Часы ожидания растягивались по неторопливым минутам. Лиара оборачивалась на каждое оповещение из диспетчерской, но ни одно не было адресовано ей. Двумя этажами ниже шла операция, зависящая от действий бригады врачей и целого ряда обстоятельств, но никак не от неё. Непричастность рождала беспомощность и беспокойство.
- Мам, ты бы присела, устанешь.
Т’Сони покачала головой. Стоило присесть, кровь в сосудах застывала, и становилось ещё холоднее. Её и так пробивала дрожь.
- Хочешь попить чего-нибудь?
Элира еле услышала ответное «нет». Она отвлеклась на книгу. Было невыносимо наблюдать, как мама измеряет шагами коридор. От стены до стены, от окна до дивана, руки у груди, от стены до стены, от дивана до окна, руки в карманах. Так с самого утра.
Эли больше сосредотачивалась на словах, чем читала. Но пока это было единственное, что занимало внимание. Она могла бы включить музыку, но по просьбе Лиары не делала этого. Мама так чутко реагировала на все звуки, что слышала песни даже в наушниках. Её нервировало всё: звук клавиш на голографической панели дежурной, звук пролетающих мимо окна скорых, шагов проходящего персонала, шорох ткани, свит дверей, стуки, новости по телевизору в общем коридоре. Успокаивали только прикосновения к самой себе.
- А я, наверно, возьму, - Элира оставила планшет и направилась к автомату, но по пути обернулась. – Там есть чай в баночках.
- Спасибо, Эли. Не хочу.
Оставалось только пожать плечами и отправиться за добычей. Оставшись в одиночестве у продовольственной машины, Эли сама начала оглядываться на голоса и разговоры ожидающих родственников, как если бы в них была важная информация о состоянии мамы Джейн. Каждую секунду она боролась с инстинктивным порывом обернуться, подойти к кому-нибудь, что-то спросить. «Наверно, так себя чувствует мама», - подумала она.
Когда Эли вернулась, Т’Сони ещё стояла у окна. Ничего не произошло. Ничего не происходило часами, днями, но их не покидало чувство, что «что-то» случится вот-вот. Элира открыла напиток, Лиара дёрнулась на звук. Дочь помахала второй банкой.
- С ягодками. Вдруг передумаешь.
Конечно, Лиара понимала, что Эли и Трея проводят часы в больнице не столько затем, чтобы встретиться с Джейн, сколько поддержать её. Она не могла винить ни себя, ни их, но лучше бы девочки занимались дома, чем переживали. Лиара со вздохом опустилась на диван и сжала банку в руках. Она сдерживала себя.
- Трея недавно похвасталась, что запрыгнула на скалодром на два метра.
Взгляд Лиары смягчился. Элира пыталась отвлечь её от суетных мыслей.
- Как она сказала, с разбега и с биотикой. Как у неё ноги не трясутся?
- Трясутся. И руки. Она просила записать её на силовой массаж.
- Жуть какая.
Лиара чуть улыбнулась её реакции и подёргала крышку банки с чаем.
- Твоя сестра должна держать себя в форме.
- Больше похоже на насилие. Из её костюмов можно пот выжимать.
Пока Элира заговаривала её жалобами на «непутёвую младшую сестру», в дверях отделения показалась врач в сопровождении медсестёр, везущие каталку. Они двигались в удалённый конец крыла.
Шепард.
- Я ей сказала, что если тренироваться с растянутыми…
- Прости.
Прежде чем Элира поняла, что произошло, Лиара сорвалась, точно стянутая пружина, и проследовала за персоналом. Когда Элира нагнала маму, та уже стояла в дверях палаты. Лиара наблюдала, как тело перекладывают с каталки на кровать. Безвольное, неподвижное, бледное.
С виду Лиара ничем отличалась от него.
Пока медсёстры подключали аппараты диагностики, врач фиксировала в журнал показатели химических анализов, давления и частоты сердечных сокращений. Т’Сони следила за каждым их движением, но оставалась неподвижной, пока не понадобилось пропустить персонал с кушеткой. Врач обернулась:
- Можете войти.
Лиара сделала пару шагов и снова застыла. Джейн лежала в постели без сознания. На расслабленном лице не было видно морщин. Отросшие седые волосы сбились. Руки лежали поверх одеяла, худые и жилистые. Грудь не приподнималась, и казалось, что Джейн вовсе не дышала. Лиара видела её такой не впервые, но после каждой операции она смотрела на тело Джейн и не могла отбросить мысль, какой беззащитной и ранимой та выглядела.
- Мэм, вы меня слышите?
Её плеча коснулась врач.
- Простите, - Т’Сони покачала головой, - не могли бы вы повторить?
- Я хотела бы поговорить с вами. Можете уделить мне несколько минут?
Другого плеча коснулась Элира.
- Поговори с доктором, я присмотрю за мамой.
Лиара прошла за врачом, на поводу, как следовала за каталкой несколькими минутами раньше. Специалист Сати была только курирующим терапевтом, но она вернулась от кардиохирурга, проведшего над сердцем Джейн нескольких часов утомительной операции.
Они остановились в маленьком отвороте коридора, где им никто бы не помешал.
- Мэм, должна сообщить вам, что операция на сердце вашей супруги завершилась благополучно. Сейчас она находится под наркозом, мы будем подходить время от времени, чтобы проверить рефлексы. И в ближайшие несколько суток будем следить за её состоянием.
Лиара неосознанно обхватила себя за плечи.
- Как она?
Доктор Сати облокотилась о стену и отложила папку на выступ. Готовилась к разговору.
- Сейчас стабильно. Будем надеяться, что и дальше так будет.
Т’Сони медленно кивнула, но продолжала размышлять над её словами. После нескольких месяцев томительных переживаний мысли в голове сворачивались в вату. Сати, очевидно, понимала её состояние и не торопила, ведь она наблюдала их семью на отделении всё это время и была досконально знакома с длинной историей болезни адмирала.
- Есть риски?
Сати тактично кивнула в ответ. Как если бы этого было недостаточно, она подтвердила:
- Да, мэм. Я могу посвятить вас в детали, если желаете.
Доктор Сати рассказала, что шунтирование на сердце Шепард проводилось дольше, чем обычно, чтобы избежать необоснованных ошибок. Кардиохирург действовала очень умело и осторожно, однако сама операция (и внедрение в организм, и наркотическое состояние) являлась фактором, создающим на сердце Шепард нагрузку. Как будет восстанавливаться организм пожилого возраста, было одним вопросом. Как адаптируется кровоток к сосудистому руслу – другим.
Диффузное поражение сосудов кровеносной системы было далеко не единственной проблемой. С каждой операцией адаптационный резерв Джейн уменьшался, иммунитет слабел. Каждая операция – острый стресс, не говоря уже об операции в чужеродной для организма среде. Уменьшались адаптационные возможности, повышался потенциальный риск заражения. После лечения одного органа начинал отказывать другой. С применением лекарств состояние улучшалось, но ненадолго: биохимические процессы в ходе соединительных реакций сбивали внутренний баланс организма, и без того нестабильный. Естественные физиологические механизмы не зависят от качества медицины, аппаратуры и хирургического мастерства. Они зависят от того, как поведёт себя конкретный организм в конкретный момент и конкретном пространстве. От ряда факторов, которые невозможно полностью предсказать.
С нарушением кровотока ткани не получали необходимого питания. Истощалась хрящевая ткань, в костях образовывались трещины, позвоночник был уже не в силах держать вес тела. Стёртость костей рождала боль, о которой можно было только догадываться. Мышечная ткань атрофировалась. От длительного лежания появились пролежни. Тело буквально расслаивалось, а органы функционировали на износ. Кожа иссыхала и покрылась не только морщинами, но и рубцами. Объёма лёгких не хватало для достаточных окислительных реакций. Ногти стали ломкими, из-за чего приходилось следить за их длиной постоянно. Волосы потеряли пигмент, став практически бесцветными.
Несколько лет Т’Сони искала исследования, инновационные разработки и специалистов, которые могли бы замедлить процесс старения Шепард. Однако ткани, пересаженные в ходе проекта «Лазарь», противились лечению. Клонированные на место утраченных клетки были неспособны делиться так эффективно, как оригиналы. При принуждении ядра распадались, что говорило о разрушении структуры ДНК.
Теоретически вероятной стратегией было обмануть клетки, изменив структуру ДНК на молекулярном уровне в пользу большей устойчивости или привив клонированной ДНК участки ДНК, ответственные за бессрочную регенерацию тканей, как у азари. Но стоит ли описывать всё разнообразие генетических структур в природе, не говоря уже о межрасовой молекулярной генетике? Чтобы вырастить подходящие ткани, тем более органы, ушли бы десятилетия.
Азарийские медики делали всё возможное, чтобы поддержать организм Джейн. Но возможного оказывалось недостаточно, чтобы поддаться надежде. На фоне многолетнего ухудшения церебрального кровотока страдала и центральная нервная система. Первой появилась невнимательность и неловкость в движениях, за ними – проблемы с фрагментарной памятью. Следующим на очереди были воспоминания, функции мышления и интеллект… Было бы чудом остановить нейродегенерацию.
Т’Сони не верила в чудо, но полагалась на науку, у которой на подобный случай не имелось утешительных слов. Имелись антикоагулянты, антиоксиданты, микроциркуляторные препараты, нейропротекторы, ноотропы, поливитаминные комплексы, в конце концов. Всё, до чего добралась человеческая наука, и всё, что могли применить медицинские сотрудники Азарийской республики. Но универсального лекарства от смерти не существовало.
Попробуй обмануть гены. Человеческая жизнь несправедливо коротка.
- Мэм, я сочувствую вам.
Лиара посмотрела на Сати, как если бы она была её старой знакомой. Что могла знать врач, провожающая тысячи пациентов за сотни лет практики?
- У вас когда-нибудь умирал любимый человек?
Сати поняла свою оплошность в выборе слов и виновато покачала головой. Но она решила не отводить взгляд, чтобы показать доктору Т’Сони свою причастность.
- Вы правы, мэм, я не могу разделить ваше горе, - она взяла папку и выпрямилась, чтобы вернуться на смену. – Я только хотела сказать, что персонал на отделении сожалеет о состоянии адмирала Шепард. Мы будем рядом, как только понадобится помощь.
Очень вовремя доктора позвали из коридора, и Сати удалилась с уважительным кивком.
- Спасибо.

Лиара не могла заставить себя войти в палату, съедаемая бессилием и опустошением. Но когда рядом послышались шаги Элиры, она приняла вид самообладания. Элира замедлила шаг.
- Мы тебя потеряли. Там Трея пришла.
- Всё в порядке.
Элира посмотрела на её бледное лицо, глаза с потрескавшимися от слёз сосудами и сухие поджатые губы. «В порядке», как же. Эли не знала, стоит ли беспокоить маму дольше. Она никогда не видела её такой расстроенной. Элира поёрзала ногами, отбивая носком покрытие пола. Твердь и холод.
- Что будет с мамой Джейн?
Лиара ответила отрешённо:
- Они не могут ничего сделать.
- Может, не всё так безнадёжно? – Эли наклонилась, привлекая внимание, но Лиара была уже в глубине своего разума. - Я знаю, здешние врачи очень продвинутые, - Т’Сони всё молчала. Элира поняла, что всё серьёзно, но отказывалась сдаваться. - Не эти, так другие врачи, другие больницы. Сама знаешь, у одного учёного своя теория, второй её опровергнет.
Не нужен был взгляд, чтобы расшифровать пустоту между ними. Пустоту, рождающую безнадёжность, связывающую, вызывающую глубинный страх чего-то сокрушительного, неизбежного, конечного. Чего-то ещё незнакомого Элире, что называлось смерть.
- Может… есть экспериментальные лекарства? Вдруг ты сидишь здесь, а на другом конце галактики в маленьком институте открыли подходящий для мамы метод лечения?
- Я искала.
Страх пускал корни всё глубже. Боясь неизвестного, Элира поддалась эмоциям и была готова вылить всю свою досаду, если бы только не вспомнила, что перед ней родная мать, которая прощается со второй её матерью уже несколько месяцев.
Это был первый удар, который нанесла жизнь по наивному сердцу девы. Она-то думала, что знает всё. Когда вот она, эта жизнь, издевательски честно показывала свои неприглядные стороны и заставляла содрогаться перед тем, о чём, казалось, знают все. Не существует справедливости. Не бывает милости и помощи с каких-то высот. Ничто не вечно.
Корни страха сковали так, что Элира расслышала неровный стук сердца и пульс в висках. По звуку дыхания дочери Лиара поняла, что Элира только сейчас осознала, что же именно скрывалось под затёртой фразой «конечность бытия».
- Ты не… - Эли нервно вздохнула, преодолевая стеснение в груди. - Ты не могла посмотреть все больницы Млечного пути.
Лиара приняла старшую дочь в объятия. Длинные пальцы успокоительно гладили Эли по спине. Она вернулась в детство, в крепкие руки мамы, когда ещё ничего не понимала, ничего, и была уверена, что чувство безопасности будет с ней всегда. Мысли прорывались в её сознание, преодолевая барьер надежд. Под их треск градом текли слёзы.
- Какая же я была глупая, мам.
Лиара, отрешившаяся от собственного горя, успокаивала Эли. Она знала, конечно знала, что под маской безудержной радости и веселья скрываются свои демоны.

Возвращаться в палату не имело смысла, пока Шепард не очнулась от наркоза. После ухода дочери Лиара неспешно ходила по центру в поиске того, что могло бы её отвлечь. Т’Сони изучала информационные стенды о помощи в кризисных ситуациях, буклеты профилактики вирусного и бактериального заражения, журналы на столиках, меню обслуживающих машин, листы с тематикой конференций в академическом корпусе, лица поступающих и сопровождающих их, глаза, губы, голоса, мельтешащие руки, положение ног, вид из окна, облака, тропинки далеко внизу, вид в окнах напротив, движение на посадочных площадках, и снова руки – подхватывающие, удерживающие, разъясняющие, дающие знак, помогающие...
Она не могла найти успокоения. Всё происходящее вокруг только сильнее нервировало.
- Простите, можно задать вам вопрос?
Проходящая мимо ассистент остановилась.
- Да, мэм.
- Пожалуйста, подскажите, какое в корпусе самое тихое место?
Самым тихим местом, как ни иронично, оказался молитвенный зал Атаме. Конечно, это была не единственная исповедальная в институте, в культуре азари поощрялось толерантное отношение к взглядам верующих иных религий. Однако зал сиари был полон прихожан.
Лиара с детства относилась к религии скептично, и храмы были для неё скорее исторически-культурными центрами самообразования, чем местами «великой духовной силы». После битвы за Тессию она не хотела даже вспоминать о богине, хотя постоянно упоминала её имя всуе.
Сейчас же она смотрела на миниатюрную копию статуи Атаме и вспоминала день обрушения Храма, когда могла потерять Шепард, если бы не кинулась схватить её. Вся их история была сплошной чередой прогулок с высоким риском маловероятных событий.
- Ищете утешения?
Какой же молитвенный угол без матриарха. Т’Сони была не готова дискутировать с ней о культе, правду которого знала слишком хорошо, и ответила как можно вежливее:
- Вы не против, если я посижу здесь какое-то время?
- Ничуть.
Матриарх удалилась, чтобы не обременять её своим присутствием. Из-за стены глухо донеслась музыка. Началась служба сиари. Высокий голос азари растягивал молитвенные речи в песнь. Простая мелодика вокала успокаивала, убаюкивала, сливаясь с тонами инструмента и наполняя пространство мягкими высокими вибрациями.
Последний раз Лиара слышала песни на родном языке ещё в далёком детстве в начальных классах школы. Она вспомнила маму, её холодный характер и редкую, но драгоценную доброту. Бенезия исчезла из её жизни ещё до своей смерти, оставшись только памятным призраком строгой родительской любви. Как изменилась бы жизнь, останься она с матерью?
Лиара глубоко вдохнула тёплый воздух, пропитанный ароматом ритуальных трав. «Как архаично обманывать собственное сознание», - подумала она, но вдохнула запах глубже, чтобы забыться. Песнопения из-за стены усиливали релаксационный эффект и казались громче, заполняя пространство среди стен. Время исчезло. Через несколько минут мышцы расслабились и налились теплом. Суетные мысли уже не тревожили. Осталась только горестная боль из-за приближающейся утраты Джейн.
Лиара смирилась с этими чувствами, чтобы обрести облегчение, не задумываясь о причинах и следствиях хаоса происходящих в жизни вокруг событий. Не осталось ничего - только самоощущение, гул в голове и давление в висках. Боль в груди перехватывала горло, но под звуки высокого голоса незнакомки в окутывающем тепле зала она переживалась легче. Лиара закрыла глаза, растворяясь в звуках. По щекам текли ручейки слёз, а с ними уходила боль.

Трея ожидала прихода мамы Лиары и просматривала видео, чтобы почерпнуть новые механики. Мама Джейн спала. Трея не знала, сколько ещё часов она могла пролежать без сознания, но не собиралась покидать палату без необходимости. Досмотрев очередное видео, Трея подвигала рукой, перетянутой эластичным бинтом, ещё томно побаливающей. Неудачный захват обернулся растяжением связки, пришлось отказаться от силовых и тяговых упражнений.
Показалось, что мама шевельнулась. Трея подошла ближе и коснулась её, чтобы проверить, откроет ли она глаза. Джейн не очнулась.
В палату вошла Сати. Доктор проверила мониторы, зафиксировала результаты в журнал и поочерёдно коснулась тела в нескольких точках, на что то отозвалось подёргиваниями.
- Простите, сколько ещё мама будет спать?
Сати только развела руками:
- Не могу сказать.
- Мы просто беспокоимся, мама выходила из наркоза раньше.
Доктор сказала тише, чтобы не разбудить пациентку.
- Операция на сердце вашей мамы была сложной, ей потребуется больше времени на восстановление. Чем дольше она проспит, тем лучше будет себя чувствовать.
Трея посмотрела на Джейн и кивнула.
- Вы хотели ей что-то сказать?
- Да. Нет. Я дождусь.
Дочь Шепард выглядела статной и крепкой, что особенно было заметно на фоне лежащей больной. Однако беспокойство в её словах не согласовалось с уверенностью в голосе, которую она выражала. Сати заметила это милое расхождение и оставила мысли при себе.
- Ваша мама может проспать сутки.
Трея подняла на неё удивлённый взгляд.
- И даже двое.
Дочь пациентки промолчала, принимая этот факт, и снова кивнула.
- Хорошо. Спасибо.
Когда доктор ушла, Трея опустилась у постели и задумалась, на сколько она готова остаться, чтобы побыть с ней. Мамы Лиары долго не было, Элира ушла домой. Интуитивно Трея понимала, что что-то не так, что состояние мамы Джейн стало намного тяжелее. В отличие от Элиры, она была готова принимать нерадостные вести. Трея прилегла локтями на кровать. Лучше бы ей сказали прямо, что происходит, хотя, возможно, говорить было нечего, поэтому все молчали.
Трея пробежала пальцами по одеялу, чтобы коснуться мамы. Худая кисть, длинные тонкие пальцы с широкими костяшками, коротко стриженные ногти, бледная кожа, выпирающие из-под неё жилы на тыльной стороне ладони. Трея сравнила руку со своей.
Когда в палату вошла Лиара, она не шевельнулась, только моргнула.
- Ты останешься?
Трея моргнула дважды. Мама Лиара облокотилась на кровать с другой стороны и взяла Джейн за руку. Трея почувствовала себя не к месту её супружеской нежности.
- Я мешаю?
Лиара мягко покачала головой. Трея не сводила с неё глаз – возможно, выискивая, что ещё изменилось. Ничего не обнаружив, младшая Т’Сони перевела взгляд на Джейн. Наступила очередь Лиары наблюдать за дочерью. Уверенный и вместе с тем мягкий взгляд Треи напоминал молодую Шепард. Яркие зелёные глаза с широкими зрачками поглощали каждую видимую черту, впитывали их, рисуя доскональную картину в воображении.
Лиара поняла: Трея вовсе не искала, она хотела запомнить настоящее по крупицам, чтобы сохранить в памяти то, что больше нигде не останется. И мягкость одеяла, и бледность рук, и запах нагретой листвы в воздухе, и мамин профиль. Трея жадно впитывала окружающее в себя, вот почему её взгляд казался таким глубоким. Она ценила этот миг, как никто другой.
- Как думаешь, когда мама проснётся?
- Не знаю, - Лиара провела рукой по плечу Джейн. – Она много пережила сегодня.
- Ты тоже.
Мать и дочь переглянулись. Трея смущённо опустила взгляд.
- Доктор сказала, что мама может выйти из наркоза завтра. И… Ну знаешь, я могу присмотреть за ней ночью, чтобы ты отдохнула дома.
- Всё в порядке, звёздочка.
«Звёздочкой» родители звали её в моменты, когда особенно хотели выразить любовь. Прозвище привязалось к ней с самого детства, но Трея не помнила, с чего всё началось. Она даже не знала, почему её зовут именно так.
- Кому точно стоит выспаться перед завтрашним днём, так это тебе. Ты же не собираешься пропустить занятия?
Трея дёрнула уголком рта в недовольстве.
- Переживу.
Им не хотелось бороться с упрямством. Лиара вспомнила об Элире, ушедшей домой в смешанных чувствах. Сколько бы сёстры ни ссорились из-за мелочей и не сталкивались характерами, они действительно заботились друг о друге.
- Что случилось?
Трея проследила за взглядом мамы до перебинтованной руки.
- Ерунда. И это переживу.
Лиара вяло улыбнулась.
- Если хочешь остаться на ночь, нам стоит заказать гостевую комнату.
- Какой тогда смысл оставаться на ночь?
Мама обернулась на кресло в углу палаты. Выглядело оно не слишком комфортно.
- Ну, если тебя устраивает такой «расклад», я не настаиваю.
- Как в прошлый раз?
- Как в прошлый раз.
Когда они обе оставались на отделении в ночное время, то сменяли друг друга по очереди, просыпая по четыре-пять часов. Чаще засыпала Трея в середине ночи от усталости за день. Лиара досыпала днём, когда Элира возвращалась с занятий или, наоборот, приходила перед парами. Иногда Лиара оставалась на отделении на несколько дней. Её было невозможно уговорить вернуться домой: после спешного ужина, горячего душа и «убитого» сна она снова возвращалась в больницу. На суточную смену, как дежурная.
Лиара истощала себя, что совсем не радовало девочек, однако Трея понимала её. Она сама неохотно возвращалась домой, мысленно бродила в стенах больницы, через силу посещала занятия, сбивала связки из-за неправильных ударов и действий - потому что не могла перестать думать, что в день, когда её не будет рядом, именно в этот день мама Джейн исчезнет навсегда.
Было в их одержимости что-то неправильное. Что-то разрушительное.

Первым, что Джейн увидела, была темнота. Бескрайняя, пустая темнота, через которую она продвигалась как через очень густой туман. Она не могла нащупать ни одной мысли или образа и ещё не совсем понимала, спит она или уже проснулась. Джейн постаралась открыть глаза, что сделать сразу не получилось. Она шевельнулась и натолкнулась на что-то упругое.
Голос откуда-то извне ласково произнёс:
- Тише-тише.
Джейн попробовала подняться, но нечто мягко опустило её назад. Голова закружилась. Она простонала от укачивающих движений.
- Прости, тебе ещё нельзя вставать.
- Что… где я?
- Ты в больнице. В палате. Всё хорошо.
Голос раздался совсем близко. Джейн почувствовала тёплое прикосновение к щеке и влагу. Чьё-то ровное дыхание окатило её губы. Джейн снова повела руками, чтобы нащупать опору, и столкнулась с тем, что нависло над ней. Она вспомнила солоноватый запах морской воды и горячей кожи. Феромоны пробуждали память.
- Лиара?
- Ты ещё очень слаба, чтобы двигаться.
- Не оставляй меня. Я так устала.
Джейн не понимала, что говорит, слова давались с трудом, язык казался совсем вязким и тугоподвижным. Чьи-то руки обняли её лицо и поцеловали снова.
- Я буду с тобой. Не беспокойся.
Шепард испытала облегчение и снова провалилась в сон.

Изредка из темноты доносились голоса:
- Мама проснулась?
- Ещё нет. Она только выходит из наркоза.
- Я слышала, как она стонала… Ей больно?
- Не должно быть...
Чей-то вздох.

- Уверена, что не хочешь вернуться домой?
- Да. Что мне там делать?
- Выспаться…

Чьё-то тихое и ровное дыхание совсем близко.
- Родная моя…

Долгая тишина. Груди коснулись пальцы. Спокойствие.

Палату освещал только ночник у двери в коридор. Мягкий свет очертил фигуру в кресле, свернувшуюся в неестественной позе. Трея не выдержала и уснула.
Рядом с постелью сидела Лиара. Голубые глаза казались цвета тёмного индиго. Зрачки в темноте расширились и ласково наблюдали за ней. Блеклый свет рождал в них блеск, и казалось, в бездонной черноте сверкали звёзды.
- Хэй.
- Привет, - улыбнулась Лиара. - Как ты себя чувствуешь?
Джейн прислушалась к ощущениям тела.
- Сонно. Но лучше.
Лиара мягко обхватила её кисть и еле слышно сказала:
- Хорошо.
От наркоза немного подташнивало. Джейн вдохнула поглубже.
- Хочешь попить?
Сухие губы обхватили трубочку и жадно вытянули воду из бутылки.
- Спасибо.
Всё это время Лиара волновалась, проснётся ли Шепард вообще. Сейчас же, увидев её в знакомом боевом настрое, она могла успокоиться. Хоть ненадолго.
Джейн указала взглядом на младшую Т’Сони, посапывающую в позе «зю».
- Наш солдат самоликвидировался?
Лиара сдержала смех, чтобы не разбудить дочь.
- Пусть отдыхает. Она долго была здесь, надеялась застать тебя при пробуждении.
Шепард протянула руку, чтобы коснуться гребней Лиары. Нежный взгляд выражал любовь, губы – усталость, вздох – сожаление.
- Ты опять не спала.
- Ничего.
Пальцы пробежали по затылку Лиары и прошли дальше, под край гребня – самое чувствительное место на теле. Лиара застыла, чтобы сдержать в груди трепетный стон. По коже пробежали волны мурашек.
Когда Джейн оставила её в томительной нёге и высвободила из желанной пытки, Лиара прошептала:
- Когда ты делала так в последний раз…
Она вспомнила, как навещала Шепард на Земле в госпитале.
- Когда я могла…
Вспомнила алые рубцы, гематомы и стягивающие шины. Летаргию Джейн. Конец войны.
Пробирающий до дрожи рёв жнецов.
Толпы бегущих на них хасков. Ракетницы. Баньши.
Разрушенную площадь. Летящий на них «Мако».
Прощание у Луча.
Джейн постаралась приободрить её:
- Это случилось полвека назад, Лиара. Всё осталось в прошлом.
Однако прошлое не покидало их. Лиара постаралась прийти в себя от живых образов. Иногда травматичные воспоминания, стоило им проявиться, захватывали слишком сильно. Но Шепард пришлось хуже – она страдала от кошмаров и боролась с бессонницей годами.
Шепард не прекращала сражаться ни дня. С сомнениями. С болью. С докучливостью журналистов. С нерешёнными проблемами Альянса. Со старостью. Со всем, что могло омрачить их счастливую жизнь и будущее детей. С самой смертью, дышащей в затылок.
Даже если этого героизма не замечал никто, кроме Лиары.

- Что говорят врачи?
Шорох. Скрип кресла. Тихий стук. Молчание.
- Мама, ты совсем бледная, тебе стоит…

Долгая тишина.

- Я поговорила с медсестрой на посту. Она посоветовала принести что-нибудь, что поднимет давление. Я схожу до автомата, я быстро. Пожалуйста, не уходи никуда.
Шорох. Быстрые удаляющиеся шаги. Громкий вздох.

Лиара лежала в кресле, выдвинутом под ноги. Она совсем ослабла от бессонных ночей и долгого голодания. Губы были еле заметны на фоне кожи в темноте. Т’Сони держала в руках опустошённую банку с чаем, купленную Элирой ещё в начале дня в ходе операции. Она совсем забыла про еду и сутки ничего не ела. Прохладный чай помог убрать тошноту, но немного.
Это был предел её терпения. Она слишком долго изнашивала организм. Сил совсем не осталось. Джейн наблюдала за ней из щёлочек меж век и старалась дышать медленно, чтобы не дать ей знать, что всё слышит и видит.
Но Лиара всё равно почувствовала взгляд и замерла с виноватым выражением.
- Не беспокойся обо мне. Пожалуйста, не надо. Я приду в себя через пару минут.
Шепард не ответила, но продолжала наблюдать за ней с печалью и заботой на лице.
Больше всего Лиара боялась эмоций Шепард, не зная, как гормональные выбросы отразятся на скорости кровотока и вызовет ли это проблемы с сердцем.
Трея не возвращалась.
- Пожалуйста, позаботься о себе.
Что-то кольнуло у самого горла. Она слишком хорошо расслышала это слово, принадлежащее не прошлому и не настоящему - «позаботься». Лиара поспешила встать.
- Джейн, ну что ты говоришь, всё будет в порядке.
Шепард улыбнулась:
- Ты всегда думала обо мне больше. Но кто позаботится о тебе, когда меня не станет?
Ресницы Лиары дрогнули. Зрачки сузились. Застыло всё окружающее и сама она, боясь пошевелиться и сделать момент откровения упущенным зря стараниям Шепард промолвить что-то из последних сил. Лиара не видела ничего, кроме усталых зелёных глаз и блеклой косой улыбки, оживляющей лицо – покрытое точками, маленькими морщинками и ямочками у рта.
- Пообещай, что ты позаботишься не только о девочках, но и о себе.
Лиара могла бы сказать ей «конечно» или ещё более пустое «когда придёт время», но почему Шепард говорила с ней так странно в тот момент? Лиара догадывалась. Тело сковал озноб. Тот же озноб, какой бил её перед каждой операцией Шепард.
Т’Сони приоткрыла губы, чтобы сказать хоть что-нибудь, но не выскользнул даже выдох. Какие слова могли передать её мысли? Какие слова вообще могут высказать столь важное?
Лиара поцеловала Шепард – невесомо, нежно, болезненно – и, пока Джейн не видела её слёз, бережно обволокла утомлённое сознание своим. Лиара убаюкивала её, обнимала всем своим внутренним миром и самыми тёплыми воспоминаниями о прожитом в браке, чтобы сделать последние минуты перед смертью самыми полными жизни.
«Я обещаю, Джейн».

Шепард медленно тонула в постели, а её сознание угасало и слабело перед сознанием Лиары. Но Лиара оставалась с ней до последних секунд, пока не исчезло ощущение присутствия Шепард и с ним - объятия вечности.
Лиара воочию видела смерть.
Самая большая подлость смерти в том, что как бы ты её себе не представлял, сколько бы не готовился и не прокручивал варианты возможных событий в голове, пытаясь смириться с неизбежным, когда она приходит – ты всё равно оказываешься не готов.
Когда наступит миг, предсказать невозможно. Как не знала Трея, спешно выбежавшая из палаты, чтобы взять лекарства. Как не знала Элира, ушедшая домой в смешанных чувствах. Как не знала сама Лиара, думающая о смерти Джейн дольше всех.
Последние дни Шепард нельзя назвать радостными из-за физической боли, слабости и видений, обострившихся в утомлённом состоянии. Но она умерла в любви, с поддержкой близких и уверенностью, что прожила насыщенную жизнь правильно.
Лиара продолжала стоять у постели, пока в палату не вбежали врачи на «красные» индикаторы мониторинга. Сати отвела её в сторону, чтобы персонал смог провести скорые манипуляции. Тело повезли в операционную с целью реанимировать, но Лиара, видевшая, как исчезло сознание Джейн, знала, что никакие дефибрилляторы уже не приведут её в чувство.
Её Джейн больше не было.
Трея вбежала в палату, поскольку слышала писк-сигнал у поста дежурной. Она осознала, что пропустила момент прощания с мамой, ради которого была готова приходить в больницу каждый день. Бывает так, что нелепые мелочи всё переворачивают вверх дном. Как тромб в сосуде сердца. Как затормозивший автомат.
Когда Трея появилась на пороге, Лиара уже бессильно лежала в кресле. Старшая Т’Сони дышала прерывисто и смотрела в никуда. Она не двигалась и не шевельнулась даже при появлении дочери. Трея отставила на столик злополучный стакан с сосудосуживающим, ради которого пришлось уйти, и опустилась рядом с мамой Лиарой.
Пустой взгляд сказал всё.
- Мам…
Молчание звучало мрачно. Трея коснулась мамы, чтобы приободрить, но Т’Сони поджала руки и подтянула ноги. Она замкнулась в себе. Она не хотела чувствовать ничего. Хотя бы несколько минут не существовать – ни как Лиара, ни мама, ни жена умершей пациентки, чтобы не чувствовать тягучей, обжигающе холодной боли, просачивающейся по нервам.
Трея протяжно вздохнула и опустилась вдоль стены. До утра она слушала надрывные всхлипы мамы, дрожащее дыхание и прерывающиеся грудные стоны. Лиара была разбита. Трея даже не могла представить, что ей пришлось пережить.
Краем взгляда она заметила Сати, решившую оставить горюющих в одиночестве.