- Очнись! Проснись! Давай же! Ну!
Темно... Ни черта не видно…
- Открой глаза! Давай же!
В голове как будто стучит отбойный молоток…
- Почему ты не просыпаешься?! Я знаю, ты в порядке!
…это мой пульс? Почему так громко?
- Не время лежать! Все подохнут, как собаки, если ты не придешь в себя!
Голос…
- Давай…
Женский голос…
- Я знаю, ты меня слышишь!
Я… я его впервые слышу…
- Гриддов, мать твою! Очнись!



По груди прошел разряд. Меня будто ударило током раз десять к ряду. Тело не слушалось. Я не мог даже глаза открыть. Дышать было сложно. Что происходит?
- Проснись! – раздался женский голос у меня в голове.
- Не… не могу… - с трудом произнес я.
- Тряпка, черт. Пока ты тут лежишь – все твои планы идут ко дну! Дай руку…
- Не могу…
- Дай сюда чертову руку!
По правой руке прошло тепло. Приятное чувство. По крайней мере, приятнее всего того, что я ощущал до этого. Сделав резкий глубокий вдох, я открыл глаза. Тусклый свет резал их, как нож масло. Каждая клетка ныла и просила побыстрее её прикончить.

Я лежал в какой-то палатке на большой кушетке, одетый в рваную майку и нечеловечески грязные штаны. Единственное, что спасало это помещение от темноты – полумертвая лампа на маленьком столике.
- Я-то уже думала, что тебя пора хоронить, - сказала девушка, сидевшая около меня. Впервые в жизни её видел: ростом она была, казалась, метра под два, длинные темные волосы ложились ей на плечи, свет лампы отражалась в серых глазах. Наряд был ещё тот – длинное черное платье, хотя вспоминая, где я находился, уже ничего не казалось из ряда вон выходящим. Больше всего эта дамочка напоминала странную смесь Фэйт и Манары.
- Манара! – вскрикнул я и слегка приподнялся от нахлынувшего воспоминания. От резкого движения мне стало только хуже. Этот ублюдок её прикончил. Так глупо. Так глупо попасться. Это было последнее, что я помнил.
- Хей, хей, аккуратно. Ты сейчас слаб как щенок, который только что глаза открыл, - девушка схватила меня за руку. Странно, но я почти не чувствовал её прикосновения – лишь то приятное тепло разогревало руку.
Даже не знаю, какой вопрос хотелось задать мне первым: «Где я?», «Что случилось?», «Кто ты, черт возьми тебя, такая?».
- Вопросы позадаешь позже, - ответила незнакомка, как будто читая мои мысли, - тебе нужно встать. Там, возле лампы, возьми панацелина. Он поможет.
- Встать? Ты издеваешься? Я еле дышу, - прохрипел я.
- Извини, не могу его тебе дать. Сам как-нибудь, ладно? – сказала девушка, мило улыбнувшись и слегка наклонив голову. Не знаю кто она, но она сука.

Повернувшись на правый бок, я попробовал дотянуться до столика рукой. Тщетно. И жутко больно. Снова попытавшись достать до лекарства, я, просто на просто, упал с кушетки и приземлился на живот. Описать боль было не сложно. Что-то между агонией и ампутацией. Позади меня раздался миловидный женский смешок. Точно – сука.
Проползя до злополучного столика, я подтянулся за панацелином. Снеся рукой лампу, я подобрал шприц с лекарством.
- Боже, как же забавно за тобой наблюдать! – девушка чуть ли не хохотала во весь голос, - Ну же, давай. Не забыл ещё, как им пользоваться? – она разговаривала так, как будто мы знакомы всю жизнь.
Открыв шприц, я резким движением воткнул его в ногу. На доли секунды показалось, что мои биоимпланты вот-вот прожгут дыру в черепе.
Не знаю, из чего «Фонд Сирта» лепит эту штуку, но боль она снимает почти мгновенно. Ну, или часть боли. По крайней мере, были силы подняться на ноги.
- Ну, ты почти готов рваться в бой, - продолжала она смеяться надо мной.
- Дай мне хотя бы один повод не разбивать тебе лицо, - ответил я ей, поднявшись с грязного пола.
- Ты же не хочешь обидеть свою кошечку, правда? – с нежнейшей улыбкой произнесла она. Это была наилюбимейшая фраза Фэйт, да и выражение лица было одно и то же. Становилось жутковато.

- Кто ты такая? – задал я вопрос, как вдруг в палатку стал пролизать ствол штурмовой винтовки. Медленно и неуверенно, вошел Кенни, еле удерживая в руках взведенную «Веру».
- К… к… кто здесь? – робко, чуть ли не шепотом, сказал он, - Гриддов? Гриддов! – поняв, кто стоит перед ним, Пак бросил винтовку на пол и, быстро подбежав, обнял меня, - ты жив! Ты жив! Ты жив! – быстро и уверенно повторял он, не отлипая от моего живота.
- Отойди, черт тебя дери! – я оттолкнул его, на лице Кенни чуть ли не появлялись слезы счастья.
- Прости, прости, я просто…
- Где я, мать твою?! – не выдержал я, повысив голос на парнишку.
- Успокойся, успокойся! Мы вообще были уверенны, что ты труп!
- Говори по порядку, - я присел на кушетку, возле девушки.
- Разве ты не помнишь?
- Последнее что помню – как этот ваш ублюдок, Айен, пристрелил Манару и отправил на тот свет того долбанутого ворчу.
- Он, что? Нет, нет, нет. Это должно быть просто кошмар, - кошмар, как же. Все было слишком реально, слишком четко, - Мы в том же лагере. Ты вырубился после того, как Черная Сирена выпустила Силлэ. Должно быть, отравился её этими… штуками! Нет, серьезно, тебя так трясло... страшно было.
Отравился. Я просто отравился этой… чертовой кошкой? Схватившись за лицо, я все обдумал.
- Так, отлично. Хорошо. Где Фэйт? Где Манара?
- Не бойся, они с Айеном. Когда начался беспредел в лагере, я вызвал подмогу. Приехали «Белые» и отвезли их в безопасное место, в тот лагерь, под холмом. Жрице, правда, было совсем плохо. Ранение в висок, но думаю, что обойдется. Я же остался тут с ещё парой человек. Надо было трупы собрать, привести все в божеский вид. Это все-таки кладбище.

Я тяжело вздохнул. Пока все неплохо. Незнакомка внимательно слушала Кенни, будто бы запоминая каждое слово.
- Сколько народу в лагере?
- С тобой – пять человек.
- А это кто? – спросил я Пака, указывая на сидевшую возле меня девушку.
- Что? Ты о чем? – в недоумении переспросил он.
- Возле меня. Эта дамочка. Ты что, ослеп?
- Гриддов… Возле тебя никого нет. Тут только ты и я, - испуганным тоном проговорил парень.
Девушка смотрела на меня. Глаза в глаза, как будто гипнотизируя.
- Айену нельзя верить. Ты сам это понимаешь. Я знаю это. Ведь я – это ты, Гриддов. Нужно вернуть Фэйт! Вернуть Манару! Нужно убираться с этой колонии!
Её слова плохо доходили до моих ушей. Кажется, я начинал сходить с ума.