот бросить Шаркана он действительно не мог. ― Не думаю, что с Рогусом будут проблемы, ― в тон Игнис продолжил турианец. ― Когда Ливень кончится, ты сможешь пожить с нами до конца сухого сезона.

Игнис молча из стороны в сторону гоняла босой ногой небольшой камешек, закатившийся на покрывало. Шутить хорошо, но она с трудом верила, что Шаркану действительно удастся убедить коменданта не высылать её с планеты без права на возвращение.

― Это было бы прекрасно, ― сказала она. ― Ещё один сезон… Я бы очень хотела остаться.

― Так оставайся же, ― попросил Шеррат.

― Это не от меня зависит, ― турианка вздохнула и склонила голову к воротнику охотника, словно ища поддержки, какую он дал ей после устроенного Шарканом разноса.

Шеррат приобнял её, коснулся подбородком тонкого гребня Игнис, ощутил тихий, сухой и приятный запах её тела. Снова часто, беспокойно замолотило сердце, как и тогда ночью, когда она оказалась рядом. Повинуясь внезапному порыву, он прикоснулся ладонью к её виску, когтистые крепкие пальцы легли ей на затылок и шею. Ему казалось, что ещё никогда в жизни он не испытывал чего-либо подобного.

Шевельнувшись, Игнис повернула голову к охотнику; изумрудно-зелёные глаза встретились с янтарными, сверкнули хищным весёлым огоньком. Игнис потянулась вверх и прикусила Шеррата за нижние отростки мандибулы. Он вздрогнул, замер, глядя на неё сверху вниз, и, наклонившись, прикоснулся к её лбу своим и немного потёрся о него, втягивая в себя её запах, ещё хранящий нотки другого, неизвестного ему мира.

Игнис улыбнулась, приподнялась, опираясь на его воротник. Осторожно пройдясь кончиком языка ему вдоль края мандибулы, дотронулась пальцами до внутреннего основания воротника Шеррата, ещё чуть выше привстала. Неуверенно и мягко он обхватил её руками чуть выше талии и привлёк к себе, чувствуя, как по коже между его пластин скользят её короткие острые коготки.