Цитадель, жемчужина цивилизованного мира, и его главная выгребная яма. Столица величайшей империи в истории, покорившей половину мира, и претендующей на его оставшуюся часть. Город, где роскошь соседствует с бедностью, великое с ничтожным, а прекрасное и ужасное сплелись так сильно, что одно не отличить от другого. Где древние силы прошлого, конкурируют с возможностями завтра. Где наука и вера, соревнуются, кто больше прольет крови на свой алтарь. Город смазанных красок, где нет ничего абсолютно белого и абсолютно черного. Город, откуда ведут все мои дороги и куда они возвращаются. Город вечной серости. Столь же любимый, как и ненавистный.

Погода была подстать моему настроению. Как обычно в это время года, с неба моросил мерзкий проморзкий дождик, соединяясь в небе, с нависшим над городом черным смогом, падая на землю в виде серых вязких капель. Улицы, даже парадные, как всегда, благоухали обычным Цитадельским букетом, коей так любят воспевать азарские поэтессы, называя его запахом свободы. Аромат животного пота, машинных выхлопов, болотной тины, что приносят с собой наши подводные союзники, плесени и трупных выделений, сочащийся из канализационных люков, смешивался и образовывал новые полутона, невиданного ранее зловония. Не каждый южный житель способен выдержать подобную вонь, только приехав из провинций. Те же кваринцы, чей народ известен слабым иммунитетом, просто физически неспособны жить в этом захламлённом дымными трубами и гниющими отходами городе. Но с началом промышленной революции, когда с подачи механистов, заводы появились в каждом мало-мальски, небольшом городке, закрывая небо черными от сажи дымными тубами, кварианцам все сложнее найти место, где они смогли бы выжить без своих уродующих их природную красоту противогазов. Говорят что в некоторых дальних провинциях империи, еще остались поселения кваринцев, из-за отсутствия поблизости грязных производств, где кварианцы могут жить без своих масок, не боясь выкашлять собственные легкие.
Шепард стоял возле проезжей части, оглядывая город после долгого отсутствия в самой южной части Тучанки. Уходящие далеко за темное смолистое небо, застекленные пики домов казалось, не имели конца. Древние азарийские поместья выделяющиеся роскошью и элегантностью форм соседствовали с каменными блоками четких линий турианской архитектуры. Этот город вобрал от каждого его жителя.

На улице, несмотря на плохую погоду, впрочем, для этого города вполне нормальную, кипела жизнь. В текущей по улице толпе плыли представители всех рас и сословий. На углу стояла затянутая в корсет, и обшитая кружевами азарийка. Со стороны и не определишь, является ли она представительницей нового богемного течения или представительницей древнейшей профессии. Улицу патрулировала пара констеблей. Молодой турианец и пожилой человек, с седыми волосами, но с пышными каштановыми усами. Сразу вспоминаются турианские анекдоты, про важность для людей их усов и сопутствующий социальный статус. Констебли шли напрямик к усевшемуся у стенки волусу, предлагающему любому прохожему попытать удачу в наперстках. Даже любопытно, как он со своей комплекцией и в водолазном костюме, умудрялся облапошивать прохожих? Средней состоятельности батар, в медового цвета фраке, и таково же цвета цилиндре, что-то объяснял уставшему от тяжелой ноши дреллу. Батар в компании с бедно одетым дреллом, сам собой наводил на мысли о рабстве. Но после проигрыша Конфедерации, почти двадцать лет назад, батарам пришлось отказаться от своего мерзкого бизнеса. Дрелл же, напоминал Шепарду, о времени проведенном в Рахане, где раханские Брахманы, учили его древним восточным таинствам. Это было еще до того, как империя, вторглась в Рахан, грабя древние храмы, попирая местную культуру и заставляя работать дреллов словно скот. Парочка молодых саларианцев, судя по виду студентов, очень громко и очень быстро, друг с другом спорили, рискуя привлечь внимание находящихся рядом констеблей. Услышав спор даже краем уха, и в саларинском ускорении, можно было понять, что спорят представитель механистов и евгеников. Спор, вызванный технической революцией и развитием работ Менделя, саларианца, сделавшего первые шаги в генетике. Спор, разделивший научное общество, а значит и большинство саларианцев. Правда, подобные споры не мешают империи, пользоваться любыми плодами прогресса. Что вполне доказывает соседство паровых генераторов и искусственно созданных видов. А где-то на самой гране видимости, между светом и тьмой, было видно так по темным переулкам, шастают ворки. Жители котла, куда не рискуют соваться даже констебли. Обреченные выполнять самую грязную работу в городе, либо как это чаще бывает, стать пешкой одной из множества криминальных группировок города.

По проезжей части, проносились шумные, работающие на угле локомобили. Запряженные огромными животными напоминающими помесь, собаки и кошки размером с лошадь, кареты. Мимо, неспешно прошелся элкор, неся за собой деревянную рикшу, с сидящем в ней протеанином, одетым в национальное кимоно. Элкоры медлительны, а из-за их манеры речи многие думают, что и умом они не блещут. Зато они выносливы, сильны и трудолюбивы. Поэтому в Цитадели элкоры в основном работают грузчиками, охранниками и вышибалами. А вот протеанин в Цитадели, это большая редкость. Сам Шепард никогда не бывал в стране восходящего солнца. Несмотря на то, что по долгу службы ему часто приходиться бывать за границей, его пути всегда вели в страны, где действуют интересы империи, вроде Тучанских колоний и Раханы. Но он часто задумывался о том, чтобы посвятить несколько лет, путешествию по этой островной стране. Изучению ее культуры и традиций. Когда-то, Протеанская империя была сильнейшей в мире, и все остальные народы, по сравнению с их достижениями казались варварами и дикарями. Со временем протеани закрылись от мира, чтобы сохранить чистоту культуры и традиций. Но время не стоит на месте, и некогда дикие народы начали развиваться. И когда железный занавес пал, бывшие варвары, превзошли протеан, если не в культурном плане, то точно в техническом и военном. Последние столетие, протеане посвятили тому, чтобы догнать остальные народы в техническом и экономическом плане. Насколько Шепард знал, кто-то приветствует новые инновации, а кто-то всячески им противиться.

Когда Шепард уже собирался, протянул руку чтобы поймать извозчика. Рядом с ним оказался застекленный паланкин, с плавающим в нем словно рыбка в аквариуме ханаром. Носильщиками для него служили склизкие аморфные, но принявшие гуманоидную форму шогготы, одетые в пурпурные фраки, и носящие белые карнавальные маски и черные цилиндры, как будто, надеясь скрыть свою природу. Ханары, раса разумных медуз, лишь столетие назад начавшие всерьёз интересоваться событиями над водными глубинами. Наземные народы, наверное, даже не стали бы иметь дела с этими мерзкими созданиями, практикующими темные оккультные ритуалы, если бы не одно но. Их боги, им отвечали. И служащие им шогготы, явное тому подтверждение.

Шепард ненавидел оккультизм. Связь с темными силами чревата, последствиями, как для тебя, так и для твоих потомков. Но империя, осознавая силу, что дарят темные боги, дала разрешение оккультным обществам, свободно действовать на своей территории, взамен на обучение некоторых офицеров и всякое содействие властям. Одним из подобных обществ, стал Гриссомский орден, человеческая организация, некогда бежавшая из нового света. Шепард был как раз одним из подобных офицеров. Будь у него возможность, он бы отказался от того темного ритуала. И дело было даже не в той боли, что он испытывал, когда на его теле ножами вырезали древние символы. И даже не в том, что теперь появись у него дети, они бы были изуродованы какой либо мутацией. И даже не те видения, что до сих пор являются ему в кошмарах, каждую ночь. Дэвид Арчер, магистр ордена, проводивший ритуал, сказал, что ему очень повезло, что его душой заинтересовался сам Ньярлатотеп, наградив способностью проникать в чужие разумы. Но Шепард не радовался. Ибо он знал, что как только придет его время, они высосут из него все человеческое, и поставят в ряд с такими же проклятыми душами, пополнив свои адские легионы. С тех пор, Шепард провел много времени, изучая древние практики, и народные таинства, везде, куда посылала его служба. В надежде избавиться от клейма, что осталась на его душе. За это время он почти не пользовался своим даром. Он научился читать язык тела, словно открытую книгу, овладел гипнозом, и даже выудил несколько трюков кроганских шаманов. Все это в совокупности с его репутацией, позволяло ему делать свою работу, почти не прибегая к проклятому дару.

- Сэр Шепард?! – Выкрикнули из остановившийся возле него, гоночного локомобиля. Это был мужчина лет тридцати-сорока, в кожаной куртке и гоночном шлеме с защитными очками.
- Мистер Моро! Не ожидал вас сегодня встретить. Я слышал, что вы отправились в путешествие по новому свету? – Сказал Шепард, делая приветственный поклон.
- Я тоже ни как не ожидал встречи с вами. Говорят, вас отправили туда, откуда белые люди больше не возвращаются.
- И все же, как вы уже успели заметить, я все-таки здесь. – Слегка улыбаясь, произнес Шепард.
- Что же вы стоите? Запрыгивайте, я вас довезу до дома. Миссис Чаквас наверное уже заждалась вас. – Сказал Моро, открывая дверь своего локомобиля.
Джеффа Моро Шепард знал уже достаточно давно, хоть знакомство их, и было случайным. Их объединяла общая неприязнь к оккультизму. Отец Моро был членом Гриссомского ордена, еще до того как тот перебрался из нового света в старушку империю. Наверное, он думал, что его участие темных практиках была достаточно незначительно, чтобы проклятие не коснулось его потомков. Однако его сын родился с болезнью хрустального человека. Но Моро младший, как это нестранно, не отчаялся, решив прожить предоставленный ему срок так, как не смог бы прошить и здоровый человек.
- Как вам мой новый локомобиль, сэр Шепард? Прямиком из нового света. Новейшая модель Форда. Можете говорить, что угодно про этих батаров, но вот локомобили у них выше всяких похвал. – Начал рассказывать Моро, перекрикивая грохот двигателя и свист проносящегося ветра.
- Моро, я много раз вам повторял, можете называть меня просто Шепардом.
- Как же я могу так вульгарно обращаться к рыцарю? Я все-таки все еще подданный ее высочества, и не несмотря, на мои множественные недостатки, остаюсь джентльменом. – Наигранно важно произнес Моро.
Шепард лишь усмехнулся. Что-что, а вот этикет и общественное мнение волновало Джеффа в последнюю очередь.
- Вы слышали о Нормандии? – Сменил тему Моро. – Говорят, это будет первое судно способное погружаться в морские глубины как тот капитан из детской истории.
- А что об этом думают наши подводные союзники? – Не без издевки, поинтересовался Шепард.
- А кто их спрашивает? Времена магии и потусторонних сущностей, уходят в прошлое. За последние двадцать лет прогресс шагнут вперед, так как никогда за всю историю до этого. Еще сто лет назад люди считали, что невозможно поднять в воздух предмет тяжелее самого воздуха. А сегодня, небо бороздят гигантские дирижабли, весящие сотни тон. Попомните мои слова, сэр Шепард, через сто лет, никто и не вспомнит об этих мерзких подводных божках. – Начал свою любимую тему Моро.
- А что вы думаете, о работах евгеников? – Осторожно поинтересовался Шепард.
- Не думаю, что наука вернет мне здоровье, если вы об этом. Но мне приносит несказанное удовольствие мысль, что возможно я являюсь одним из последних представителей проклятого поколения.

После того как Моро высадил Шепарда возле его дома, они тепло попрощались, договорившись пока они оба в городе встретиться в ближайшие дни.
Дом как это нестранно встретил его тишиной. Технически, это даже не был его дом. Он снимал небольшую комнату у миссис Чаквас. Миссис Чаквас в молодости работала полевой медсестрой и повидала больше ужасов, чем большинство Цитадельский констеблей. Она даже участвовала в войне Севера и Юга в новом свете двадцать лет назад. Теперь похоронив мужа умершего от чахотки, Миссис Чаквас предпочитает посвящать время, домашним делам сдавая комнату не столько ради денег, сколько чтобы не оставаться одной. Шепард же в свою очередь, после посвящения в рыцари вполне мог позволить себе небольшой домик, где-нибудь за чертой города, подальше от всего этого дыма и смога. Но родившись в беднейшем квартале Цитадели, Шепард привык к спартанскому образу жизни и предпочитал тратить деньги на более необходимые вещи.
- Миссис Чаквас? Где вы? – Произнес Шепард, удивляясь тому, что никто его не встретил.
- Не волнуйтесь, я попросил Миссис Чаквас приготовить чай к вашему приходу. Правда вы пришли намного раньше планированного. – Произнес знакомый голос из гостиной.
В гостиной стоял пожилой человек с восточными чертами лица, смуглой кожей и короткими седеющими волосами, одетый в дорогой черный фрак.
- Лорд Удина? И чем же я удостоился подобной чести? – Издевательски спросил Шепард.
- Разве не вы несколько месяцев назад стали первым человеком вернувшимся живым из Калроса? Самого кроганского места Тучанки? Кстати, и что же вы сумели узнать? - Желчно поинтересовался Удина.
- Никакой связи с Рахни не было. Хоть одно местное племя и поклоняется Шуб-Ниггурату, это не более чем совпадение. Неужели палата лордов, так боится возвращения рахни, что вот уже несколько столетий не высовываются из своих подземных катакомб? – Спросил Шепард.
- Вас это недолжно касаться. Вы должны просто служить государству и ее Величеству. Кстати, почему вас все называют Шепард? Ведь насколько мне известно, ваши родители не оставили вам даже имени. – Злобно произнес Удина. Что говорило о том, что к этой вылазке в Калрос как-то причастен лично Удина.
Удина, потомственный аристократ, не упускал ни одной возможности напомнить Шепарду о его происхождении. О том, что он безродный пес, выросший в котле деля кров с ворками, никогда не знавший родителей.
- Я получил фамилию, в качестве трофея после первого убийства. Звучит благородно, вот и оставил себе. – Максимально сдержанно ответил Шепард.
- Оставим колкости, Шепард. У ее величества есть для тебя поручение. И она считает, что только ты сможешь с ним справиться.
- Не успел я вернуться в Цитадель, как корона снова нуждается во мне. И что же это за задание?
- Что ты знаешь о Джеке-Потрошителе?