Название: Валгалла
Оригинальное название: Valhalla
Автор: SageQueen
Переводчик: Sapphire1984
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: фем!Шепард/Кайден, персонажи Mass Effect 2
Жанр: Romance, Drama, Het, Action
Аннотация: История Валькирии Шепард и Кайдена Аленко, начатая в первых двух частях трилогии и охватывающая сюжет ME2 с вкраплениями событий из прошлого.
От переводчика: Глава 1 полностью совпадает с Главой 10 "Избранный среди павших". Так что если вы помните содержание, можно начинать сразу с Главы 2.
Статус: в процессе
Статус перевода: в процессе

---

Шепард смотрела на тему сообщения примерно минуту, прежде чем оторваться.

По поводу Горизонта…

«Келли, я буду в своей каюте, если понадоблюсь», - сказала она таким официальным тоном, какой смогла выдавить. – «Взять курс на Даратар».

«Конечно, коммандер», - ответила Келли. – «Все, что…»

Шепард не слышала остальных слов, поскольку двери лифта за ней закрылись. Она нетерпеливо постучала ногой по полу, ожидая, когда двери лифта снова распахнуться. Как только это произошло, она вошла в свою каюту и направилась прямо к рабочему столу. Она знала, что у Цербера был доступ к ее аккаунту. Но она также заметила, что письмо зашифровано. Способ шифровки и заголовок сказали ей все, что нужно было, чтобы догадаться, кто отправил это сообщение.

Оставался вопрос: зачем?

Слишком ли самонадеянно было полагать, что Кайден больше не злится на нее? Или это все те же слова, которые он наговорил ей на Горизонте, только в письменной форме? Так или иначе, она знала, что не сможет прочесть это письмо в БИЦе. Она должна быть здесь, где любая реакция на то, что там написано, будет сокрыта от любопытных глаз ее экипажа.

Она лишь надеялась, что Мордин извлек все следящие устройства в ее каюте, как и обещал. Он был оскорблен, когда она спросила его об этом, сказав ей: «Это не топорная работа, как у Гарднера. Кроме того, всегда мою руки после грязных дел».

Не то, чтобы она не доверяла Мордину, но в силу привычки Шепард встала на привычное место между камерой в углу и экраном терминала. Она сделает все возможное, чтобы сохранить свои эмоции из-за данного письма в тайне. Сбоку от нее опущенная лицом вниз рамка фотографии издала электронный звук, словно слабо протестуя против такого пренебрежения. Она протянулась к ней, почти уже дотронулась, чтобы поднять, а потом опустила руку. Сначала она посмотрит, что Кайден хотел сказать. Подумав об этом, она поняла, что это так незрело.

Нахмурившись самой себе, Шепард вошла в экстранет и нажала на свою учетную запись в Альянсе. Сообщения там не было. Проклятье, подумала она. Значит, его уже перенаправили. Она не была удивлена такому, но это по-прежнему раздражало ее. Она лишь надеялась, что шифровка Кайдена удержит письмо в секрете от посторонних глаз, которые могут следить за почтовой системой Цербера.

Шепард вышла из аккаунта Альянса, вошла в аккаунт Цербера, а затем открыла почтовый ящик, стараясь не замечать, как у нее внутри все сжимается. Она нажала на письмо, и на экране сразу же появилось поле ввода пароля.

Умница, подумала Шепард, улыбнувшись, несмотря на возрастающие опасения. Вероятно, пароль доступа нечто, что будет известно только ей, нечто вроде…

Илос.

Не сработало. Шепард нахмурилась. Ладно, подумала она. Она могла понять, почему Кайден не использовал подобный пароль дважды. Так значит ответ…

Ночь перед Илосом. Нет. Вечер…перед Илосом? Шепард нахмурилась. Да что же за пароль тут нужен? Перерыв на кофе? Нормандия?

На экране появилось сообщение:

5 неудачных попыток ввода пароля. Подсказка: Как-то ты сказала, что полагаешься на прыжки.

Прыжки? Что за…? Шепард схватилась за голову, несмотря на то, что она про себя аплодировала мастерству Кайдена в шифровке. Вот только эта технология удержит не только Цербер от нежелательного прочтения, но и ее, если она не поймет, что это значит «полагаться на прыжки».

Внезапно до нее дошло. Шепард почувствовала комок в горле, вводя единственное слово в поле ввода пароля:

Вера.

Письмо открылось. Шепард тяжело сглотнула, начав читать…



В казармах Кайден подключился к беспроводной сети экстранета в своем уни-инструменте. Теперь, когда он был здесь, то наконец-то мог проверить свою почту. Он вошел в исходящие, и у него сразу же все свело внутри, а головная боль по-прежнему стучала в висках, несмотря на принятое ранее лекарство.

Никогда не отсылай письма в гневе, однажды сказала ему мать. Что ж, вчера он отправил письмо…в ином настроении. Он помнил, как сидел в грязной будке терминала экстранета. Он помнил, как сочинял письмо, тщательные строчка за строчкой, мучаясь над тем, что он скажет, что он должен включить в сообщение, а что пропустить. Кайден не хотел показать отчаянье: он открыл свое сердце на Горизонте, и теперь не был уверен, что Шепард понравится, если он вновь сделает это. И все же, он больше не хотел быть холодным по отношению к ней. Шепард отослала зашифрованные данные, и он видел в этом оливковую ветвь мира. Ему хотелось признать это, но он все еще…

Черт, он на самом деле не знал, что чувствовал: грубость и злость, но также печаль и растерянность. Он писал это письмо, словно был переговорщиком, позволявшим всем противоречивым моментам излиться в послании, а не человеком, который точно знает, чего хочет. А в добавлении к существующему беспорядку было невыносимое ощущение того, что он до сих пор чувствовал поцелуй Шепард на шее.

Когда он почти закончил свое послание, его корабль внезапно прибыл. И в панике, боясь потерять проделанную работу, Кайден отослал это письмо.

Он сразу же осознал свою ошибку, но было уже поздно. И в данный момент он не мог вспомнить, что написал ей. У него не было времени перечитать письмо, поэтому он сел на корабль и отправился на Цитадель. Весь полет у него была невыносимая мигрень, к которой добавлялись безжалостные попытки его сознания вспомнить то, что он написал. Он урывками смог поспать, проснулся от головной боли, причалил к Цитадели, прошел через таможню, принял лекарство, отметился в казармах, а теперь лежал на своей кровати, мутным взглядом глядя на уни-инструмент.

Нахмурившись, Кайден открыл послание. Он не был уверен, что хочет видеть его, и все же, ему нужно было его прочесть…



Шепард выдохнула. Она закрыла глаза, вдыхая через нос и выдыхая через рот.

Ладно. Подумала она. Начало…хорошее. Она была так зла – так растеряна, и уязвлена, и пристыжена, и в ярости, и возмущена, что простое извинение Кайдена потребовало больших усилий для нее.

«Мне тоже очень жаль», - тихо пробормотала она.

Она слегка улыбнулась и посмотрела на опущенную фоторамку. А затем нахмурилась.

Кайдену еще много в чем нужно объясниться.



Губы Кайдена превратились в тонкую линию.

Да, я сожалею о своих словах, подумал он.

Потом он вспомнил, что именно наговорил ей, и простое «прости» больше не казалось подобающим. Но правда в том, что несмотря на свои сожаления, он все еще был зол. Черт возьми, ему хотелось ответных извинений. Он хотел знать, почему она покинула его на два года, не сказав ни слова.

Кайден нахмурился.

Шепард еще много в чем нужно объясниться.



Шепард моргнула, глядя на монитор и чувствуя себя так, словно ее поразила молния.

Два года?

Она еще раз моргнула.

Неужели действительно два года?

Шепард сглотнула, не давая комку встать в горле.

Все это время она так ни разу не остановилась, чтобы оглянуться – ни разу на самом деле не задумалась – как нападение на Нормандию смотрелось со стороны спасательных капсул. Она видела собственную смерть лишь с одной стороны, и это навсегда запечатлелось в ее воскресшем мозгу. И все же Кайден наблюдал за ее смертью с другой позиции. В конце концов, подумала она, если бы они поменялись местами – если бы это Кайден погиб…

Шепард глубоко вдохнула. Она не может даже думать об этом. И простая попытка сделать это заставила ее осознать то, что было трудно признать:

На Горизонте она вела себя как эгоистичная стерва.

Когда Шепард представила картину своего воссоединения с Кайденом, то осознала, что думала в тот момент больше о себе, чем о нем. Она думала о том, как скажет ему «привет», как поцелует его, как затащит его на корабль – разумеется, в свою койку, где хватит места для двоих. Она даже планировала объяснить ему про свое новое тело, спросить его, не против ли он, что невольно пришлось поработать над ним.

Но она осознала, что по-настоящему не подумала о том, в каком он будет состоянии – и что он пережил за это время. Конечно, ее сердце болело при мыслях о том, как он мог страдать из-за нее, но она…забылась в пылу битвы и того хаоса, который последовал за откровением о том, что она была мертва. За все это время она не задумалась, что ее смерть могла повлиять на Кайдена. Даже когда она обнимала его на Горизонте, она полагала, что он все такой же. Но, конечно же, как он мог быть все тем же человеком спустя два года – особенно после потери корабля, друзей и…в общем, ее? Она задумывалась о том, знает ли Кайден, что она жива, надеялась, что он не забыл ее, но на самом деле не представляла его, оплакивающего ее. Она, безусловно, никогда бы не подумала о том, что он может услышать слухи о ней и Цербере и задуматься, правдивы ли они.

И, в конце концов, увидеть ее живой – и с Цербером… А потом, боже, то, как она пыталась заставить его остаться! Она разговаривала с ним так, словно пыталась завербовать обычного незнакомца из досье. Шепард поежилась, вспомнив, что сказала ему:

Мне бы пригодился кто-то с твоим опытом в экипаже, Кайден. Все будет как раньше.

Черт, неудивительно, что он не захотел с ней идти. Кто захочет присоединиться к бывшей любовнице, если она говорить с тобой вот так? Она не просила его присоединиться к ней – она просила присоединиться к ним. Она вновь вела себя как старший офицер, с горечью подумала она. Она хотела бы думать, что смогла оставить свою властную натуру позади, но та продолжала постоянно показываться – даже с Кайденом. Нет, поправила она саму себя, особенно с Кайденом. Когда на нее начинали давить, она часто прикрывалась своим званием. Кайден иногда обвинял ее в этом, и был прав. Она предположила, что как только найдет его, Кайден сразу же присоединится к ней, и что, как в случае с Гаррусом и Тали, это будет безоговорочным решением.

Вот только, учитывая теперь позицию Кайдена, она вовсе не заслужила подобной лояльности. Все, что знал Кайден, она бросила и предала его, а затем попыталась приказать занять место рядом с ней – или скорее, свое место за ее спиной.

Шепард покачала головой. Она появилась перед ним – живая, с Цербером, не связавшись с ним заранее – и ожидала от него, что он будет доволен, благодарен, даже в приподнятом настроении, увидев ее. А все это время его переполняли вопросы, и слухи, и чувство вины…и горечь утраты. Она даже не могла себе представить все это.

И к ее стыду, даже не пыталась. Все это время она думала о себе и о миссии, пока Кайден…

Боже, подумала она, хмурясь в экран, парень наверняка прошел через ад.

***

Боже, подумал Кайден, хмурясь в экран. Это прозвучало жалко.

Все это было правдой, но звучало намного хуже после прочтения спустя день. Два года, чтобы смириться с утратой Шепард и, если быть честным самим с собой, то, что произошло на Горизонте, доказывало, что он так и не смог сделать этого.

Кайден покачал головой. Учитывая, что ситуация с Шепард теперь была намного сложнее, чем ранее, он не был уверен, когда сможет смириться по-настоящему.



Стоп. Что?

Глаза Шепард сузились, когда она перечитала предложение. А потом еще раз – и еще.

Какого черта?

Шепард почувствовала, как вспыхивает, а затем заметила голубую энергию вдоль своего кулака, пока продолжала пялиться в монитор.

Кайден встречается с другой женщиной?

Спокойно, Валькирия, сказала она самой себе, это нормально. Парень думал, что ты мертва. Черт, да даже если бы он женился, это было бы понятно, после этих-то двух лет.

Да, вклинилась другая часть ее сознания, но он мой.

И что означает, что ничего серьезного? Подумала Шепард, снова читая эту строку. Если это не серьезно, зачем вообще упоминать? В этом какой-то чисто мужской смысл? Он пытается ей сказать, что она больше не имеет значения для него? Или же он пытается сказать, что она так прочно засела у него в голове, что он едва смирился с ее утратой? Или что он так и не смирился с ее утратой?

Шепард нахмурилась, а ее биотика вспыхнула вновь. Это смешно. Она не из тех, кто любит устраивать драмы или делать выводы из предположений. Драматичности последних дней и так хватит ей до конца жизни. Так что, если Кайден нашел себе новую девушку, почему он не написал об этом прямо?

Он спал с ней?

Вместо того чтобы увидеть голубую вспышку, Шепард почувствовала, как кровь застилает глаза. Если она знакома с этим доктором….

Она вздохнула и попыталась думать ясно. Если Кайден пишет, что это несерьезно, значит это… так? Черт, подумала она, снова читая предложение, это друзья уговорили его пойти на свидание. Наконец-то уговорили его пойти на свидание, а это означает…Что? Они долго пытались уговорить его начать встречаться с кем-то? И кто, так или иначе, были эти «друзья»? Ей хотелось бы знать. И знали ли о ней?

Это вряд ли, поняла она. Вероятно, Кайден ничего не рассказывал он ней, учитывая, как осторожны они были в своих отношениях. Так что, может быть, эти друзьям просто пытались свести его с кем-нибудь, и тот наконец-то сдался и пошел…на свидание. И это было всего лишь одно свидание – ведь так?

Шепард снова прочла строки. Это явно звучало как единственное свидание. А, кроме того, сказала она себе, пытаясь остаться рациональной и объективной, Кайден написал, что это несерьезно. Она поняла, что цепляется за слова. В общем, рассуждай логически, Шепард: одно свидание – это не серьезно, а если не серьезно – значит нет сексуальных… Не для Кайдена, во всяком случае, уверила она себя. Этот мужчина умел контролировать себя. Он жил без секса несколько лет до встречи с ней. Кроме того, однажды он признался ей, что не в его привычках случайные половые связи. Но опять же, подумала она, была «ошибка» во время увольнительной, о которой он как-то упомянул…

Теперь Шепард всерьез задумалась о том, чтобы бросить фоторамку с Кайденом в корабельный уплотнитель мусора.

Он же сказал тебе, что больше никогда в жизни не хотел бы повторить подобную ошибку, напомнила ей спокойная часть ее сознания. Просто вспомни, сколько понадобилось времени, прежде чем он согласился переспать с тобой.

Шепард перевела дыхание. Верно. Это было так.

Да, добавил другая, более обеспокоенная часть ее сознания, [/i]но вы были офицерами – неуставные отношения замедляли Кайдена. Ничто не могло его остановить о того, чтобы делать все, что захочется, с тем доктором.

Шепард стиснула зубы. Она почувствовала, как ее биотика вспыхнула, а температура тела поднялась до уровня лихорадки. Что это значит? Хотелось ей закричать. И зачем, черт возьми, Кайден упомянул об этом?



Черт, подумал Кайден. Зачем я об этом упомянул?

Может, подумал Кайден, он написал Шепард о Лизе, чтобы показать, что может двигаться дальше. Только вот то, какими словами он написал, не показывали этого. Эти строчки делали его похожим на жалкого болвана, который два последних года оплакивал свою мертвую подружку и никак не мог смириться с ее смертью, а потом смог пойти на свидание с другой девушкой только потому, что его друзья настояли на этом, и в тщетной попытке вернуться к нормальной жизни. Это на самом деле звучало…грустно.

Так зачем же он написал об этом?

С внезапным чувством слабости, Кайден понял, что ощущал странную вину за то, что был на свидании с Лизой. Если бы он знал, что Шепард жива… Но это, конечно же, было смехотворно. Он не знал, что она жива, и в этом была вина Шепард, поморщившись, подумал он. Учитывая, что Шепард за эти два года ни разу не связалась с ним, у него было полное право встречаться с другими людьми.

Но правда в том, подумал Кайден, щипля переносицу и ожидая, когда лекарство подействует, он не хотел видеть других. Даже после пяти ужасных минут рядом с Шепард и одного небольшого поцелуя в шею, он был уверен в этом. Увидев ее вновь, он опять смог понять разницу между ней и любой другой женщиной: она была…создана для него. Она смотрела на него и видела его таким, каким он был, а не просто его звание, или человека из досье, или биотика. Она была его лучшим другом в мире людей, которые старались не замечать его. И он видел явные отличия между Шепард и Лизой. Черт, доктору даже не нравилась музыка. Черт возьми, он хотел Шепард, хотел ее так же, как и годы назад, прежде чем Нормандию атаковали, до ее исчезновения, и Цербера, и…всего этого.

Беда была в том, конечно же, что он не был уверен, что она все еще та же женщина, что и два года назад.





Именно, подумал Кайден. Это было верно подмечено.

Как, черт возьми, Шепард могла быть с Цербером? Они же террористы. Они убили адмирала; они убивали невинных. Они заманивали пехотинцев на верную смерть и были позором человечества, и бельмом на глазу Альянса. Черт, она же сама, своими руками отправила Альянсу доказательства, что эта организация была замешана в случае с рахни.

Шепард, которую Кайден знал, была слишком принципиальной, чтобы работать с террористами. Если она нарушала правила в прошлом, то это было не без причины. Так что, как она могла работать с Цербером, если не изменилась?

С внезапным чувством печали Кайден осознал, что и сам уже не тот. Пытаясь игнорировать свое сердце, он не убил его, и пытаясь забыть Шепард, он так и не смог двигаться дальше. Он просто преобразился в более хрупкую, машиноподобную версию осторожного человека, которым некогда являлся.

Так что да, подумал он, вновь прочтя эти строки. Он изменился – и она изменилась также. И он больше не мог узнать в них прежних себя.



Шепард прочла слова Кайдена, а затем ударила кулаком по столу. Голубая энергия замерцала по руке, и ей хотелось прокричать в монитор:

Я не с Цербером!

Ну, не совсем, поправила она себя. И что Кайден имеет в виду под словами, что не знает ее? Из всех, кого она встречала в своей жизни, он был единственным человеком, кто знал ее настоящую, единственный, кого она подпустила так близко, что позволила проскользнуть мимо защиты Валькирии и увидеть женщину, скрывающуюся под ней. Так что для него такие слова…

Шепард остановилась, глубоко вдохнув. Она перечитала предложение, пытаясь понять его смысл. Теперь она видела, Кайден сказал, что больше не знает, кем она является.

Шепард нахмурилась. Она не была уверена, что это лучше звучит. Очевидно, Кайден был убежден, что Цербер изменил ее каким-то образом, что просто… выводило ее из себя. Ей было чертовски трудно оставаться верной своим принципам, проследить за тем, чтобы работа с Цербером не изменила ее, и не изменит ее в будущем. Так что для него подобные слова…

Но опять же, подумала она, внезапно почувствовав усталость и одиночество, может, она даже не заметила того, как изменилась. По крайней мере, она не предоставила Кайдену никаких оснований думать, что она все еще тот же человек. Он не был в курсе ее сотрудничества с демоническим трехголовым псом…но он не дал ей возможности объясниться, сердито подумала она.

Нет, он явно полагал, что все это время она была жива и в сознании, несмотря на ее заверения об обратном. Если бы она игнорировала его в течение двух лет, в общем, тогда у него были все основания считать, что она изменилась. В конце концов, она не могла бы придумать причину, по которой покинула его на два года, если бы действительно не изменилась…или не была все это время без сознания.

Но в том то и дело, что причина крылась в последнем, а не в первом варианте. Тем не мене, Кайден полностью проигнорировал ее слова «я была мертва» и теперь цеплялся за мысль, что она его бросила.

С другой стороны, подумала Шепард, склонив голову, она постаралась не использовать слово «мертва» при разговоре. Мысли о том, что она действительно умерла…беспокоили ее. А кроме того, она до конца не верила в историю про «воскрешение». Она видела данные по проекту «Лазарь», но их было очень много, чтобы вникнуть во все сразу. Она до сих пор задумывалась, смогли ли они восстановить ее до конца: не совсем мертва, но и не жива на самом деле. Теперь Шепард вспомнила, как сообщила об этом Кайдену: она сказала ему, что была в «неком подобии комы».

Шепард захотелось пнуть себя. Ясно, что слово «кома» не передает Кайдену всю серьезность причины ее отсутствия. Вероятно, он предположил, что она вернулась в строй спустя несколько месяцев и просто…что? Смотрела достопримечательности галактики без него, катаясь на новеньком, блестящем корабле Цербера?

Черт возьми, подумала она, снова ударяя кулаком по столу, почему Кайден не дал ей время объясниться? И почему она не догадалась, что ей это нужно будет сделать?

Опять, подумала Шепард со вздохом, она забыла, как все это должно смотреться со стороны Кайдена. Она просто промямлила «давно не виделись» вместо «прежде, чем ты что-нибудь скажешь, знай, что я была мертва все это время».

Ты могла бы сообщить ему раньше, прошептала какая-то часть ее сознания. Ты бы с самого начала могла отправить ему сообщение, если бы действительно попыталась сделать это.

Шепард нахмурилась. Да, она могла бы. Но она не хотела, чтобы Призрак знал о ней и Кайдене, так же как и Андерсон, поэтому она не стала пытаться связаться с ним…

Она была слишком горда, осознала Шепард. Она думала, что, держа Кайдена в стороне, она сможет уберечь его от опасности. Она должна была понять, что Кайден предпочтет знать правду и поставить себя в опасное положение, чем жить в неведенье и безопасности.

В этом отношении мы похожи, подумала она, горько рассмеявшись. Она должна была помнить об этом.







Кайден вздрогнул, прочтя эти строки.

Черт возьми, Аленко, подумал он. Что же ты сразу не отослал ей свое мертвое, избитое сердце через экстранет, пока писал все это?

Но в этих строках была правда. Илос постоянно вертелся в его голове. Он думал о той ночи, когда позволял себе вспоминать о прошлом, так много раз мечтал о тех временах. Илос был началом всего. Это была ночь, когда он перестал притворяться, что не влюблен в Шепард и осознал, что давно ходит по краю. Эта была ночь, когда он перешел от мыслей, стоит ли ему поддаться своим чувствам и подумать о будущем – о будущем с ней – к мыслям, как долго все это будет длиться. Это была ночь, когда он позволил ослабнуть своему контролю над биотикой, над эмоциями, над сердцем, и впервые с головой окунуться в неизвестность. Вопреки своей осторожности, он почти наслаждался этой неопределенностью, если только она означала быть рядом с женщиной, которую любишь. И именно в ту ночь перед Илосом он понял, что по-настоящему любит ее.

Илос также стал ночью, когда, к его удивлению, Шепард дала ему кое-что, чего он не ожидал от нее.

Илос стал ночью, когда Шепард стала…его.



Шепард моргнула, глядя на экран.

Помнит ли она Илос?

Ее мозги все еще на месте? Конечно же, она помнит Илос! Боже, подумала она, неужели по мнению Кайдена она настолько могла измениться, что ему приходится задавать ей подобный вопрос? Ради всего святого! Он был ее первым мужчиной, несмотря на некоторые технические моменты. Она понимала, что консервативное воспитание иногда давало ей искаженные взгляды на вещи, но также понимала, что даже в более продвинутых кругах потеря девственности с парнем рассматривается как нечто большее, чем просто секс. Для нее все это было совершенно новым: не только физически, но и эмоционально. Та ночь была подобна тому…словно она вступила в мир, который существовал только для нее и Кайдена. Она поняла, что больше не может и не хочет держаться от него в стороне. Она позволила ему подойти. И, несмотря на новое слабое место, она поняла, что это делало ее…сильнее.

Кроме того, та ночь была по-настоящему хороша – в смысле, действительно хороша. Так что, как она может ничего не значить для нее? Шепард нахмурилась, глядя на экран и желая, чтобы был какой-то способ дать пощечину письму Кайдена.

А как же насчет всего остального после Илоса? Хотелось бы ей знать. Время, которое она провела вместе с Кайденом, было подобно хрупкому сокровищу, прижимаемому ближе к груди, оберегаемому под броней. Иногда их занятия любовью были наполнены страстью, а иногда они вели себя как дети – больше смеялись, чем целовались. Иногда они просто лежали и болтали, а иногда были почти в отчаянье. И, тем не менее, каждый раз она чувствовала его прикосновения по-новому. Она думала, что для него это было также, но прочтя эти строки…

Она знала, что после той ночи он стал нервным из-за протоколов, но неужели Илос был единственным моментом, когда Кайден наслаждался жизнью? Шепард вздохнула и попыталась разобраться в его словах. Хорошо, значит, ночь перед Илосом была для него всем, и это было…мило. Ей бы хотелось видеть в этих словах надежду, но она не была уверена, что стоит это делать. Если та ночь так много значила для него – так много, что он особо отметил это – значит, несомненно, он до сих пор думает об этом, и получается, что думает и о ней, ведь так? Но если он спрашивает ее, значил ли Илос что-то для нее…

Ее сердце ухнуло в груди. Почему Кайден спрашивает об этом? Ей казалось, все это время было очевидно, как много для нее значил Илос, как много значило для нее их время наедине друг с другом – черт, как много он значил для нее. Она часто шутила рядом с ним, чтобы разрядить обстановку между ними, иногда возвращалась к профессиональным отношениям, когда не была уверена, как вести себя. Она понимала, что порой бывала легкомысленной и напористой, требовательной и мрачной. Но неужели ей так и не удалось ни разу показать ему, как он на самом деле дорог ей?

Но теперь, когда она задумалась над этим, она понимала, что ни разу не сказала Кайдену о своих чувствах, о своей любви.

Шепард нахмурилась.

Она не могла вспомнить, почему так получилось, но…она так и не сказала ему.



За два года так много произошло, но я готов забыть об этом.



Именно, подумал Кайден, кивая собственным словам.

Несмотря на Илос, несмотря на все, что он чувствовал к Шепард, Кайден не мог отбросить последние два года. Чем бы она не занималась – и он, конечно же, надеялся, то она все же расскажет ему об этом – он не мог так легко забыть о всей той боли и скорби.

Не то, чтобы он не хотел на самом деле, подумал Кайден. Он просто хорошо себя знал и понимал, что просто не сможет.



Что ж, это справедливо, подумала Шепард, скрестив на груди руки.

Ей не нравилось, как эта строчка следовала после напоминания Кайдена об Илосе, но она оценила ее. Многое изменилось в их жизни. Кайден изменился, и она изменилась – хотя и не так сильно, как он, кажется, думал. Но все же, да, она признавала, что в ней произошли кое-какие перемены.

Черт, теперь она была голубоглазой биотичкой L5 с очень короткой стрижкой, работающая на анонимного, богатого властолюбца, который спонсировал ее миссию, чтобы она могла разобраться с шестифутовыми тараканами-похитителями людей. Ее история была бы похожа на сценарий низкопробного фантастического фильма, если бы не тот факт, что все это было взаправду.

Будь осторожна, я навидался смертей – на Иден Прайме, на Вирмайре, Горизонте, на Нормандии. Мне незачем будет жить, если я потеряю тебя снова.

Если ты все та же женщина, которую я помню, ты найдешь способ остановить коллекционеров.

Но не доверяй Церберу – они слишком опасны. Береги себя.

Кайден покачал головой. Что ж, если он еще не смог сделать очевидным факт, насколько глубоко его чувство вины за то, что выжил, теперь это произошло.

И правда, подумал Кайден, если он был честен сам с собой, в этом был корень его проблем и гнева на Горизонте: он не мог смириться с фактом, что постоянно…выживает. Иногда это происходило благодаря его собственным мастерству и хитрости, умениям планировать и сражаться. Но в большинстве случаев это было благодаря слепой удаче, чистой и простой – или же это была Шепард, которая присматривала за ним. Она спасла его на Вирмайре, спасла на Нормандии. Она так много раз рисковала собственной жизнью ради него, что у Кайдена все сводило внутри при одной мысли об этом. И хотя он был благодарен ей, гордился ею, старомодная часть его по-прежнему требовала стать ее защитником.

Как будто она когда-нибудь позволила бы это, подумал Кайден с иронией. Женщина вела себя так, словно не ведала страха. Он полагал, что это связано с ее биотическими навыками, но она подходила к любой битве так, словно это была загадка, требующая немедленного решения, а не то, что в итоге может стоить ей жизни. Он полагал, что это был ее защитный механизм, ключ к выживанию, и все же, наблюдать за ее постоянным хождением по краю заставляло его беспокоиться. Даже сейчас он вспоминал те записи ее борьбы с коллекционерами в колонии со страхом внутри. Видя, как она перебегает от ящика к ящику, использует любое прикрытие, какое может, стреляет из этого странного оружия, которое она где-то подобрала, в бог знает кого… Он думал, что снова и снова будет терять ее, хотя прекрасно знал, как завершиться данная битва.

Черт возьми, Аленко, подумал он. Ты действительно можешь вновь потерять ее. Ты не можешь знать, как завершатся ее текущие и предстоящие бои.

Так и есть, понял Кайден. Он может потерять ее. И эта мысль разрывала его на части. С одной стороны, он хотел пойти с ней, держать ее в безопасности. Но с другой стороны, она выбрала Цербер. Независимо от причин и того, какие у этого союза отношения, она выбрала их. Теперь у нее новый корабль, и новая команда, в которую входит Гаррус и та незнакомая ему биотичка. Она сказала, что пошла на это ради того, чтобы остановить нападения коллекционеров, и в какой-то степени Кайдена восхищало это. Черт, после Горизонта он понимал, что коллекционеры должны быть остановлены.

Но он все еще не понимал, почему для этих целей она выбрала Цербер.

Ее текущая миссия была опасна – было понятно и так, хотя он мало знал о коллекционерах. Ему нужно попросить у Андерсона доступ к данным по этому виду. Он лишь надеялся, Шепард сознавала, что, работая с Цербером, ее, вероятнее всего, ударят ножом в спину после того, как она разберется с коллекционерами. Кайден очень надеялся, что она прислушается к его предупреждению и будет осторожна.

Так вот значит зачем ты вернулся на Цитадель и оставил ее в лапах Цербера? Кайден поморщился на этот шепот совести. Он до сих пор чувствовал вину за то, что ушел от нее. Он хотел, чтобы Шепард была в безопасности, но женщина продолжала подвергать себя опасности. А эта, может быть, самая опасная из всех. Ради этой борьбы она покинула Альянс, и ради нее примкнула к врагу, отправившись туда, куда не мог последовать за ней он.

Кайден вздохнул. Он полагал, что это та битва, в которой Шепард придется сражаться без него – как бы он не хотел обратного.



Какого…?

Шепард почувствовала, как на глазах у нее наворачиваются слезы. Она беспощадно вытерла их.

Она собиралась уничтожить коллекционеров, а это все, что он мог ей сказать? Она собиралась пролететь через ретранслятор Омега-4, врата, через которые не возвращался ни один корабль, а это все, мать его, что он мог ей сказать? Он разве не понимал, что она может погибнуть там – как бы все не сложилось в итоге? Или же он так уверен в ее способностях?

Ему вообще есть дело до этого?

Шепард пощипала переносицу. Жужжащая боль в голове вернулась. Все это слишком для нее. И строки с предупреждением насчет Цербера…

Ну, спасибо, Кайден, подумала она. Я и так знаю, что им нельзя доверять. Я буду осторожна, но делать это рядом с тобой было бы намного проще.

Внезапно ее осенила мысль. Шепард отпустила переносицу и опустила ладонь на колено.

Если бы Кайден пошел с ней, то был бы в опасности. Как бы ей не хотелось пройти через это вместе с ним, она просто не знала итог. Она не знала, кто выживет или погибнет в конце. Черт возьми, она сама может погибнуть – дымящиеся останки игрушки Призрака стоимостью в пять миллиардов. Это не значит, что она не беспокоилась о своих друзьях: Гаррусе, Тали и Джокере – их она тоже не хотела подвергать опасности. Но если бы Кайден погиб в одно из сражений…

Опять же, она не могла думать об этом. Шепард помнила тот пробирающий до дрожи страх, что она потеряла его на Горизонте, то переполняющее, одурманивающее ощущение облегчения, когда она узнала, что он жив. Если он будет в безопасности, то ей есть ради чего возвращаться. С этой мыслью, она внезапно подумала, может быть, так и надо. Как бы она ни хотела, чтобы Кайден был рядом с ней, еще больше она желала вернуться к нему.



Когда все немного устаканится…быть может…я не знаю. Главное – береги себя.

-Кайден.



Кайден выдохнул, затем вырубил уни-инструмент и уронил голову на подушку. Лекарство наконец-то подействовало, притупив боль, но усиливающее чувство теплоты по всему тело не шло ни в какое сравнение с болью в груди.

Ну, черт возьми, подумал он. Строки вышли неловкими.

Он только что раскрылся в своем послании Шепард, описал, как ему было трудно без нее – как сильно он по-прежнему страдал без нее, и теперь не имел ни малейшего понятия о том, что из всего этого выйдет.

Последние строки ни к чему не обязывали, и он знал об этом. Они полностью отражали его чувства. Он был на небесах, затем в аду, затем в чистилище, если Шепард поняла его. А теперь он был просто в подвешенном состоянии, задающийся вопросом, что она ответит и как долго будет работать с Цербером. Ее миссия – если так можно назвать работу с террористами – он надеялся, будет недолгой. Если повезет, подумал Кайден, она вернется в пространство Совета в течение месяца или около того, и он сможет встретиться с ней и тогда он посмотрит…

На что именно посмотрит?

В общем, подумал Кайден, он посмотрит, действительно ли она та, кого он любит, или же просто призрак. Шепард всегда была такой очаровательной, такой харизматичной. Как кто-нибудь мог сдержаться и не посмотреть на падающие звезды на небе? Он был ослеплен ею, как и все остальные в некоторой степени, вот только он знал ее более тесно, поскольку…

Он все еще не был уверен, почему она выбрала его. Он думал, что это любовь, настоящая, реальная, как в книжках, которые он читал в детстве. Мысли о том, что Шепард мертва, оставили нетронутой его веру в ее любовь. Но увидев ее живой, все эти убеждения были растоптаны в прах. Но письмо, полученное от нее, вселило в него надежду – но не уверенность.

Он все еще не видел объяснений тому, почему она оставила его, как и тому, почему она так странно вела себя на Горизонте. Он больше не знал, что и думать, кроме того, что все, что между ними когда-то было, оказалось на самом деле совсем не таким, как он думал. Так что, возможно, все это было только в его мечтах.

Кайден вздохнул.

И все же…



Шепард нахмурилась на экран. Она выключила терминал и прикрыла глаза.

Сообщение провело ее от облегчения и радости до полной и абсолютной боли в сердце. И даже перечитывания строки за строкой не помогли разобраться. Единственная часть, которую она полностью поняла, была фраза «быть может» в конце.

Но «быть может». Быть может. С Каденом всегда это «быть может». Внутри нее начал расти гнев. Голубые вспышки распространились по кончикам ее пальцев. Этот мужчина был чертовски осторожен. Он всегда сдерживался, всегда колебался. Поначалу ее это восхищало, позже забавляло. Когда они были.. в общем, кем бы они там не стали после Илоса, это начало раздражать ее – даже заставило вести себя совершенно безрассудно в паре случаев. Но теперь эта его осторожность вызвала в ней потребность закричать.

Всегда острожный Кайден. Она не думала, что была импульсивна, но всегда была той, кто принимает решение, до самого ее конца. Даже вся эта договоренность с Цербером: она согласилась на эту работу, и она доведет ее до конца. Кайден всегда болтался позади. И теперь она начала задаваться вопросом, действительно ли он ее хотел тогда, или же это она была инициатором их отношений, кинувшись в них с головой и потащив за собой Кайдена.

Она знала, что является… подавляющая личность. Она, как правило, заставляла всех удивляться и трепетать. Отчасти именно поэтому ей приглянулся Кайден. Он с самого начала был рядом с ней. Нет, он не пытался привлечь ее внимание – он просто…был рядом. Он делился с ней своим мнением, даже если она не спрашивала его. Он не боготворил ее, как Лиара, или смотрел на нее с открытым ртом, как Тали или Эшли, или даже Гаррус. Он был просто…рядом, спокойный, безопасный…просто Кайден.

Но, может быть, она все поняла превратно и каким-то образом толкнула его в отношения, которых он не желал. Может, на него давило ее звание и, в общем, она сама, ведь он постоянно пытался отступиться, а она не прислушивалась к нему. Он ушел прочь на Горизонте. Что бы он ни чувствовал, каковы бы ни были его причины, он просто ушел. Теперь ясно, что бы между ними ни было, все оказалось на самом деле совсем не таким, как она представляла. А может быть, все это было только в ее мечтах.

Шепард вздохнула.

И все же…



И все же, он все еще желал ее.

Кайден устроился поудобнее на подушке. Он думал обо всем, что написал ей, что сказал ей, что сказала Шепард, что случилось за последнюю неделю, за последний год… Он вспомнил обо всем, что произошло с момента их первой встречи, и понял, что уверен лишь в одном:

Он все еще желает ее.

Он до сих пор…любит ее.

По крайней мере, он любит Шепард, которую, как он думал, знал. Если она все еще где-то там, если она вернется к нему…

Кайден уставился в потолок, позволяя лекарству делать свое дело и собирая вопросы в своем сознании. А вопросов было много: Почему Шепард была пропавшей без вести, хотя она была жива? Что в ней было такого, отчего невозможно было от нее отвернуться, даже сейчас? Была ли она с Цербером или нет? И какого черта она без единого слова оставила его на два года?

Он не знал. Он не имел понятия, что уготовано в будущем – как ему, так и ей. В руках Андерсона было его следующее задание, и Кайден не знал, где окажется в течение следующих нескольких недель. Так же, как и не знал, что будет дальше. Как и прежде, на Нормандии, когда он пытался понять, как разобраться с их отношениями, он не знал ничего. Но он знал свои чувства, и как бы они не смущали его, он не мог отрицать их.

Он подождет и посмотрит, чего хочет Шепард. Он не может ничего решить или предпринять попытку сблизиться, пока не узнает, почему она оставила его и почему решила вернуться. Таким образом, он подождет и увидит, и быть может…

Кайден вздохнул, закрыл глаза и позволил лекарству погрузить себя в сладкие грезы.

Он больше ничего не знает ни о чем, сонно подумал он. Но однажды он слышал такую фразу: «Где есть жизнь, там есть надежда». И по странной иронии судьбы, Шепард была жива. Так что это означало…ведь это так?...что надежда все еще существует.



Шепард смотрела в пустоту комнаты, на огромную кровать, с иллюминатором над ней. Синева от выбросов двигателя мерцала за окном. Она наблюдала за причудливыми узорами, которые они создавали, словно холодный огонь, и позволяла своему разуму блуждать.

Она не знала, что и думать. Единственная фраза, которая стояла у нее перед глазами, была «быть может».

Шепард нахмурилась и опустилась на стул. Ей не нужно было Кайденовское «быть может». Она хотела от него уверенность. Она хотела, чтобы Кайден был таким же решительным, каким был в ночь перед Илосом, таким же решительным, каким был…

Когда он ушел прочь на Горизонте?

Шепард нахмурилась вновь, обдумывая это. Она была несправедлива, осознала она. У нее не было причин полагать, что Кайден будет уверенным в отношении нее, когда она так и не дала ему подобных оснований. Кроме ее долгого отсутствия, годы назад она так ни разу и не поведала ему о своих истинных чувствах и не сказала, что любит его.

А она любила его.

Она почувствовала, как сердце сжимается в груди.

Она до сих пор любит его.

Жужжание в голове Шепард наконец-то стихло, несомненно, благодаря успокаивающему гулу двигателей и мерцающей энергии над ней. Она вновь открыла письмо и прочла его целиком, особенно выделив последнюю строку:

Когда все немного устаканится…быть может…я не знаю. Главное – береги себя.

Что ж, подумала она, хмурясь, здесь вполне все ясно: Кайден не хочет общаться в данный момент. Он хочет подождать пока все «устаканится» - чтобы это, черт возьми, ни значило. Она на самом деле хотела бы ответить ему немедленно, но решила прислушаться к его желанию. Очевидно, что парню нужно время.

Шепард встала, а затем услышала пищащий звук, исходящий от фоторамки. Она застыла, затем вновь медленно села. Она осторожно подняла рамку, почти боясь увидеть то, что натворила в порыве гнева.

Ярко-карие глаза Кайдена Аленко смотрели на нее с разбитого экрана, выражение на его лице было как всегда нечитаемым. Шепард установила рамку в вертикальном положении на столе. Она сложила руки перед собой, а затем оперлась на них подбородком. Шепард уставилась в глаза Кайдена, словно пытаясь достигнуть сознания настоящего Кайдена через пространство, световые годы и недоразумения.

И пока она делала это, Шепард поняла, что уверена в одном: она не знала, что принесет с собой будущее, не имела понятия о том, сможет ли остановить коллекционеров или жнецов, не могла предположить, сможет ли вырваться из тисков Цербера. Но когда-нибудь, когда «все устаканится», она вновь разыщет Кайдена, и даже если его ответ по-прежнему будет «быть может», она…

Она скажет ему, что любит его.

И она скажет ему, что тоже просит прощения.

Она не имела ни малейшего понятия, каков будет его ответ, и, если честно, это не имело значения. Она любила его, и она просила прощения, а он заслужил, чтобы услышать эти слова из ее уст. Она скажет ему это, а затем позволит осколкам упасть там, где им суждено – даже если в итоге ответ уничтожит ее.

Шепард вздохнула, позволяя глазам закрыться, и впадая в сладкую дремоту, она улыбнулась.

Он же написал ей, в конце концов, разве не так? Таким образом…предположила она…это значит, что надежда все еще существует…



Надежда…

Они оба хотели верить, что простой надежды будет достаточно.

---

Ссылка на оригинал: http://www.fanfiction.net/s/6047322/1/Valhalla
Автор: http://www.fanfiction.net/u/2369732/SageQueen