Спасение... Через уничтожение. Часть 1

Мягкие лучи заходящего солнца, окрашивающие воду залива Баррард в алый цвет, заставили поморщиться человека, вышедшего из своей квартиры на террасу, охватывающую весь жилой комплекс. Пару секунд он, запрокинув голову, смотрел на белоснежный небоскрёб, наблюдая за солнечными бликами на гладких стенах. Этот человек видел живописную картину, уже в который раз, но это стало для него традиционным ритуалом перед походом на работу. Шен Киттэн потянулся до хруста в затекших после сна конечностях, улыбнулся и направился к станции монорельса. Он мог бы взять аэротакси, но добираться подобным образом до работы было слишком дорого для работника ночной смены склада космопорта. На жизнь Киттэну хватало, но деньги стоило копить, если он хотел когда-нибудь обзавестись семьёй.

Несмотря на поздний час, предстоящую толчею в общественном транспорте и ночное дежурство, Шен пребывал в отличном расположении духа. Он хорошо выспался и сегодня должен был получить зарплату за прошедший месяц. Собственно, этого было вполне достаточно, хотя Киттэн иногда ловил себя на мысли, что ему нужно слишком мало. Быть может, именно поэтому он не продвигался в должности уже три года?
Мысли портового служащего прервал громкий оклик:

— Эй, Киттэн, на дежурство, а? Я как раз оттуда! — навстречу Шену шёл улыбающийся во все тридцать два зуба здоровяк по имени Фред Кхо. Он дежурил в дневную смену и сейчас уже отработал своё. Подойдя ближе, Фред стиснул своей лапищей, похожей на ковш экскаватора, ладонь Киттэна и громогласно заявил. — Не забудь, приятель: завтра в пять, в ресторане «Джойрей»!

С трудом подавив жалобный стон, Киттэн всё же попробовал возразить:

— Слушай, Фреди, давай как-нибудь в другой раз, а? Думаю, Эд не обидится, в конце концов, я буду на ногах всю эту и следующую ночь.

— Вот что ты за человек, Киттэн? — укоризненно покачал головой здоровяк. — У нашего друга мальчишник, последний день вольной жизни, а ты беспокоишься о каких-то лишних часах сна. Всё, завтра в пять, отказ не принимается!

«Легко тебе говорить, — мысленно проворчал Киттэн, оставив Фреда и зашагав дальше. — У самого два выходных впереди. А мне мало того, что пить нельзя перед сменой, так ещё, и считай, трое суток на ногах».

Однако этого было мало, чтобы испортить Шену настроение. Когда он добрался до станции монорельса, на ней находилось только четыре человека: две пожилые женщины из второго корпуса и целующаяся парочка на скамейке. Первым Киттэн вежливо кивнул, хотя даже не помнил их имён, а вот на вторых задержал пристальный одобрительный взгляд: это был парнишка из его корпуса, учившийся на втором курсе Института Робототехники, и его старая знакомая, ещё со школы. От верного источника сплетен и слухов — старшей по этажу — Шен знал, что парнишка был достаточно робким и никак не мог признаться девушке в своих чувствах. Но, похоже, барьер был преодолён, и этих двоих ждала волшебная ночь. А может быть и нет... Во всяком случае, Киттэну нравился паренёк, и он мысленно пожелал тому удачи.

А у самого портового служащего впереди была совсем неромантичная ночь в компании автоматического робота-погрузчика, дешёвого кофе из автомата и вечно раздражённого начальника смены. Дождавшись поезда, Киттэн с трудом протиснулся в набитый до предела вагон монорельса и отправился в космопорт Столицы Земли.

...

А тот самый студент, по имени Дейв Хэнриксон, даже не заметил повышенного внимания к своей персоне. Для него сейчас существовал только один человек: Джессика Элдрос, школьная подруга, которая всегда вызывала у Хэнриксона кое-что значительнее дружеских чувств. Но только теперь свершилось то, о чём Дейв мечтал пять лет: девушка, о которой он думал каждую свободную минутку, находилась в его объятиях, а их губы соединились в долгом поцелуе, полном любви и радости. Самым смешным было то, что, как призналась Джесс, она сама никак не могла признаться Хэнриксону в любви. Так уж сложилось, что с самой школы они стали хорошими друзьями. Именно друзьями, и оба, хоть и безумно желали большего, не отваживались первыми переступить этот порог. К счастью, Дейв нашёл в себе силы сделать первый шаг. Слишком долго он решался, слишком много времени потерял, но всё это было не зря.

Дейв улыбнулся, чувствуя, как руки Джессики нежно скользят по его спине и шее. Он думал, что подобные глупые любовные истории бывают лишь в древних, так называемых «классических» произведениях, которые заставляли изучать в школе. Однако, вот оно, наяву, с той лишь разницей, что в литературе такие истории оканчивались крайне печально: влюблённые проживали жизнь порознь и умирали.

Но у них всё будет по другому... Теперь Дейв был уверен в этом на все сто процентов. Нет, на двести!

— Люблю тебя, — одними губами прошептал он Джессике на ухо.

— И я... — она прижалась к Хэнриксону, наслаждаясь его тёплыми объятиями.

Так они сидели достаточно долго, позабыв о времени. Обоим было хорошо от осознания того, что они перешагнули барьер, разделявший их долгие годы. Говорить не хотелось, достаточно было рук и губ, которые «говорили» за своих хозяев.

Влюблённые снова начали замечать окружающий мир, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, зажглись фонари, и потянуло пронизывающим ветром со стороны залива. Дейв накинул свою куртку на плечи Джесс, одетой лишь в тонкое летнее платье, и предложил прогуляться по террасе, которая нависала над водой на высоте около двадцати метров.

Кажется, Джессика что-то говорила, пока они медленно шли в обнимку вдоль перил, но Дейв лишь кивал, не слыша слов. Он не мог налюбоваться на девушку, хотя и так видел её почти каждый день. Теперь Хэнриксон мог смотреть на Джесс иначе: он не сводил взгляда с её широко распахнутых карих глаз, волнистых волос очень светлого, почти белого цвета, прелестных ямочек, появляющихся на щеках при улыбке.

— Ты что, не слушаешь, Дейв? — пробился сквозь блаженную пелену в сознании парня голос любимой. Оказывается, они стояли перед одним из общественных новостных экранов. Диктор рассказывал о том, что Батарианская Гегемония вновь требовала от правительства Альянса Систем выдать им капитана Шепарда. Дейв слабо интересовался этим громким делом об уничтожении целой звёздной системы, он в это время готовился к сессии, но в общих чертах знал, в чём дело.

— Как думаешь, Дейв, будет война? — тихо спросила Джессика, видимо уже не в первый раз.

— Ерунда! — махнул рукой Хэнриксон, которого это сейчас интересовало в последнюю очередь. — Раз батарианцы не напали сразу же, после того как Шепарда не отдали им, значит уже не сделают этого. Да и кишка у них тонка — нападать на Землю. Пошли лучше, — Дейв обнял любимую за талию и повёл дальше.

Через некоторое время, когда похолодало ещё сильнее, парочка скрылась в подъезде, надеясь уединиться в квартире Хэнриксона. Его родители удачно улетели на конференцию по вопросам в области виртуального интеллекта, на целую неделю, и никто не мог помешать влюблённым. Их действительно ждала волшебная ночь, как и предсказывал Киттэн.

...

Сержант Алекс Смирнов, на ходу поправляя берет с символикой Столицы, уже сделал шаг по направлению к открывающимся дверям лифта, едва успев отпрянуть в сторону, уходя с пути молодой парочки. Парень и девушка, не замечая ничего вокруг, сцепив объятия и губы в поцелуе, направлялись к одной из дверей на площадке. Сержант лишь подивился тому, как они ориентируются в пространстве и, всё-таки зайдя в кабину, нажал на кнопку пятого этажа, где был выход на террасу.

Лифт тронулся, и синие голографические цифры над дверью, только что показывающие «сто двадцать» начали стремительный отсчёт этажей. Зазвучала приятная музыка и Алекс, сам того не замечая, начал постукивать пальцами по стене лифта в такт мелодии. Он возвращался со срочного вызова, который, как назло, успел поступить в его смену. Обычная бытовая ссора: жена устроила мужу скандал по поводу измены, тот распустил руки, а соседи, которые как всегда, всё слышат, вызвали полицию.

Смирнов выписал нарушителям спокойствия штраф и удалился. Ради этого ему пришлось тащиться на монорельсе через полрайона, однако теперь смена точно была окончена, и Алекс намеревался пропустить в баре неподалёку пару стаканчиков какого-нибудь крепкого пойла. С тех пор как его перевели с тёпленькой должности в охране центрального административного офиса Столицы на рутинную патрульную работу, Смирнов всё больше времени проводил в различных питейных заведениях, делясь с первыми встречными мыслями о том, что Альянс — сборище ленивых ослов. Пару раз он даже нарвался на хорошую драку, когда оказывалось, что собутыльники являлись теми самыми «ленивыми ослами».

С прошлой должности Алекса убрали за то, что он застрелил двоих батарианцев у главных дверей административного здания. Там проходил суд на капитаном Шепардом, и четырёхглазые хотели устроить собственное правосудие: пытались пронести внутрь огнестрельное оружие. Смирнов заметил это и попытался задержать инопланетян, но те оказали сопротивление, вылившееся в перестрелку. Сначала он получил поощрение от командира, а затем, когда дело получило резонанс, четырёхглазые подали обвинения и против него. Альянс быстро удовлетворил часть их требований, не желая накалять ситуацию, и Алекс оказался в патрульном отделе.

Пройдя через двойные стеклянные двери, сержант оказался на улице. Тут же пришлось застегнуть форменную куртку — дул холодный ветер — Смирнов поёжился. Но представив, как тепло будет в баре, Алекс резво двинулся по направлению к станции монорельса. «Может быть, податься куда-нибудь во внешние колонии? — размышлял сержант. — Там влияние Альянса уж точно меньше, чем на Земле. Правда, все эти таинственные атаки и похищения колонистов не внушают оптимизма, но Шепард ведь заявил, что уничтожил угрозу. А его в благодарность разжаловали... Скоты!».
Неожиданно его внимание привлёк экран новостной службы, по которому до сих пор рассказывали о требованиях Батарианской Гегемонии. Резко остановившись, Алекс со злостью уставился на диктора. Мелькнул логотип ANN — новостной службы Альянса — и на экране появилась адмирал Хорк Северн из Комитета Обороны.

— Очередная нота, поданная представителем Гегемонии, заставила нас изменить окончательный приговор в отношении капитана Шепарда. На следующую неделю назначено новое заседание Высшего Суда, на котором будет пересмотрено это громкое дело. С высокой доли вероятности батарианцы вновь потребуют выдачи Шепарда в их руки... — говорила высокая седая женщина в адмиральском мундире. Услышав это, Смирнов в ярости сплюнул в сторону, едва не попав на ботинки человеку в деловом костюме, который тоже смотрел новости.

— Извините, — буркнул Алекс. — Сил нет слушать это дерьмо.

— Ничего страшного, я понимаю, — ответил незнакомец. — Смотреть, как наши хвалёные адмиралы прогибаются под четырёхглазых выродков — то ещё удовольствие. Их можно понять: сейчас Комитет Обороны беспокоится совсем о другом, но они ведь просто позволяют батарианцам садиться нам на шею. Ситуация требует более радикальных мер.

— Говорите прямо как активист партии «Терра-Фирма», — улыбнулся Смирнов, встретив единомышленника. — Или... агент «Цербера», — он рассмеялся, давая понять, что это шутка и спросил. — А о чём же беспокоиться Комитет? Уж, не о Жнецах ли, про которых говорил Шепард?

— Может и о них, — неопределённо качнул головой человек в деловом костюме.

— По мне так, миф это всё, — после секундной паузы махнул рукой Алекс. А про себя подумал: «Но разве стал бы Шепард уничтожать ретранслятор без серьёзной причины?». — Приятно было поговорить, но мне пора...

Попрощавшись с незнакомцем, Смирнов пошёл дальше, чувствуя, как его пробирает озноб. И вовсе не от ветра... Мысль о том, что прямо сейчас сюда движутся древние машины, которые, как заявлял капитан, возвращались раз в пятьдесят тысяч лет и уничтожали все разумные виды в галактике, пугала. Это еще, мягко говоря...

...

Глядя вслед уходящему полицейскому, агент класса «А», Гарри Мэйборн медленно убрал ладонь с запястья второй руки, в рукаве которой был скрыт электрошокер. Сержант даже не подозревал, что доли секунды между упоминанием «Цербера» и смехом, его жизнь висела на волоске. Пустынная терраса была отличным местом для устранения полицейского, но Мэйборн вовремя понял, что тот всего лишь треплется.

Руководитель ячейки «Цербера» под кодовым названием «Возмездие» выполнил последнее профильное задание — нейтрализацию доктора Эрика Вэйна на Цитадели (подробнее в рассказе «Паранойя», прим. автора) — три месяца назад, и с тех пор его группа не занималась поиском предателей. Было много других проблем, например серьёзный удар турианцев по организации и подготовка к неумолимо приближающемуся Вторжению Жнецов. Последний месяц группа Мэйборна пополнила ряды агентурной сети на Земле, которая понесла серьёзный урон.

Мэйборну поручили следить за тем, чтобы капитан Шепард ни при каких обстоятельствах не оказался в руках батарианцев — это могло серьёзно ударить по боевому духу людей перед самым Вторжением. Бывший спектр даже не подозревал, что разжалованием, а не смертью от рук батарианцев, он обязан агенту Цербера, которому пришлось серьёзно надавить на нескольких видных сенаторов из парламента Альянса, и даже одного адмирала Комитета Обороны.

Однако сейчас Гарри Мэйборн был очень встревожен: вчера с ним связался сам Призрак и предупредил, что «вот-вот начнётся». Мысль о скором прибытии Жнецов не ужасала агента, как раньше, он уже успел свыкнуться с тем, что это случится, но ближайшие дни сулили огромное количество жертв и лишений. Война первого контакта, единственное по настоящему серьёзное боестолкновение землян с внеземной жизнью, и рядом не стояла с угрозой, которую несли в себе Жнецы. Один единственный представитель этого вида, напавший на Цитадель почти три года назад, был уничтожен совместными усилиями нескольких флотов... ЧТО галактика могла противопоставить тысячам, возможно миллионам, таких же, как Властелин?

Мэйборн действительно не понимал, какие у них шансы, но уверенность Призрака и его решительный настрой на противостояние Жнецам передавались агенту. Он был одним из лучших, наиболее преданных членов «Цербера», наравне с самим Кай Ленгом. Мэйборн вступил в организацию в числе первых, сразу же после того, как будущий лидер «Цербера» опубликовал свой манифест. В те времена Призрак ещё не получил свой псевдоним, поэтому Мэйборн, пожалуй, оставался единственным из ныне живущих, кто знал его настоящее имя — Джек Харпер.

Нет, Мэйборн не разделял ксенофобских взглядов, которые усердно приписывались членам «Цербера» прессой, зато он хорошо помнил слова, которые сказал Харпер своим первым бойцам, объяснив кто их настоящий враг. И это были отнюдь не инопланетяне, с которыми тридцать лет назад впервые столкнулось человечество, а кое-то гораздо более могущественный: создания, о существовании которых Призрак узнал после Войны первого Контакта. Да, официальным лозунгом «Цербера» была агрессия к внеземным цивилизациям, но лишь потому, что все эти годы угроза Жнецов была призрачна и непонятна большинству людей. В организацию вступали ксенофобы и расисты, но вся деятельность Призрака была направлена именно на укрепление позиций людей перед Вторжением. Об этом знали немногие агенты, но Мэйборн был в их числе и он плевать хотел на мнение Альянса или Совета Цитадели, потому что воочию убедился, что эти структуры не способны выполнить свои обязательства. Бойня на Иден Прайм, атака Цитадели и похищения человеческих колоний наглядно доказали это.
Новости на экране сменились рекламой:

— Заканчивается заказ билетов на трансгалактический рейс новейшего лайнера «Тихий Океан»! Поспешите и присоединитесь к незабываемому путешествию! Лайнер посетит столичные планеты всех рас пространства Цитадели и наиболее крупные колонии, — вещала миловидная девушка в форме стюардессы гражданского флота, стоящая на фоне карты галактики, на которой бежевой линией был отмечен маршрут корабля. Периодически карта сменялась живописными пейзажами разнообразных планет: мелькнули каплеобразные небоскрёбы родного мира азари — Тессии, бескрайний океан планеты ханаров — Кахье, и долина водопадов Сур’Кеша, метрополии саларианцев.
Агент класса «А» усмехнулся и направился к своему аэромобилю, припаркованному на стоянке. Мэйборн думал о том, что за все годы работы в Цербере так и не прожил полноценную жизнь, с женитьбой, безопасной работой где-нибудь на Терра Нове, кучей детей и отпусками. И вряд ли уже когда-нибудь проживёт... Но зато агент побывал в таких местах, где никогда не ступала нога космопехотинцев Альянса, и видел вещи, удивившие бы самого Шепарда. А ещё он знал, что все это время работал, чтобы миллиарды людей могли жить своей «полноценной» жизнью после того как закончится Вторжение.

Оказавшись в салоне аэромобиля, Мэйборн включил инструментрон, ввёл двадцатизначный пароль, подтвердил свою личность сканеру сетчатки глаза и получил доступ к своей агентурой сети. Он перепроверил отчёты, отдал новые приказы и, получив пакет данных со шпионских устройств на одной из станций дальнего наблюдения Альянса у границ Солнечной системы, принялся просматривать записи.

...

А на космической станции, экипаж которой даже не подозревал о том, что за каждым их шагом ведётся наблюдение агентами «Цербера», развлекал себя включением и отключением искусственной гравитации. Собственно, это была единственная станция наблюдения с живыми людьми на борту, а все остальные представляли собой просто космические телескопы и ЛАДАР-ы, передающие данные в «центр».
Экипаж состоял из двух техников, со сроком смены в целый месяц. Изнывая от скуки внутри консервной банки, болтающейся в космической пустоте, они уже не знали чем себе занять.

— Эй, я же просил тянуть за рычаг медленнее! — обиженно простонал Адам Броуди откуда-то из-за кипы ящиков. Он рухнул на них, когда его напарник, Илай Уоллис, включил гравитацию.

— Если ты не заметил, у нас здесь нет рычагов, — донёсся насмешливый голос второго техника откуда-то из люка под потолком. Он был прав: техники баловались с гравитацией при помощи личных инструментронов.

— Тем более, — проворчал Броуди, с трудом поднимаясь и отряхиваясь. Прямо перед его глазами оказалась этикетка на одном из ящиков: «Сублимированный суп, АА11-33». — Чтоб тот, кто изобрёл эту пакость сам ел её до конца жизни, — тихо буркнул он себе под нос. Сублимированная пища могла храниться очень долгое время, но её вкус был словно у опилок, которые заварили в бульоне. Зато, как уверял Альянс, она очень питательна.

— Чего ты там копаешься? Давай вылезай!

— Да, сейчас-сейчас.

Встав под люком, Броуди включил инструментрон и понизил уровень гравитации до нулевой отметки. Ядро массы под полом издало протестующее гудение, но всё-таки остановило работу.

Адам оттолкнулся от пола, пролетел прямо в люк и врезался плечом в Илая. С громким «ой!», толстяк, получив крутящий момент, закувыркался по воздуху, пока не остановился о спинку одного из кресел.

— Ну и синяков мы набили, — пожаловался он, потирая живот и укоризненно глядя на Броуди, который парил под потолком, скрестив ноги. — Йохансон решит, что мы дрались, — Илай имел в виду медика на станции «Судьба» на орбите Марса, которая должна была осматривать смены на отдалённых объектах до и после дежурства.

— Брось, она даже не узнает, — махнул рукой Броуди. — Нам в этой банке ещё три недели торчать, всё заживёт.

— Да, наверное ты прав, — пожал плечами Илай и уже собрался совершить какой-то рискованный манёвр в невесомости, когда внезапно со станцией вышли на связь. Одновременно с этим сама собой вернулась гравитация, и Уоллис, не успев сгруппироваться, растянулся на полу.

Броуди повезло больше: он успел распрямить ноги и надёжно стоял на полу, глядя на голограмму старшего техника, который находился на «Судьбе».

— Чем вы там занимаетесь? — вопросительно выгнула бровь объёмная голограмма Николаса Раша. Впрочем, колючий взгляд выдавал, что старший техник и так знает о происходящем. — Напоминаю, вам двоим, что изменять параметры силы тяжести — строго воспрещено. И не забывайте, что от командования Альянса поступило чёткое указание: следить за космосом вокруг Солнечной Системы. Один из вас должен быть в центре управления.

— Да-да, мы помним, мистер Раш, — закивал Броуди, пытаясь экспромтом выдумать какое-то оправдание. — Просто мы... эмм... перетаскивали шкаф со скафандрами. В невесомости легче, — Адам совсем забыл, что «шкаф» встроен в стену.

— Ну-ну, — старший техник сложил руки на груди и, не прощаясь, отключил связь.

— Чёртов... умммх... — недовольно промычал Илай, поднимаясь с пола. — Следит за нами! Бьюсь об заклад, это он включил гравитацию.

— И всё же Раш прав, давай-ка работать, — вздохнул Броуди, подбирая с пола несколько инструментов, которые вдоволь налетались по кают-компании во время баловства с гравитацией.

— Сейчас твоя очередь, — быстро сказал Илай. — Разбудишь через десять часов!

— Чтоб тебя! — выругался Броуди, глядя вслед напарнику, который смылся в каюту.
Техник потопал к противоположной двери и, опустившись в кресло, оглядел пульт с кучей голографических схем и проекций, который прекрасно работал без надзора. В этом и заключалась их с Уоллисом работа: смотреть на кнопки, иногда нажимать какую-нибудь. Ну, может быть раз в неделю выбираться наружу — проверять исправность оборудования...

Броуди уже начал клевать носом, когда раздался требовательный писк. Он нехотя разлепил глаза и, сообразив в чём дело, удивлённо уставился на проекцию. В одном из субсекторов висел гигантский расплывчатый силуэт. Техник недоумённо проверил зашкаливающие параметры скорости и решил, что это всего лишь глюк: летать так быстро не умели даже новейшие разведывательные фрегаты класса «Нормандия».
Стоило Броуди дотронуться до пульта, как силуэт рассеялся, и Адам, пробурчав «чёртовы помехи!», снова погрузился в дрёму.

Когда через десять часов Илай разбудил лежащего лицом на пульте Броуди, тот решил, что его застукал Раш, и техника не смутило, что начальник находится на орбите Марса. Бормоча заплетающимся со сна языком какую-то чушь, Билл попытался вытянуться по стойке смирно.

Когда Илай вдоволь насмеялся и занял место Броуди, а тот, проклиная всё на свете, уже хотел уходить, Уоллис вдруг остановил его:

— Эй, смотри-ка, — техник показал напарнику на расплывчатый силуэт в одном из субсекторов. — Это ещё что?

— Да не обращай внимания, глюк оборудования, — махнул рукой сонный Броуди. — У меня уже было такое, скоро исчезнет.

— Нет, не глюк... — Илай перепроверил показания, но на этот раз силуэт никуда не исчезал, а нагло продолжал занимать место на экране. — Да он тут не один! — Уоллис застучал пальцами по клавиатуре, наблюдая, как космос вокруг Солнечной системы наполняется незваными гостями. — Вызывай Альянс! Мне это не нравится...

— А как же Раш?

— К чёрту его, передавай все данные на Землю!

— Сейчас... — Броуди нажал несколько кнопок на терминале связи, перенаправляя параболическую антенну в сторону Земли. Данные были отправлены, но подтверждение получения не пришло. Техник попытался ещё несколько раз, но с тем же успехом.

— Сигнал блокируется!

— Попробуй через автоматические телескопы.

— Бесполезно, они замкнуты на наше кольцо...

— Эй, вот зараза! — неожиданно воскликнул Илай.

— В чём дело?

— Субсектора с третьего по девятый пропали, я ничего не вижу, — Уоллис попытался обойти блокировку антенны, но вскоре отключились остальные телескопы. Сеть слежения полностью ослепла.

— Ну и что теперь делать? — упавшим голосом спросил Броуди.

— Не знаю... — Илай уставился на показания их собственного радара, который отсчитывал расстояние до ближайшего из незваных гостей. А оно сокращалось настолько стремительно, что неизвестный объект смог бы достичь Земли уже через десять минут.

— Он замедлился, — внезапно охрипшим голосом произнёс Броуди, положив руку на спинку кресла Илая.

— Вижу... направляется прямо к нам, — Илай в растерянности посмотрел на напарника. Впервые в жизни он не знал что делать. Осознавать, что смерть придёт через пару секунд очень непросто.

Броуди хотел что-то сказать, но именно в этот момент поток расплавленного металла, разогнанного до пяти сотых скорости света, ударил в станцию, превратив её в облако раскалённого газа. Жнец, который позже получит от людей кодовое имя «Исполнитель», зафиксировал факт уничтожения объекта и снова начал набирать скорость. Его ждала следующая цель: Столица Земли...