Игнис зябко поежилась, и, перевернувшись на спину, открыла глаза. И лёжа на жёстком лежаке смотрела на низкий потолок в её келье в жилище Шаркана слушая ветер тоскливо завывающий в воздуховодах. В последнее время, спустя пару недель после их возвращения из Старых Тоннелей в селении стало немного прохладнее, и воздух с поверхности был более холодным и важным. Шеррат говорил что это Ливень слабеет, но Игнис в это слабо верилось. За два месяца жизни здесь, она уже успела настолько привыкнуть к тому, что на поверхности идёт дождь, что успела почти смириться с мыслью, что он не закончится никогда. И всё же в воздухе чувствовалось ощущение назревающей перемены. Некое оживление словно пробужденное проникшим сверху холодным ветром царило в селении. Жители стали чаще выходить из своих жилищ. И в недавно таких тихих и пустынных тонеллях теперь слышались голоса и шаги. Игнис повернула голову и взглянула на ларец, что стоял в изголовье её ложа, совсем как тот что был в келье Шаркана. И решила что пора вставать и приниматься за работу.

Её работа, уже действительно серьёзная, настоящая ― и это Игнис поняла только спустя время ― началась именно тогда, после их с Шерратом приключения в Старом Лабиринте и возвращения из пещеры отшельницы. С собой удалось забрать много тетрадей и отдельных записей ― тех, что при беглом взгляде показались Игнис наиболее интересными. Многие из них были на приксисе. И на приксисе превосходном. Читая тетради, Игнис поняла, что похоже только сейчас начинает понимать всю красоту этого давно уже исчезнувшего языка, а также то, насколько более глубоко знал этот язык автор записей. Новые слова, речевые обороты, конструкции предложений ― Игнис могла проводить за чтением тетрадей многие часы, прерываясь лишь на еду и отдых.

Часть текстов была посвящена философии культа Тшаэ. Часть представляла из себя отрывки литературных произведений ― как широко известных, так и тех, о существовании которых Игнис и не подозревала. И часть ― личные дневники отшельницы. Изучение записей шло медленнее, чем хотелось бы Игнис: помимо чтения требовалось и писать научный труд, который молодой этнограф теперь планировала превратить в достаточно яркое событие в мире науки и культуры турианцев.

Наверное, не смотря на всё произошедшее, она давно не была так счастлива, как сейчас. Содержание материалов удивляло, поражало, завораживало. И ещё ей нравилось зачитывать и переводить отрывки из произведений Шеррату. И так она тоже могла бы проводить многие часы, если бы не одно но… И этим “но” был Шаркан.

Старый турианец не отчитывал её, не критиковал её работу. После их возвращения он вообще словно отстранился от турианки. Нет, когда он увидел их на пороге своей пещеры, он был обрадован. Правда, как показалось Игнис, эмоции его были более сдержаны, чем могли бы быть в подобной ситуации. Всё же они вернулись. Живыми. И даже невредимыми. Это несколько удивило Игнис, но не удивило Шеррата. На последовавший чуть позже её прямой вопрос, охотник ответил коротко:
― Он всегда знает, что со мной.

― Откуда?

Шеррат пожал плечами, давая понять, что это просто данность, к которой он уже давно привык.

Но и выказанная стариком сдержанная радость вскоре сменилась на его лице хмурым и, что выглядело совсем странным, расстроенным выражением. Он слушал их рассказ о том, как произошёл обвал, как несколько дней они провели в пещере отшельницы на другом конце Лабиринта, и как нашли через изучение её записей дорогу обратно, и с каждой услышанной фразой становился всё мрачнее. Ему явно не нравилось то, что он слышит. Потом, когда рассказ был окончен, он буркнул:

― Ишины и обвал обошли вас стороной. Теперь вы дома. Это главное, ― и больше к этой теме не возвращался, замкнувшись в себе.

Теперь он лишь перекидывался бытовыми фразами с Шерратом и ― намного реже и только когда иначе было никак ― с Игнис. В остальном же он будто не слышал ничего из того, что они говорили. Очень часто теперь Шаркан просто сидел подолгу у алтаря и, погрузившись в свои мысли, флегматично перебирал четки. Но что-то Игнис подсказывало, что он слушает и замечает всё, что она говорит и делает.

Чуть позже она в этом убедилась. Пару дней спустя Шаркан, словно смягчившись, начал вставлять редкие замечания и поправки относительно перевода с приксиса, когда Игнис, увлёкшись, принималась вслух рассуждать о значении того или иного слова или фразы.. Древний язык был многозначным, смысл отдельных слов зависел от смысла предложения. И однажды Шаркан сердито заметил, что молодой этнограф подгоняет смысл предложений под нужный ей, пусть и делает это не злонамеренно, а неосознанно ― просто потому что так перевод выходил лучше и изящнее..

― Никогда не искажай значение слова, каким бы странно звучащим, громоздким или некрасивым бы не выглядел его перевод. Погоня за красотой и благозвучием здесь ― плохая дорожка. Слишком часто она уводит от истины, и слишком часто гуляние по ней влечёт плохие последствия… ― проворчал он как-то после очередной, допущенной Игнис неточности.

― Я всего лишь подобрала схожее по смыслу слово… ― опешила от напора и жара, с которым говорил Шаркан, Игнис. ― Какая разница, что я использую синонимы?

― Огромная! ― нажал старик. ― Поменяешь слово однажды, будешь менять и в дальнейшем. Текст исказится. Потом кто-то другой адаптирует уже твой текст. Потом ещё одна адаптация… И? Что?

Ингнис вдруг поняла его. Поняла, о чём он говорит.

― Если сравнить текст исходный и текст итоговый, они не совпадут по смыслу? ― неуверенно спросила она.

― Вот именно… ― ткнул в неё пальцем Шаркан и снова отстранился, возвращаясь к своим чёткам. ― Не по той дорожке ты пошла. Ох, не по той…

От дальнейших занятий удивлённую последними словами Шаркана Игнис отвлек появившийся изрядно воодушевленный Шеррат. Подошёл к турианке корпевшей над очередной рукописью и спросил:

― Ты идёшь, Игнис?

Она поднялась, словно нехотя, посматривая на оставшуюся кипу листов. Если Ливень должен был скоро закончиться, времени на обработку материала оставалось совсем мало. А позволят ли ей взять с собой рукописи Игнис не знала.

— Да, идём, — ей очень хотелось дотронуться сейчас до руки Шеррата, но присутствие Шаркана удержало её от этого.

Едва они покинули жилище Шаркана, Шеррат сам взял её за руку. И через прикосновение Игнис ощутила его радостное возбуждение. Словно невидимая тяжесть Ливня, несколько месяцев лившегося на поселок, сегодня стала ощутимо меньше, если совсем не исчезла. Так, что будто даже стало легче дышать. Хотя, быть может, это действительно было так, и дышать стало легче от того, что завеса воды стала тоньше и холодный воздух стал более свободно проникать в коридоры. А может быть от того, что пока чёрный турианец вёл её к одному из выходов, ей передался его позитивный настрой.

Снаружи было хорошо. Свинцовые тучи, ещё так недавно нависавшие плотной непроницаемой пеленой, походили на исполосованную когтями ткань. Небо начинало светлеть, а дождь стал слабее. На турианку нахлынули странные чувства ― словно сдавивший душу восторг от завершения чего-то крайне важного в жизни. Или же… начала?.. Но прошла пара мгновений ― и наваждение схлынуло, словно женщина, отдалившись от жилых пещер, стала меньше ощущать настрой большинства жителей посёлка. Игнис поняла, что до завершения Ливня, как и её пребывания здесь, остаётся совсем немного времени. И почувствовала… грусть. Да, она не стала здесь своей, хотя это место действительно завораживало её своими секретами. Несмотря на всю его опасность. Но… дело было не в месте, не в его тайнах. Дело было в Шеррате. Игнис понимала, что… улетит с планеты одна.

― Долго ещё осталось? ― спросила она, прижимаясь к турианцу. Тревожно, ожидая собственный приговор. ― Как думаешь, сколько ещё будет дождь?

― Не долго. За пару дней Ливень совсем закончится, ― проговорил турианец, с искреннем счастьем следящий за падающими с неба каплями. И начнётся только уже после сухого сезона.

— Тогда мне надо начинать собираться, — тихо сказала Игнис, и звуки её голоса переплелись с шумом дождя. — Собрать все бумаги, всё, что успела написать, материалы. Доделывать буду дома.

Она крепко обняла под локоть Шеррата, ткнулась лобной пластиной ему в плечо. Игнис понимала, что он не бросит здесь старика совсем одного. Не может, не должен. Она сама бы так не поступила. А Шаркан не стал бы улетать с планеты, не стал бы возвращаться в Иерархию.

― Может задержишься здесь ещё? Тебе ведь не обязательно уезжать так быстро? ― с надеждой спросил Шеррат.

Игнис с сомнением покачала головой.

― Я не знаю. Мне надо отправить отчёты по работе, о ходе исследований. Но гораздо сложнее то, что я нарушила предписание начальника гарнизона. Рогус вправе выставить меня с планеты и больше никогда сюда не пускать… Не знаю… Я бы… хотела задержаться здесь ещё…

Со стороны входа в посёлок послышался быстрый шелестящий топоток, показался отсвет химического светильника. На площадку перед входом выскочил мальчишка, сжимая в руке маленький фонарик, и радостно устремил глаза сначала на светлеющее небо, а потом ― на Шеррата.

― Смотри, дождь заканчивается! ― пискляво затараторил Виктиан. ― Скоро можно будет выходит! Мама сказала, немного осталось.

― Верно, Виктиан, но пока что лучше повременить с прогулками, ― с наигранной строгостью ответил Шеррат.

Мальчишка насупился, поджал мандибулы. Но потом всё же с надеждой посмотрел на чёрного турианца большими серо-голубыми глазами.

― Шеррат, а ты возьмёшь меня с собой на охоту потом? Я сам поймаю шанду (1). Вот увидишь.

― Сам? ― переспросила его с улыбкой Игнис. Ей нравился не в меру бойкий и любопытный, по сравнению с его старшей сестрой, мальчуган, при малейшей возможности оказывавшийся рядом и любивший задавать вопросы о большом мире, звёздах и других планетах.

― Ну… ― Виктиан смутился. ― Если он мне немного поможет…

― Конечно помогу. Только сразу после Ливня, для прогулок понадобится лодка.

— Сделаем новую лодку вместе! — радостно подпрыгнул Виктиан и гордо посмотрел на Игнис. — Большую. Тебя тоже покатаем.

— Спасибо! — тихо хихикала Игнис, украдкой переглядываясь с Шерратом, а потом погладила Виктиана по голове. — Ну, уж если сделаешь новую и большую, то непременно.

Кожа вокруг глаз мальчишки стала темнее от прилившей от ребяческого смущения крови. А Игнис, смеясь, подняла голову, невольно бросая взгляд на показавшееся ей движение за спиной у Виктиана. Она прислушалась, всматриваясь во мрак прохода, но не услышала ничего, кроме монотонного шелеста дождя, вгонявшего в странное полусонное состояние. И краем глаза заметила в полутьме нечто, похожее на тень высокого, огромного мужчины. А потом ещё одну тень. И ещё. Всего шесть или семь ― она точно не разобрала. Последней была едва различимая тень миниатюрной тонкой фигуры женщины… А в голове всплыли в памяти слова старинной баллады, которую не так давно Игнис вычитала среди записей старой отшельницы:

"Серебряную кровь сохранила сталь.
Сталь проклята за то до конца времён.
Ни его, ни её вовек не жаль:
Проклинаемы для всех, кто с ними да знаком.

Ни его, ни её вовек не жаль:
Проклинаемы для всех, кто с ними да знаком…

Пронесли сквозь века свои тайны в груди.
Им держать ответ за деянья, коих нет…
А раз нет, раз их нет, то за что отвечать?
А за то, а за то, что рожденье таково.

А раз нет, раз их нет, то за что отвечать?
А за то, лишь за то, что рождён таким… "

Из прохода резко потянуло холодом. Игнис вздрогнула, отвлеклась, потерла плечи, а потом, когда снова заглянула Виктиану за спину, не увидела там ничего, кроме размытых в темноте очертаний стен.

На плечи Игнис легла рука Шеррата.

― Ты дрожишь. Думаю, нам нужно вернутся внутрь, ― с заботой проговорил чёрный турианец.

― Да, как-то ещё сыро, ― нахохлился Виктиан. ― Пойдём! Пойдём! Поможешь нам с подготовкой семян. Мама сказала, что надо проверить, чтобы всё было готово к севу.

Игнис улыбнулась. Ей хотелось остаться. Помочь анахоррам с началом нового сезона. Продолжить работу. Остаться с Шерратом. И вместе с тем, она понимала, насколько сейчас от неё ничего не зависит.

― Пойдём, ― сказала она, держа Шеррата под руку.

Втроём, они направились обратно внутрь пещеры.

___________________
1. Шанда ― небольшой местный зверь размером со среднюю собаку.