Обзорник подтверждает выход шаттла из ангара фрегата.

— Звено два и три, коробочка по схеме семь, сопровождаем «птичку» до финиша. Четвёртые — барраж и прикрытие согласно схеме. Первые — резерв.

Увы, но моё первое звено и понесло первые потери в скоротечной схватке у точки L35. Поэтому не мы сейчас возглавляем спуск в узкую атмосферу луны Палавена. Мой истребитель и два оставшихся ведомых пристраиваются к «Нормандии», пилот которой выписывает фигуры высшего пилотажа над поверхностью спутника. Ничегонеделание просто убивает хуже, чем орудия Жнецов. Обзорный экран показывает, как рядом мои товарищи по флоту сражаются, гибнут, но уничтожают этих жуккеров над Менае и в его атмосфере. Вижу отметку эскадрильи моего друга Тенавена. Его штурмовики работают на подступах к седьмому гарнизону и прореживают пехоту этих тварей. Руки машинально отрабатывают маневрирование — «птичка» уже упала в атмосферу и идёт бреющим полётом, по углам пространственной коробочки крутятся истребители двух звеньев, готовые перехватить любую цель или прикрыть собой шаттл. В этом приказ адмирала был категоричен: шаттл и фрегат должны уцелеть любой ценой, особенно на обратном пути.

— «Кадьяк», «Нормандия», — слышу я голос человека, управляющего «птичкой». — Посылка доставлена. Дальнейшие указания.

— «Кадьяк», остаётесь на базе, обеспечиваете запросы группы высадки, — отзывается рулевой фрегата. — Критос-прим, оставьте кого-нибудь для поддержки. Подчинение только группе высадки и «Кадьяку».

— «Нормандия», принято. Звено-два остаётесь в подчинении «птички» и десанта. Звено три и четыре возврат.

Краем глаза вижу, как у эскадрильи Тенавена высвечиваются крупные красные точки — разрушители. Жнецы отправили свои основные корабли поддержки наземных сил. Разворачиваю иконку эскадрильи и вижу, как его штурмовики стремительно меняют цвет с зелёного на жёлтый и красный. Духи, похоже их подловили. Подключаюсь к каналу:

— Гиус-прим, Центральный, три «здоровячка» у седьмого. Несём потери. Требуется поддержка.

— «Нормандия», Критос-прим, у LZ в 30 кликов три Жнеца. Их атакуют штурмовики, но они несут потери. Мы можем помочь.

Небольшая пауза, похоже, советуется с командиром.

— Критос-прим, добро получено. Атакуем.

— Принял, — выдох, переключаюсь на частоту «Гиуса». — Гиус-прим, Критос-прим, идём на помощь.

— Критос-прим, рад слышать тебя, друг. Поторопитесь, а то пропустите всё веселье.

Начинаем снижение к спутнику с расчётом выйти на минимальную высоту вне прямой видимости Жнецов. Звено два и три расходятся по широкой дуге, лавируя между снующих Жнецов и отбиваясь от тех, кто усердно обращает на них внимание.

— Критосы, атакуем, — передаю всем, зная, что ожидать от моей эскадрильи. Вторые и третьи, ускоряясь, устремляются навстречу друг другу. Точка их рандеву — квадрат, где оставшиеся штурмовики отвлекают на себя Жнецов. Тенавен ещё живой, но статус его машины поменялся на жёлтый. Четвёртые остаются в резерве, «Нормандия» прижимается к земле позади нас. Кто бы ни был у неё пилот, то он ещё больший псих, чем любой пилот-турианец. Чувствую, как мандибулы непроизвольно расходятся в ухмылке — «Таниксы» за спиной, друзья по бокам. Что ещё нужно?

— Гиусы, по моей команде, отход по этому вектору, — короткое касание голопанелей и инфопакет уходит. — Сейчас!

Уже можно визуально различить лениво переваливающихся Жнецов, которые полосуют из своих излучателей всё перед собой и продвигаются к гарнизону. Вот лавируя между мелочевкой и «здоровячками» уходят штурмовики, один из них попадает под залп из ПОИСКа и раскрывается в небе огненным цветком, очередным мазком в этой безумной картине, который ложится отчётом на стол Центрального в графе «Потери».

— «Нормандия», начинаем, — вторые и третьи проносятся на пересекающихся курсах, всаживая по ракете в борта «здоровячков», расходятся, и, на коротком вираже, заходят в тыл, отвлекая внимание от нас. Первое звено всегда несёт небольшие дезинтегрирующие торпеды, поэтому в свалке зачастую от них мало толку, но зато сейчас такая концепция играет нам на руку. Провешиваю маркер на цель и, качаясь из стороны в сторону, мы выходим по короткой дуге к ближайшему Жнецу. «Бутон», доворот снова на цель и уход горкой вверх, пока на цель с трёх разных направлений идут торпеды, подгоняемые ускорителем. До «здоровячка» добирается только одна, но после включённого масс-ядра, даже если бы её остановили, то Жнецу бы это не сильно помогло — один из генераторов щитов по борту отрубается, а гравитационное искажение с последующим взрывом взламывают броню, куда нацеливаются возвращающиеся звенья.

Правда, всё развлечение чуть не «портят» орудия «Нормандии», которая как молотильщик в посудной лавке вламывается в бой и распарывает одного из Жнецов пополам. Да и следующее слабо вписывается в понятие нормального атмосферного боя для фрегата, тем более таких размеров. Свечка моего звена заканчивается и переходит в пологое пикирование, поэтому вижу, как нашего Жнеца, добивают, устроив карусель, второе и третье звено. А вот «Нормандия» — слегка проскочив вперёд, задирает нос, набирает высоту и резко опрокидывается на спину, продолжая лететь хвостом вперёд. Залп из «Таникса» вспахивает поверхность, испаряя тех Изменённых, которых Жнецы высадили и высаживают до сих пор с орбиты. Наконец, непрерывающийся луч достигает «здоровячка», молотом вбивая его в почву Менае, а «Нормандия», доворачивая нос вниз, выравнивается и петлёй уходит дальше.

— «Нормандия», это самое... необычное пилотирование, что я видел.

— Критос-прим, когда ваш генерал сказал, что я должен стать пилотом первого фрегата из этой серии, то перед этим заявил тоже самое. Это турианский обычай такой? — раздаётся смешок пилота.

— Скорее обычай, чтобы не ругаться слишком уж восторженно, — смеюсь и я в ответ. — Найрен Сиалиан, землянин.

— Джефф Моро, турианец, но можешь звать меня просто Джокер.

— Хорошо, Джокер, — эскадрилья делает ещё один заход, добивая наверняка нашего Жнеца, упавшего на колени. Он заваливается на бок и лениво взрывается, поднимая тучу пыли в атмосферу. — Хорошо, что вы с нами.

— Пока ещё нет, но я надеюсь, что Шепард как раз это исправит, — пилот Моро вмиг становится серьёзным. Эскадрилья собирается и вместе с «Нормандией» поднимается из атмосферы.

Шепард... Первый человек-Спектр, убийца Сарена-предателя и спасительница Цитадели. Да, она, наверное, опять сможет сделать невозможное и выковать из рас Пространства Цитадели тот меч, который разрубит Жнецов и вышвырнет их из нашей жизни. Как жаль, что наша встреча с землянами закончилась тем, что они называют Войной Первого контакта. Очень много у нас общего с ними: юмор, отношение к женщинам, война. После атаки того самого «гетского» дредноута на Цитадель они многое сделали, чтобы подготовить всех нас к тому, что мы видим сейчас. Если бы не их советник, то мы бы так и встречали их теми жалкими тридцатью семью дредноутами. Наверное, надо было пойти путём землян и начать строить новые, но слишком уж много их накопилось у нас на консервации после инженерных экспериментов. А при всех недостатках даже тот дурацкий вариант, что вооружён батареей крейсерских орудий, но со щитами, которые пробиваются только после седьмого залпа трёх линейных кораблей типа «Яростный» — это та вещь, которая пригодится в любом бою.

— Джокер, а у вас на Земле так же?

— Хуже, Найрен. Приятель, похоже, мы им так сильно насолили, что наш Системный Флот они тупо задавили в считанные часы, если не быстрее.

— Мне жаль, Джокер.

— Мне тоже. Надеюсь, что всё это было не зря. И что мы не зря сожгли свои города ядерными ударами.

— Вы что?... Я понял. Нет, не зря. Ни вы, ни мы — ничего не делаем зря.

Наш небольшой отряд выходит снова на орбиту, а я обдумываю слова пилота Джеффа Моро. Не знаю, смогли бы мы так. Нет, смогли бы, но это даже по нашим меркам что-то запредельное. Интересно, с кем воевали раньше земляне? И как? Потому что те, кто отдал такой приказ, должны иметь вместо крови пылающее железо и ничего больше. Никогда у нас не было таких союзников. Наверное, и войны с рахни и кроганами пошли бы по-другому, будь они вместе с нами.

— Критос-прим, всем Критосам, если вдруг Духи не будут нам благоволить и мы не все вернемся из боя, то я хочу чтобы летописцы записали в свитки, что наша эскадрилья первая приняла совместный бой с людьми в этой войне, — интересно поймут ли они? Должны, они тоже слышали наш разговор. Никто ничего не говорит, но на голопанели вспыхивают огоньки подтверждения от тех, кто остался с нами. — Спасибо, братья.

— Эй, Найрен, — раздаётся. Наверное, удивлённый голос Джеффа Моро. — Это что такое было?

— Для особо сумасшедших пилотов с планеты Земля, поясняю, — мандибулы до боли упираются в шлем от улыбки. — Так обычно турианцы говорят: «Это честь сражаться с вами».

— А. Да. Точно. Как я сразу не понял. Только у нас есть примета, что о таком в бою не говорят.

— Это ваши суеверия, Джокер, наши Духи защитят нас от них, — мы смеёмся уже вместе. Ровно до того момента как обзорник расцвечивает краснота финиширующих Жнецов.

— О, чёёёрт...

— Духи...

Может и прав был Джокер с его суевериями? Но сейчас не время выяснять это: в нашем направлении движется несколько десятков «здоровячков», да и «большие» тоже.

— Центральный, «Нормандия», — слышу я ровный голос Джокера, — Наша миссия ещё не завершена, уведите от нас «Властелинов».

Да, так назывался тот «гетский» корабль. Чёртовы политики. И почему они не верили Шепард и людям? Я бросаю взгляд на прекрасный когда-то Палавен: он весь расчерчен огням пожаров, взрывов и вспышками уничтожаемых кораблей.

— «Нормандия», Центральный, не можем — основные силы связаны на орбите Палавена, там тоже жарко.

— Центральный! Шепард эскортирует примарха Виктуса!

Виктуса... значит примарх Федориан погиб. Да примут Духи его душу.

— «Нормандия», направляем из соседних секторов силы к вам. Линейные прибудут... как только смогут. Держитесь.

Вот значит, какая миссия была тут. Тогда я и не против того, что нам ничего не говорили.

— Критосы, собрались, хватит разглядывать азарийское порно. Все слышали Центрального — у нас на подходе примарх, так что давайте покажем, как мы красиво умеем делать парадный строй.

Жнецовская мелочь подлетает к нам большим облаком, но и наши подтягиваются, оголяя прикрываемые фланги. Может люди знали, что Менае не удержать и поэтому прилетели. Да нет, это не злость, что не предупредили — они три года предупреждали всех. Просто... мы могли бы и сами спасти нашего примарха. А потом я вспоминаю свои слова: «… выковать меч… ничего не делаем зря…». И я вижу мысленно, как куётся клинок: вот отбивается его сердцевина — это люди, вот обковывается первый слой — это мы, вот сковываются и скрепляются слой за слоем следующие слои-расы и я вижу этот клинок. Он прекрасен и смертоносен как те мечи, что делали наши предки тысячелетия назад. Он волнист, и по его лезвию струятся узоры, переплетающие железо нашей общей крови. Это то, что сразит наших врагов. Всё это мелькает в голове за секунды, пока мы, прикрываемые лёгкими силами, опускаемся ниже к Менае.

— «Нормандия», «Кадьяк», мы взлетаем. Все на борту.

— Критос-прим, вы слышали.

— Так точно, Джефф! Критосы, прикрываем шаттл и фрегат.

Жаль, что нельзя было остаться там у поверхности, но корабль таких размеров на земле — это идеальная цель. «Движение — это жизнь», — как нам говорили ещё в учебном лагере, когда меня определили пилотом. Разумеется, как любому молодому турианцу, мне хотелось попасть в один из легионов или на линейный корабль, которые всегда сражаются с противником лицом к лицу, но и у нас — пилотов истребителей, есть своя честь.

Часть мелочи пробивается к нам, через заслон из тех, кто подошёл с других точек. Мы, построившись обратной полусферой, идём на перехват. Это всё ерунда, даже повреждения — мизерны. Но вот то, что «здоровячки» и «большие» ускоряются в нашу сторону, — это плохо. «Нормандии» нужно хоть какое-то чистое «окно», чтобы уйти в прыжок.

Дроны и истребители проскакивают, как и мы до этого, над поверхностью планеты и поднимаются вслед за шаттлом.

— Третьи и четвёртые, сбейте этих и держите шаттл до контакта с «Нормандией»

Две пятёрки... нет, уже всё-таки четвёрки, уходят по крутой дуге вниз, собираясь в подобие знака бесконечности и заливают перед собой всё снарядами из масс-ускорителей. Перекручиваю свой истребитель в двойной спирали, уходя от назойливых «глазастиков». Есть! Отсекли! Две двойки остаются, связывая тех, что идут со стороны Менае боем. Оставшаяся... уже пара эскортирует челнок к «Нормандии»

— Критос-прим, Центральный, примарх уже почти на борту, где наши дредноуты?

— Не могут отступить от Палавена, Критос, но сейчас будут другие.

Шаттл ныряет в ангар «Нормандии», пара из третьего звена и пара четвёртого присоединяется к нам.

— Критосы, пробиваем коридор для «Нормандии». Сейчас подойдут наши тяжёлые.

И снова зелёные огоньки мне ответом. Они поняли, что я хочу сказать. Остатки нашей эскадрильи идут полусферой перед «Нормандией», к нам присоединяются ещё. И ещё. Но мы идём впереди всех. Впереди вспышки вторичного излучения — наши крейсера и один дредноут финишируют, открывая ураганный огонь во фланг Жнецам. Главное только чтобы «большие»... Толстый красный луч прорезает пространство передо мной, упираясь в один из тяжёлых крейсеров, который вспыхивает фейерверком от взорвавшегося реактора и масс-ядра. Вот чего не скажешь об истребителях — от такого мои братья просто исчезают, как и добрая треть нашего щита.

— Джокер, ты там держись, не дай им поджарить им свою скорлупку, а то будет очень обидно, — рывок, полубочка вниз, потом свечка вверх, и последняя из двух торпед уходит в подбрюшье «здоровячка».

— Ты там тоже крутись, дредноут, а мы уж как-нибудь, — что ж, не зря он носит своё имя.

Обратная петля и гашетку до упора, плевать на перегрев. До края облака из дронов и прочей шушеры осталось всего чуть-чуть. Но и Жнецы понимают, что тут наше гуденье неспроста. Иначе бы чего «большой» повернул к нам? Только успел вывернуться в очередном вираже, как надо мной проходит толстенный луч его главного калибра, чиркая и срезая одну из плоскостей линкора, что ждёт нас впереди. Он с эскортом сосредотачивает огонь на большом, сближаясь с нами.

— Ну же. Ещё чуть-чуть и «птичка» взлетит.

Жнецы словно слышат это и несколько «здоровячков» выскакивают с флангов прорезая наш строй выстрелами.

— «Нормандия», по моей команде поворот вниз тридцать, лево семьдесят, а потом за нами. Критосы, строй «наконечник». Кто может, прикрывайте нас.

Братья подтягиваются, собираемся в один кулак.

— Сейчас!

Резкий поворот и скольжение вниз. Не смотрю на обзорник, Джефф и не на такое способен. К нам подтягиваются, выходя из боя, ещё с десяток истребителей и несколько корветов. Впереди всего три «здоровячка»... первый готов... второй — тоже начал дымить и искрить, закрутившись на месте. Всё. Почти финиш... только не наш, а ещё шестёрки «здоровячков», которые выпускают дронов. Есть дырка. Там всего один. И за ним не идёт волна мелочи.

— Джокер! Давай за мной!

Моим ничего не надо говорить, они выстраиваются у меня за плечами. Если мы будущий клинок — то я его остриё.

— Я убью тебя, тварь, — это выходит из груди совершенно спокойно. Быстрый взгляд на статус эскадрильи. Шесть... нет, уже пять истребителей в строю. Тряхануло, похоже его ПОИСК зацепил меня. Ничего не делается зря.

— Джефф, сейчас небольшую горку, снимай эту парочку, — быстро провешиваю значки целей, — и потом на этого «здоровячка». У тебя будет трек.

— Найрен...

— У тебя дурацкие шутки, Джефф, так что не отвлекай.

Странно, почему пахнет гарью, если я в скафандре? А, это уже он начинает подгорать. Вот Жнец, он распахивает броню перед излучателем, чтобы ударить по «Нормандии», которая делает горку и перекручивается вокруг правого крыла, заливая впереди себя синевой «Таникса» и уклоняясь от остальных врагов. Полный вперёд...

Иерархия — наш дом.
Флот — моя честь.
Эскадрилья — мои братья.
Духи — примите меня...