Старушка T’Лоак была права: для того чтобы выжить на вечеринке, достаточно пары фраз и вежливых междометий.
Но правильно ли называть «выживанием» то ощущение закипающего в крови восторга?
Алиса пригубила коктейль и закрыла глаза... Ром. Мята. Клубника. Содовая.
Ветра почти не было.
Музыка текла на террасу сквозь приоткрытую дверь и увлекала обратно в «Загробную жизнь». Отдаться ритмам, двигаться по их воле, ощущая, как свобода зарождается в каждой клеточке тела... Может, это и есть магия ночи? В свете прожекторов, звуковой анимации, ультрафиолета вырисовывалось преддверие сказки. Будто ожидание чего-то настоящего вот-вот закончится... нужно лишь сделать шаг, пересечь какую-то невидимую грань, и начнется подлинная жизнь.
И прошлое, и будущее потеряли всякую значимость... Существовало только «здесь» и «сейчас» и желание зажечь эту ночь тысячью огней.
Её опасения не оправдались: не обязательно в деталях помнить мир, чтобы быть его частью. Она была частью Омеги. Сегодня она чувствовала это.
Это была приветственная вечеринка в честь её возвращения. Бабуля собрала почти всех отморозков, кому она, Алиса, была не безразлична... В хорошем смысле этого слова... Приятели, знакомые, друзья из прошлой забытой жизни... Сегодня Алиса влюблялась в каждого из них заново.
Она не понимала, как раньше без этого жила: без дружеских объятий, приветственного поцелуя в щеку, неприкрытой лести: «О боже, детка, ты совсем не изменилась!», без легкого прикосновения к талии, звона бокалов, беззаботных улыбок и ничего не значащего похлопывания по плечу...
Так почему же она здесь, на террасе?
Волнение, предчувствие, достигшее апогея, – всё это заставило её бежать из клуба в поисках глотка свежего воздуха.
Он стоял позади неё, подпирая стену рядом с дверью.
Высокий, сексуальный и, если довериться инстинктам, чрезвычайно опасный дрелл.
«Похоже, ты всё-таки дреллофилка, Алиса Моро», – девушка с трудом подавила в себе нервный смешок.
Наверное, это касается любой вечеринки: приходя на неё без пары, невольно начинаешь искать глазами того, кто способен праздник превратить в подлинную феерию... Полупустой стакан наполнить до краев... В чем-то это сродни поиска аксессуара к одежде, без которого даже самый стильный наряд будет казаться незаконченным. Но стоит его найти, и даже обыденность способна приобрести очертания совершенства.
Еще час назад Алиса была готова пойти почти на всё, лишь бы этот парень заметил её, но теперь....
По телу девушки пробежали мурашки. Раньше подобные ощущения у неё вызывал только просмотр «ужастиков». К примеру, момент, когда героиня пробирается по темным улочкам, озираясь по сторонам. Чудища в кадре пока не видно, но пятой точкой начинаешь чувствовать – еще несколько секунд, и оно наконец появится.
«Обернуться и сказать ему: ну, здравствуй, чудище?»
Её взгляд зацепился за него почти сразу, как Алиса спустилась на танцпол. Этого дрелла просто невозможно было не заметить: парень совершенно не вписывался в формат вечеринки. Будто этим вечером он направлялся завалить парочку кроганов в подворотне и, по непонятной причине, вдруг решил по дороге заскочить в клуб. Капюшон безрукавки был надвинут на лоб и, отбрасывая тень, закрывал почти половину лица. Узкие брюки заправлены в высокие сапоги. На руках красовались бойцовские перчатки по локоть... На правом предплечье затянут усилитель. Цветового разнообразия в одежде не наблюдалось: она была черной.
Но вместо того, чтобы озадачиться вопросом, как этот парень здесь оказался, Алиса выбрала озадачиться другим. Если потянуть молнию его безрукавки вниз, что она увидит: майку или полоску обнаженного тела?
Воображая ответ на вопрос, Алиса ощутила, как сердце забилось чаще.
– Не понравилась на ощупь девушка? Неужели, недостаточно мягкая?
Рейвен хмыкнул, пытаясь понять, зачем мелодичный голос такой язве.
Он любовался ею минут пять, прежде чем она почувствовала его присутствие и, повернувшись, задала этот вопрос.
В слове «любоваться» было легкое преувеличение. Он смотрел на плавный изгиб её позвоночника, длинные золотые нити волос, забранные в высокий хвост, и не мог решить, как взять её в первый раз – сзади или спереди.
То, что это произойдет, не подвергалось сомнению. Она представляла собой квинтэссенцию того, что ему больше всего нравилось в женщинах. По крайней мере внешне. Внутреннее же содержание его никогда особо не заботило. Оно могло стать или приятным дополнением, или необходимым злом, которому, в крайнем случае, можно запихнуть в рот кляп и связать руки. Это, конечно, весьма плохо увязывалось с требованием Грак'ха использовать по отношению к девушке традиционные методы «ухаживания», но он что-нибудь придумает. Угрозы вряд ли сработают, но вот шантаж вполне: каждому ведь есть что скрывать. Да и, в конце концов, можно состроить невинную физиономию перед батарианцем и божиться, что был на сто процентов уверен: Алиса Моро – латентная извращенка с мазохистскими наклонностями. К тому же девушка жива, так в чем, собственно, проблема?
В клубе он наблюдал за Алисой в течение нескольких часов с всё возрастающим интересом. Самое странное – этот процесс сам по себе нес наслаждение. Почти такое же, как просмотр финального акта воплощаемого в жизнь очередного заказного убийства. Он не мог внятно объяснить, почему последние минуты жизни его жертв так волновали его. Это было схоже с наблюдением за мышью, почувствовавшей сладкий аромат сыра, исходящий от мышеловки. Бывает, маленький зверек каким-то невообразимым образом чувствует опасность, даже убегает в сторону, стремясь разорвать притяжение, возникшее между приманкой и чувством голода, но все пути будто завязаны в узел, в центр которого вплетена смерть. Рано или поздно мышь почувствует вкус долгожданной еды, и мышеловка захлопнется, отделяя голову зверька от туловища. Ему всегда было любопытно, продолжает ли в этот момент зверек ощущать чувство голода, ведь ни один манящий кусочек так и не успел свалиться в желудок, или вполне способен удовлетвориться одним лишь вкусом. Что дарит ему смерть: боль обманутых ожиданий или наслаждение от достижения цели?
Словно пытаясь найти ответ на этот вопрос, все свои заказы Рейвен старался обставить по образу и подобию вышеописанной сценки. Жертвы редко разочаровывали его. Ведь каждого к чему-то влечет... Нужно лишь суметь разглядеть это желание, приготовить из него наживку и расставить ловушку, которая захлопнется в тот самый миг, когда, казалось бы, до исполнения мечты остается лишь шаг. Рейвену всегда казалось, что миг до обретения желаемого всегда ярче и слаще, чем мгновение, следуемое за победой. Он предпочитал упоение будущего ностальгии по прошедшему. Но не все его жертвы были согласны с этим... Впрочем, последнее дело – прислушиваться к мнению трупов.
Алиса напоминала ему маленькую золотистую мышку самоубийцу, поджидающую, когда же, наконец, в мышеловку положат еду. Пару раз на её лице проскальзывало то бесподобное выражение, за которым всенепременно должен следовать вопрос: «Ну и где сыр, твою мать?». Дрелл постоянно ловил на себе её взгляды, полные нетерпения и нескрываемого любопытства. И, хотя это чертовски напоминало детскую игру в «гляделки», это совсем не раздражало... Наоборот, он искренне забавлялся ходом этой игры.
Да, она действительно была бесподобна. В ней не было фальши. Каждое движение несло в себе волю души. Она не пыталась максимально удачно вписать себя в пространство, выглядеть соблазнительной, демонстрировать хотя бы подобие «хороших манер». При всей своей пластичности, гибкости Алиса почему-то чертовски напоминала крогана: тычки плечом и локтем в бок, дабы привлечь внимание к себе, смех, заставляющий тело сгибаться пополам, попытки выудить ягоды из коктейля пальцем... Физиономию турианца, решившего по-приятельски похлопать её чуть ниже талии, девушка доброжелательно познакомила с барной стойкой... Аж четыре раза.... Но через минуту эти двое уже пили на брудершафт.
Кроган. Самый взаправдашний кроган, по какому-то досадному недоразумению запихнутый в невероятно соблазнительное тело человека-девчонки.
– Вы за мной следили, Алиса Моро.
Это был не вопрос. Да она и не думала отпираться. А если бы и захотела – не смогла б. Ей показалось, что его голос с легкой хрипотцой проникает ей под кожу, лишая способности здраво мыслить. Черт бы побрал этих дреллов за их главное оружие – красивые экзотические резонирующие голоса.
Да. Она следила за ним. И сбежала из клуба сразу же после того, как выставила себя полной дурой. Даже сейчас она не могла унять в теле дрожь, вызванную созерцанием одной «милой» картины. Пальцы дрелла медленно изучали тело девушки азари, скользя по неприкрытым одеждой участкам... Шея, область декольте, живот... Азари с трудом пыталась сохранить беззаботную улыбку... Её тело отзывалось на каждое прикосновение, стремилось вперед, надеясь еще явственнее ощутить ласку руки... Грудь девушки высоко вздымалась от глубокого и частого дыхания...
Но что более взволновало Алису – каждое его прикосновение к азари ощущало её собственное тело. Внутри него разливалось приятное тепло.
Она дрожала. Нет, это не было следствием страха... Или зависти. Ей даже не пришла мысль оттащить девушку за хрящевые отростки и спросить у дрелла: «Какого рожна?». Ей не хотелось, чтобы дрелл останавливался.
Происходящее захватило её полностью.
Скорее всего, это было частью того, что обозначается глаголом «трахаться».
Она понятия не имела о том, что под собой подразумевает это слово, и искренне верила в то, что «трахаться» никак не увязывается с её действительностью, ибо в те редкие моменты, когда она пыталась вообразить этот процесс, в её голове возникали картины с «поцелуйками» и «обнимашками». Но теперь каждая её клеточка, горя, жаждала продолжения... И уповала на то, что ничто не помешает дреллу трахнуть девушку прямо в клубе.
Алиса с трудом оторвала взгляд от ласкающих движений ладони и перевела на рот дрелла, в надежде, что он хоть чуточку приблизится к телу азари. Но вместо этого непослушные губы изогнулись в чувственной ухмылке.
Сердце бешено забилось, предугадывая страшную правду. Дрелла совершенно не заботила подружка. Всё это время он, не отрываясь, смотрел на неё, стремясь не упустить ни одной из реакций её тела. Алиса почувствовала себя пойманной с поличным на чем-то недопустимом... почти порочном...
– Как и Вы за мной, Рейвен Галлеон.
– Но Ваше преступленье более серьезное: Вы еще собрали обо мне информацию.
У неё готово было сорваться с языка: «Что ж, готова понести наказание», но вовремя пришло ощущение – с ним нельзя так шутить.
Он был опасен. Это не подвергалось сомнению ни логикой: Рейвен был приятелем Грак'ха, ни ощущениями. По венам разливался адреналин. Парень казался замершим в ожидании хищником. Но вместо стремления бежать этот хищник зарождал в её теле стремление прикоснуться.
– Грак'х упоминал своего знакомого Рейвена. А встретить на Омеге дрелла – довольно редкое удовольствие.
Дрелл улыбнулся.
«Черт, это прозвучало, как оправдание».
Но было поздно исправляться. Позиции были уже сданы.
– Рад, что мне не показалось, и для Вас наша встреча была таким же удовольствием, как и для меня.
Алиса покраснела, пытаясь угадать, какое из удовольствий, проявленных ею, он имеет в виду.
Их было слишком много... Этот парень действительно был способен превратить вечернику в подлинную феерию. И хотя каноны дреллской красоты были чужды человеческому восприятию, девушку не покидало ощущение, что перед ней самое прекрасное из всех существ, которые когда-либо создавала природа.
Внимание со стороны этого «венца творения» вызывало в Алисе чувство магического притяжения. Она будто смотрела на огонь, отгоняющий от неё черноту ночи.
Её всегда завораживало пламя. Она могла часами наблюдать за танцем огненных язычков костра. В этой пляске она видела отблеск чего-то дикого, первобытного, стихийного. Некую извечную истину, говорившую, что все мы минута за минутой сгораем в пламени жизни... Но мы должны превозмочь боль... И тогда, вместо поступательного движения к собственной смерти, мы сможем стать частью пылающего, рассеивающего тьму, безумного танца...
У него были невероятные глаза. Для них не существовало преград. Алиса не была уверена, может ли дрелл видеть сквозь стены, но тот факт, что его взгляд способен проникать сквозь одежду, не подвергался сомнению.
Она ощутила это на себе: еле уловимые прикосновения под платьем, подаренным старушкой Т’Лоак. Будто ветерок касался разгоряченной кожи... Только поток воздуха не способен действовать столь плавно и медленно. Почти с нежностью.
Это случилось, когда она поддалась духу коллективизма и, как и все, с живым интересом наблюдала за выступлением стриптизерши, делая еще одну заметку о настоящей себе: «Даже без всякого стадного инстинкта Алисе Моро нравится видеть, как освобождается от бремени одежды красивое женское тело». Невероятная гибкость и пластика танцовщицы почти вводили Алису в какой-то созерцательный транс. Стриптизерша не просто чувствовала музыку: музыка звучала в каждом движении её тела. Танец был для неё самой жизнью. И ритм этой жизни задавало её собственное дыхание. Плавность движений несла в себе томную негу, прерывистость и резкость – почти подлинную страсть. Желаемую форму она находила в глазах зрителя, она понимала: танец – это дар.
Она дарила себя. И при этом в её глазах читался отблеск какого-то высшего, почти животного наслаждения.
Алиса начала всерьез подумывать воспользоваться предложением Арии: развлечься с одной из её стриптизерш, раз уж Алиса так и не нашла себе парня... И именно в этот момент она почувствовала, как под её одеждой хулиганит какой-то полтергейст.
Она нашла того, кто наслал это привидение, почти сразу же. В отличие от других гостей, чьи восхищенные взгляды были прикованы к сцене, дрелла выступление стриптизерши совершенно не интересовало.
Зато дрелл с нескрываемым интересом разглядывал Алису. Исследуя взглядом контуры её тела от шеи до самых стоп, он будто силился представить, какая картина откроется его взору, если на сцене вместо стриптизерши окажется она. Это дразнящее прикосновение зародило в Алисе непреодолимое желание в полной мере удовлетворить любопытство дрелла... Она не могла больше контролировать себя... Наверное, именно это чувствует кролик, глядя в глаза удаву: он больше не принадлежит себе. В нем нет страха, лишь горячее желание исполнить свое предназначение. И хотя инстинкты приказывали бежать, Алиса, даже не шелохнувшись, нервно заправила за ухо выбившуюся прядь волос и потянулась к застежке платья...
В глазах «удава» промелькнуло удивление, а затем этот негодник расхохотался.
«Ты просто в ответ его немного поддразнила, Алиса Урднот Моро. И ты скорее откусишь и съешь собственный язык, чем признаешься, даже самой себе, что всерьез собиралась перед ним раздеться».
– Как у Вас это получается?
– Что?
Парень искренне недоумевал. Слава богам, у этого Кетцалькоатля не было способности проникать взглядом прямо в мозг и читать все самые сокровенные мыслишки.
– Прикасаться взглядом. Только не говорите: «Вам показалось».
«Чувственная» – с удовлетворением добавил Рейвен очередной эпитет к портрету Алисы. Также его порадовало отсутствие инфантильной застенчивости.
– Вам не показалось, – Дрелл улыбнулся. – Всё довольно просто. Сочетание веры, желания и концентрации. Попробуйте.
– Боюсь, не совсем понимаю, во что верить, чего желать и на чем концентрироваться.
Девушка неуверенно улыбалась. В её словах не было ни кокетства, ни даже намека на флирт, но с каждой секундой она заводила его всё сильнее.
– С верой ничего сложного: нужно чуть расширить границы реальности и признать – взглядом тоже можно прикоснуться. С желанием придется поработать. Его нужно превратить в потребность. Вам когда-нибудь приходила в голову мысль, что вы умрете, если прямо сейчас к чему-нибудь... или кому-нибудь не прикоснетесь?
Приходила. Его слова звучали настолько чувственно, что Алиса с трудом сдерживалась, чтобы не уничтожить расстояние, разделявшее их, и не прикоснуться к нему.
Но умрет ли она, если не сделает этого? Вряд ли.
Более сильные эмоции вызывал в ней только отец. Если бы он оказался в метре от неё... Да. Она бы сдавливала его горло, пока он не превратился бы в безжизненный куль из мяса и костей. Она действительно умрет, если не поддастся этому инстинкту.
Но может ли она рассказать об этом дреллу?
Благо в её истерзанной памяти было еще одно воспоминание о непреодолимом влечении...
– Приходила. Когда видела стакан воды с похмелья.
Её улыбка из неуверенной превратилась в виноватую. Интересно, она вообще имеет хоть малейшее представление о том, какой образ женщина должна рисовать в глазах мужчины?
Но она не придумывала и не фантазировала, чтобы казаться лучше.
Что бы ответила какая-нибудь азари? Преодолевая чувство отвращения, он выслушивал бы восторженную оду в адрес произведения какого-нибудь художника или скульптора. А турианка? Скорее всего, её повествование было бы о военном мемориале. Кварианка? Тут вообще жуть. Полная слез и соплей история о долгожданном возвращении на родную планету Раннох и прикосновении к земле предков. Женщина его расы? Ему бы прочли лекцию, что столь сильные желания ведут к разъединению. Шлюха? Вот она бы сумела найти нужные слова, чтобы возбудить его интерес, но при этом сама оставалась бы сухая. Ведь это лишь работа.
И все бы они лгали. Но разве нашли бы они смелость признаться в том, что до смерти им хотелось лишь прикоснуться своей пятой точкой к сидению унитаза?
– Это и вправду похоже на потребность, – дрелл рассмеялся. – С силой желания Вам теперь всё должно быть понятно. Только самое главное: стремление коснуться должно произрастать не из головы, не из сухости во рту... оно должно зарождаться между ног.
Алиса почувствовала, как воображаемый полтергейст начинает тянуть вверх юбку её платья. Ткань скользила по бедрам, причиняя почти саднящую боль, будто её кожа была сплошь покрыта неглубокими, но пока еще незажившими ранами. Она знала: на сей раз это не дрелл – лишь ветерок, залетевший на террасу. Но легче от этого не становилось.
– Вы что-то еще говорили про концентрацию.
– Нужно сфокусироваться на области, к которой хотите прикоснуться. Представьте, что взгляд – лишь отпечаток вашей руки. Вы не должны охватывать большую область, чем способна покрыть Ваша ладонь. Если сделаете всё правильно, то вскоре Вашей руке придет ощущение касания. Со временем сможете проецировать движение руки. Если будете особенно стараться контролировать силу давления и «вкладывать» ощущения: ласку, нежность, нетерпение, страсть, поддразнивание... при желании сможете даже поцарапать.
Можно сказать, Алиса слушала его с открытом ртом. её губы действительно были приоткрыты: просто девушка забыла, как дышать носом. Ему захотелось, чтобы она оказалась способной ученицей. К первому уроку они пришли чертовски быстро. Правда, он планировал немного другую программу... ускоренный курс обучения. Но тем не менее перспектива идти по более длинному пути ничуть его не разочаровывала.
Он не будет трахать её сегодня. Он подарит ей тот сладкий миг, когда кажется, что стоишь в самом начале неизведанной и манящей дороги, каждый шаг по которой будет отдаваться в теле дрожью удовольствия. Пусть это лишь иллюзия, эта девочка заслужила её.
– Попробуйте, Алиса. Я совсем не против почувствовать Ваше прикосновение. Только правильно выберете точку фокусировки. Не стоит делать так... – Девушка почувствовала прикосновение к той области, в которой, по словам дрелла, должно зарождаться желание... вместе с ним пришло ощущение напряжения и растекающегося внизу живота жара. – Иначе мне будет очень сложно сдержать себя, чтобы не задрать подол Вашего платья прямо здесь.
Зачем ему задирать её юбку? Не то чтобы она была против... Проклятая ткань продолжала издеваться над её ногами... Она бы сама её, наверное, задрала, не почувствуй она влажные капли, стекающие по внутренней стороне бедра. Если дрелл их заметит, она неминуемо впадет в истерику. В этом девушка не сомневалась. Как бы жарко ни было, женщина не должна превращаться в потливую хрюшку. Так говорил её кисель, занявший в черепушке место мозга.
Рейвен продолжал подпирать стену рядом с выходом, ожидая, видимо, практической демонстрации усвоенного урока.
«Под два метра... Чтобы сломать ему челюсть, придется подпрыгнуть.
Не смей хихикать!»
Взгляд девушки переключился на сапоги дрелла. Кисель всё-таки был не так уж плох и выбрал наилучшую в данный момент область для концентрации. Сапоги были действительно великолепны. Напоминали лимитированную модель со встроенными усилителями от Армакс Арсенал. Вряд ли, конечно, это та самая модель. Чтобы заполучить её, нужно было либо родиться турианцем, либо убить турианца. А сцена, в которой Рейвен Галлеон снимает с мертвого турианца ботинки, выглядела совсем уж нелепо.
«Алиса, держи себя в руках. Не смей ни ржать, ни пускать слюни!»
– Они Вам не подойдут по размеру.
Ну вот, он уже и смеется над ней.
Что ж, можно хотя бы порадоваться тому, что ей почти удалось откосить от практического закрепления новоприобретенных знаний. И хотя ей чертовски хотелось попрактиковаться на Рейвене всласть, Алиса предпочла бы делать это втихаря... Лучше со спины и вдобавок из-под стола.
– Просто размышляла о несчастной судьбе турианца, с которого они были сняты.
Он, наконец, оторвался от стены и подошел к ней, остановившись в полуметре. Дрелл больше не веселился. Смешинки во взгляде сменились чем-то очень напоминающим разгорающийся огонь. Злится?
Алиса хотела пробормотать «я пошутила» и сделать шаг назад, но отступать было некуда – позади были лишь перила. Рот же наотрез отказывался открываться.
– Это не Зэт7 от Армакса. Улучшенная копия. К тому же турианцу они бы тоже не подошли. Из-за особого строения стопы представителей этой расы.
Да, шутка вышла идиотской.
В словах дрелла не было стремления поддеть её... сарказма или снисходительных нравоучений, но Алиса всё равно была сконфужена. Не в силах больше смотреть в глаза, она перевела взгляд на его руки.
Пальцы дрелла сжимали фиолетовый цветок, похожий на розу без шипов. Она понятия не имела, откуда Рейвен его взял, но это было в данный момент совершенно неважно.
Она без труда узнала это растение – одно из самых смертоносных творений природы. Она не помнила, откуда у неё эта информация... Да и не хотела вспоминать.
Против яда этого цветка противоядия не существовало. Культивация была под запретом, а дикие всходы подлежали немедленному уничтожению. Для того чтобы яд попал в кровь, достаточно легкого прикосновения к незащищенной коже.
Девушка почувствовала, как цветок лег на её щеку, соскользнул к плечу, на секунду замер и продолжил свой путь вниз по внутренней стороне руки.
Через сколько минут она умрет? И почему вместо страха прикосновение ядовитых лепестков дарит острое наслаждение?
Вполне удовлетворенный её реакцией, дрелл протянул цветок Алисе.
– «Поцелуй Калахиры»... Как скоро я упаду к Вашим ногам, истекая кровью?
Её знания о флоре «мертвой» Раханы поражали. Особенно учитывая, что все следы существования цветка были стерты не только со страниц книг по ботанике, но и экстранета в целом. Знали об этом растении лишь ценители. И его язык не повернулся бы назвать этих ценителей садоводами или флористами.
Но, что поражало еще сильнее, в девчонке не было ни паники, ни отчаянья. С улыбкой она сжимала цветок и даже поднесла к любопытному носику, силясь прочувствовать аромат. Благо безрезультатно, иначе она бы уже давилась собственной кровью.
– Вы совсем не боитесь смерти?
– А какой смысл в том, чтобы бояться неизбежного? Все мы умрем. Рано или поздно. Яд Калахиры дарит довольно эффектную смерть. Волшебный вечер, пульсирующая по венам музыка, красивый парень напротив, роза в руке... Согласитесь, всяко лучше, чем протирать перины в доме для престарелых и извиняться за каждую проваленную попытку сдержать рвущиеся наружу газы.
Это было слишком даже для его извращенного чувства восприятия реальности. Теперь он знал, почему Грак’х так стремился вернуть воспоминания девчонке... Пусть даже она возненавидит его.
Алиса потеряла себя. По всей видимости, ей казалось, что вся её жизнь лишь плод чьего-то больного воображения. Она не испытывала никаких эмоций, наблюдая за тем, как кто-то пишет последнюю страницу её истории. Более того, казалось, ей искренне нравится такой финал.
Ему захотелось встряхнуть её и заорать: «Какой, твою мать, красивый парень?! Убийца! Называй вещи своими именами, а не неси какой-то псевдоромантический бред!»... А потом трахать эту идиотку, пока из её глаз не потекут слезы.
– Неужели в этой жизни не осталось ничего такого, что заставляло бы Вас стремиться прожить хотя бы еще один день?
Убить отца? Но ведь Смерть неизбежно настигнет и его. Насколько сильно она сама хочет стать его палачом? Сколько между ними световых лет? Сотни тысяч? Она не знала точно. Но это расстояние превращало одержимость в навязчивую идею... А от любой идеи можно отказаться.
Еще один день на Омеге? Пожалуй, она смогла бы обойтись и без него...
«Вы, Рейвен. Я хочу Вас».
Она очень хотела признаться, но волнение было настолько сильным, что зарождающаяся паника съедала слова до того, как они могли бы сорваться с губ.
– Не бойтесь меня, Алиса Моро. Скажите правду. Я Вас не укушу... По крайней мере сегодня.
На её лице проступило упрямство в сочетании с намерением вредничать до победного конца. Она чем-то напоминала разведчика, готового до последнего вдоха под пытками хранить тайну.
«Интересно, как долго она сможет продержаться?»
Желание получить ответ на этот вопрос стало для него непреодолимым.
– И чем я заслужила этот цветок?
Рейвен улыбнулся, почувствовав, как к нему возвращается контроль над собственным телом. Похоже, ему действительно удалось напугать малявку: она вжималась в перила и, кажется, искала способ мгновенной дематериализации. Наверное, стоило убрать с перил руки, замыкающие Алису будто в клетку, и сделать хотя бы шаг назад. Но к её влечению, наконец, добавился страх, а эта смесь заводила его сильнее всего.
– Стали самым занимательным созданием на этой скучной вечеринке.
– И поэтому Вы решили меня убить? Что-то я не улавливаю логику.
«Приятель, прекрати смеяться, она уже и без этого воспринимает тебя как конченого психа».
– У этого цветка есть другое название... – Дрелл что-то произнес на незнакомом Алисе языке. Слова звучали напевно, в них будто вплеталось журчание бегущего ручейка. – Самый близкий перевод «Полуночная кровь пустыни». Это растение не всегда убивает, Алиса. Вам, наверное, это будет сложно понять: люди способны забывать, но чувства дреллов с годами не тускнеют. Моим предкам были чужды такие явления, как измена или второй брак. В отличие от людей, создающих союзы «до гроба», дреллы создавали союзы навсегда. Для них было аксиомой бессмертие души, а физическое тело воспринималось лишь как отражение души в материальном мире. Поэтому смерть не могла уничтожить узы, связывающие души. Это вполне вписывается в сентиментальную теорию людей о «двух половинах». После создания союза дреллы действительно начинали ощущать себя как единое целое. И смерть одной половины неизбежно порождала желание смерти в другой. Но уверенность дреллов в том, что все мы приходим в мир по воле богов и с каким-то предназначением, не позволяла им оборвать свою жизнь, заставляла их испытывать судьбу. Не знаю, кто придумал этот обряд и как он повсеместно распространился на Рахане, но еще пять веков назад мои предки считали «Полуночную кровь пустыни» выражением воли богини смерти – Калахиры. В большинстве случаев богиня проявляла милость, и дрелл, сорвавший цветок, следовал за своей половинкой. Но иногда ответом богов была жизнь.
Алиса была очарована рассказом. её не покидало ощущение, что она родилась не в то время и не в том месте. Навсегда? Возможно ли это?
Она не искала любви. Она была абсолютно уверена, что это чувство не способно заполнить пустоту её души. Когда-то она любила... И хотя воспоминания стерты из её памяти, тело еще хранило ощущения того, что зовется любовью. Сдавливающая боль в груди... Безнадежность, почти отчаянье... непреходящее болезненное одиночество... Она не должна вспоминать дальше, иначе опять начнет задыхаться...
Она только что нашла свое заветное желание – единение, над которым не властна смерть.
Почему Рейвен решил подарить ей именно этот цветок? Она не видела даже легкого оттенка романтики. Вспоминая прикосновения розы к коже, она поймала себя на странной мысли: пистолет в его руке выглядел бы более уместно. Ему нравится доставлять удовольствие тем, что обычно отнимает жизнь?
Что ж, по крайней мере он не запихнул в вырез её платья гадюку, из которой предварительно был выкачен яд.
– Рейвен, неужели Вы проверяли, хочет ли Калахира моей смерти?
– Нет. Воля богов не более чем свойство яда самоуничтожаться при температуре ниже семи градусов по Цельсию. Ответ Судьбы продиктован лишь выбранным временем и погодными условиями. Ночью температура в пустыне, снижаясь, обычно пересекает нужную отметку. Яд сохраняется только в корнях растения и поднимается по стеблю вверх после восхода светила. Так что я знал: «Поцелуй Калахиры» Вас не убьет. Это был мой выбор без примеси какого-либо фатализма.
Алиса не могла оторвать взгляд от губ дрелла. Во всём виновато название цветка?
Убьет ли её поцелуй этого парня? Было нечто, что роднило его со смертоносным цветком. Лишь предчувствие. Логически объяснить это наблюдение Алиса не могла.
Тем более её кисель не способен был даже придумать фразу чисто для поддержания диалога... Глупо рассчитывать хоть на какой-то анализ с его стороны.
– Умираю от желания попробовать.
Алиса могла произнести ровным счетом то же самое. Дрелл будто озвучил её мысли.
Может быть, желания заразны?
«Продолжай дышать, не вздумай облизывать губы и быстрее придумай хоть какой-то ответ!»
Она даже представить не могла, что сочетать эти три «надо» может быть так сложно.
– А это не слишком для первого знакомства?
– Не жадничайте. Всего один глоток. – Не дожидаясь ответа, дрелл взял у неё бокал с коктейлем.
«Идиотка. Ибо только идиотке могла прийти в голову мысль, что речь идет о поцелуе».
Но речь шла и не о напитке. Парень продолжал дразнить её. Раньше он пускал в ход только взгляд, теперь дело дошло до слов.
– И как на вкус?
– Бывало и лучше. – Он придвинулся к ней еще чуть ближе и внимательно вгляделся в её глаза. – Вы выглядите разочарованной, Алиса. Подумали о чем-то другом, когда я попросил разрешения попробовать?
30 сантиметров. Именно такое расстояние отделало их друг от друга. Она ощущала его дыхание, жар и еле уловимый аромат полыни, идущий от его тела.
Ей захотелось стереть это расстояние. Почувствовать его прикосновения, погрузиться в их тепло.
Но она скорее умрет, чем скажет ему правду.
– Вы подарите мне новый цветок, если этот я съем?
Дрелл отстранился и облокотился о перила справа от неё, вглядываясь в ночной город. С досадой Алиса констатировала, что тридцать сантиметров превратились в пятьдесят.
Его лицо стало непроницаемым, невозможно было угадать, о чем он думает.
– Нет.
Вопрос «Почему?» так и рвался на свободу.
Он же не рассчитывал услышать правду? Или он сейчас видит в ней суицидальную психопатку, которая намеревается сожрать ядовитое растение?
– Рейвен Галлеон, Вы только что испортили прекрасное начало.
Наверное, она в чем-то была права. Но между ними не могло быть ничего из того, что обычно подразумевается под словом «романтика». И он хотел, чтобы она как можно быстрее это поняла. У него не было желания нарушить те границы, за которыми к сексу, приправленному взаимной симпатией, начинают примешиваться иллюзии и требования.
Её смущенный флирт раздражал его. Куда делась девушка, которая не испытывала ни малейшего стеснения, говоря то, что думает?
Она горела желанием. Но вместо того, чтобы признаться в том, что хочет раздвинуть ноги, Алиса пыталась «прощупать почву» и удостоверится, что будет «продолжение». В этом она ничем не отличалась от других женщин. Даже шлюхи пытались выведать у него, будет ли «следующий раз»... те из них, кому посчастливилось сохранить шкурку.
– Я – хищник, Алиса. Поэтому не люблю быть объектом чьей-то охоты. Предпочитаю охотиться сам.
Это была совершенно незнакомая область. Перспектива ступить на неё рождала страх. Но она ненавидела свой страх больше всего. Пусть это лес... даже лес дремучий... она войдет в него, иначе её настоящая жизнь так и не начнется.
– То есть для того, чтобы привлечь Ваше внимание, мне нужно убегать?
Он не понимал, почему она широко улыбается. Но это было не так уж важно: это была её первая искренняя открытая улыбка за сегодняшний вечер, и она ему чертовски нравилась.
«Именно так, Алиса. Твое прошлое уничтожили, так уничтожь и свое будущее... всё то, что сковывает тебя. Воскреси в себе ту девочку, которая, ради меня, была готова снять одежду посреди толпы гостей... признай свои желания или беги, если только эти два выбора диктует тебе твое тело...»
– Да. И очень быстро.
– Это я умею. – Девушка кивнула и, прежде чем он успел осознать происходящее, скинула туфли и бросилась бежать.
Это было похоже на бег с препятствиями. Не было смысла её догонять: шансы на успех были ничтожно малы. Она напоминала ленту, которую уносит ураган. её попытались остановить охранники Арии, но она со смехом ушла в сторону... ветром проскользнула мимо наемников Кровавой стаи на лестнице, золотистой змейкой – сквозь толпу на танцполе. Обходя гостей и препятствия, она не сбавляла темп... наоборот, бежала еще быстрее. Каждое её движение открывало для дрелла двери её реальности, где течение времени ради своей хозяйки замедляет свой бег, и все, кто оказался вне этой реальности, кажутся почти неподвижными истуканами.
Он проводил её взглядом до входной двери, после чего вернулся на террасу, поднял её туфли, взобрался на перила и спрыгнул вниз, за несколько секунд преодолевая сразу шесть этажей.