Прошло уже несколько месяцев с той эпичной битвы против Архонта. Освоение Андромеды пошло гораздо активнее с тех пор, как нам начали помогать местные, да и ресурсы и технологии Меридиана сыграли свою роль. Нападения кеттов становились все реже, и мне бы радоваться, да вот только, черт возьми, почему мне до сих пор снятся кошмары? Всегда один и тот же сон — огромный механический трехпалый манипулятор вырывает мое сердце из груди, и я кричу.
Вот и сейчас, я лежу в темной каюте, вся постель мокрая от пота. Вокруг так тихо, и не слышно, как гудит ядро “Бури”. Постепенно в мозг вползает реальность — мы же вот уже несколько дней как пристыкованы к Нексусу, но только я все равно ночую на корабле, никак не привыкнув к квартире отца на станции. Наш пилот Кэлло с инженером Гилом на пару проводят диагностику всех систем “Бури”, старший научный сотрудник Суви поехала проведать какую-то свою подругу на Эос, а остальная команда наслаждается незапланированным отпуском. Хотя, команда — это громко сказано. Из всех тех, кто присоединился ко мне в самом начале, остались только Кора, Лиам и Ветра.
Пиби укатила в другую систему изучать реликтов и даже прощального письма не оставила. Накорябала на стене своей каюты — “Увидимся!” и забрала своего реликто-друга ПОКа с собой, прихватив из арсенала внушительную часть обмундирования и оружия. Да мне для нее и не жалко, пусть пользуется.
Джаал, как бы мне этого ни хотелось, все-таки не смог остаться в команде. Он был вынужден вернуться к себе домой, у него образовалось много работы на Хаварле — теперь он ведет переговоры с остатками Роекар о присоединении их к основным силам сопротивления против общего врага. Но этот-то хоть регулярно пишет, и очень подробно о том, что происходит, и как продвигаются его переговоры. И в каждом письме передает мне приветы от своих родных. От этого становится очень тепло на душе.
Драк же совсем “сдал”. Наш ветеран хоть и не показывает виду и все еще рвется в бой, но возраст все же берет свое. Сейчас он находится в медицинском центре на “Нексусе”, и за ним присматривает его внучка — Накмор Кеш. В любом случае, он в надежных руках. Наш бывший врач — Лекси иногда заглядывает к нему и каждый раз передает мне отчеты о его текущем состоянии. Я сама заходила к нему пару раз, но ему невыносимо осознавать, что его видят в таком уязвимом положении и он передал через Кеш, чтобы из команды его больше никто не беспокоил. В последний раз я, в обход врачебного запрета, приносила ему выпивку из его любимого бара на Кадаре месяц назад. Тогда как раз я в последний раз видела Рейеса.
Рейес… Опять защемило в груди и к глазам подступили слезы. Обрывки фраз зазвучали в голове: “Ты создана для лучшего”, “Я недостоин”, “Мне тяжело с тобой рядом”, “Прости, но так больше продолжать я не смогу”... Как же больно! Чертов Шарлатан! Слезы мне так и не удалось сдержать, и они предательски потекли по щекам прямо на подушку.
— Райдер, я регистрирую учащение пульса и признаки начинающегося стресса, если судить по мозговой активности, — раздался в голове привычный и уже ставший родным голос искусственного интеллекта, внедренного мне в мозг с тех пор, как я стала Первопроходцем от человеческой расы.
— Все в порядке, СЭМ. Это просто был кошмар. Я уже встаю…


Я, конечно, не надеялась, что смогу обмануть искусственный разум СЭМа, но попытки все равно продолжала. Это была своего рода игра. С тех пор, как мама объяснила нам с братом, для чего именно папа создал СЭМа изначально...
Ах, да! Еще новость — мама жива, хоть и находится в медицинском изоляторе на “Гиперионе” и есть все шансы, что ученые все же смогут справиться с ее болезнью, хоть и не так быстро, как бы нам хотелось. Еще тогда, сразу после того, как Архонт был уничтожен вместе с большей частью своих последователей, мы со Скоттом обнаружили, что папа поместил нашу маму в криосон на борту “Гипериона” под другим именем. Мы едва не сошли с ума от радости, что она оказалась жива. Спустя некоторое время, ее удалось вывести из гибернации, и начать лечение — спасибо расе ангара, которые с радостью предоставили для “мамы Райдеров” своих ученых в помощь для изучения этой болезни.
Тогда-то она и рассказала нам, что разработки Алека в области искусственного интеллекта были направлены на перемещение в матрицу живого человеческого разума. Он хотел любым способом сохранить жизнь любимой женщине, даже переписав ее сознание в электронный мозг СЭМа. Именно для этого он создал дополнительный модуль эмоций, который был внедрен в ИИ, но пока не был активен. Позже Алек хотел включить и настроить его, но случилось так, что ему не хватило времени — маме стало хуже и ему пришлось срочно погрузить ее в криосон и внедрить в программу “Инициативы Андромеды” под вымышленным именем, снабдив новыми документами и записью в электронном журнале “Гипериона”.
Мысли о маме вытеснили из моей головы вызывающий боль образ Рейеса. Пора было вставать и совершать ежедневные утренние процедуры. И, конечно же, пробежка.
Как обычно по утрам, я нашла около кровати кусок печенья. Мой ручной пыжак, к которому успели привязаться все до единого члены экипажа, ежедневно приносил мне кусок своего ужина — делился. Я считала это милым, хоть и приходилось каждый день убирать за ним. В каюте было холодно, несмотря на то, что центральный климатизатор корабля исправно работал. Я сама лично проверяла его, и изменение температуры воздуха вызвало удивление.
Накинув толстовку и вставив в уши пуговки наушников, я выбежала в коридор и взобралась по лестнице на верхнюю палубу. Удобно бегать было только в этом месте — через общий зал с терминалом и вверх по пандусу — в зал для брифинга, а затем снова вниз. Пыжак сидел около “Логова Коры” — как мы в шутку называли место, где Харпер проводила свои исследования над флорой родного и нового миров. Каждый раз, когда я пробегала мимо, он приподнимался и вытягивал мордочку, ожидая ласки. Не получив ее, он начинал громко и возмущенно верещать.
Пробежав около дюжины кругов, я остановилась передохнуть и выключила музыку. Такая тишина на корабле была непривычна. Я так успела привыкнуть к этим звукам - гулу двигателя, шипению открываемых дверей, еле слышным переговорам членов команды, доносящемуся смеху Гила или резкому окрику Пиби, которая ругалась на своего личного реликта последними словами, от которых Кэлло изменялся в лице. Сейчас верещание Шмяка - такое имя дала пыжаку Пиби - отдавалось по “Буре” громким эхом.

Сделав несколько утренних упражнений, я побежала в душ. Как же здорово, что плескаться можно столько времени, сколько захочешь и никто из команды не будет долбиться в дверь и просить закончить поскорее. Я стояла под струями теплой воды, закрыв глаза и наслаждалась покоем. Непроизвольно мысли опять вернулись к недавнему болезненному расставанию с Рейесом. Никому из команды я не могла сказать, как мне на самом деле было больно тогда. Единственным собеседником мне на все это время стал СЭМ. И то, потому что он был неотделим от моих мыслей и моего сознания. Мы каждый вечер вели долгие беседы, и я замечала, как меняется его манера общения с тех пор, как мама рассказала нам со Скоттом как активировать эмоциональный модуль, встроенный в СЭМа отцом. После обновления ИИ стал гораздо чувствительнее, если такое слово можно применить к синтетику. В его словах появилось сочувствие и он точно говорил то, что я хотела бы услышать в тот момент. Хотя может я пытаюсь выдать желаемое за действительное? В любом случае, ближе него у меня сейчас никого не было.
Закончив утренние процедуры, я вернулась в каюту и переоделась. Ну вот, теперь можно и в люди выходить. Вернее сказать — в расы, хотя мне кажется, что, например, саларианцам уж точно наплевать, как именно я выгляжу.
— Сара, ты забыла принять витамины, — раздался в голове голос СЭМа.
— Заботливый ты мой, — сказала я, улыбнувшись, и вытряхнула на ладонь две прозрачные капсулы из баночки, стоявшей около кровати.
— Чем займешься сегодня? — около почтового терминала появилось голографическое изображение синего кристалла. В последнее время СЭМ в активном режиме предпочитал вести беседы именно в такой визуальной форме, а не просто голосом в моей голове.
— Ну-ка, напомни мне, что там у меня в расписании, - я запила капсулы водой и села на кровать, чтобы прикрепить к руке омни-инструмент и вывести его из спящего режима.
— Джарун Танн прислал приглашение прийти в нему в офис. Хочет побеседовать с Первопроходцами лично, но не обязательно всем вместе. Ждет в любое рабочее время на станции. Кэрри Т`Весса сегодня утром послала заявку на очередное интервью в колонку “Глас Первопроходца”. Письма от Джаала и Накмор Кеш — личные.
— Хочешь сказать, что не прочитал? — язвительно спросила я.
— Конечно прочитал, — раздался голос СЭМа из голограммы. — Как же это может быть личным, когда я имею доступ к потайным уголкам твоего сознания?
— Да уж, — я засмеялась, — от тебя ничего не утаишь! Это все?
— Есть еще сообщение от группы ученых с Кадары, которым ты в последнее посещение давала задание на исследование симбиотических бактерий. Они просят в следующий раз, как будете проездом, доставить им запасные батареи для инкубатора. Я позволил себе смелость ответить им, что в ближайшем будущем посещение Кадары тобой не планируется…
— Зачем? — вскочила я, пытаясь скрыть внезапно охватившее меня волнение. Краска выступила на моем лице, что тут же было отмечено моим синтетическим другом.
— Именно затем, что я предвидел такую реакцию, — сказал СЭМ, но вдруг его голос слегка смягчился. — Сара, ты все еще болезненно реагируешь на любое упоминание об этом человеке. Я не могу допустить, чтобы ты страдала. Мне не все равно, Сара.
Пытаясь успокоить внезапно забившееся сердце от упоминания Кадары, я чуть было не пропустила последнюю, сказанную СЭМом, фразу. Мне даже сперва показалось, что я ослышалась. Этого просто не могло быть! Искусственный интеллект ранее не проявлял личной заинтересованности в чем-либо или ком-либо. Я затаила дыхание и, чтобы не спугнуть, спросила:
— СЭМ, ты переживаешь за меня?
— Конечно, Сара! Как же иначе? Мы неразрывно связаны.
— Ну да, ну да… Пожалуй схожу-ка я к директору “Инициативы Андромеды”, раз уж он так сильно меня ждет, — решила я сменить тему разговора. — Узнаю, что он там еще задумал, хитрожо… предприимчивый саларианец.


В командном центре станции “Нексус” было не так уж много народу. С некоторых пор представители всех рас Млечного пути предпочитали жить в терраформированных колониях, а также, собственно, на внутренней поверхности, до сих пор удивляющего всех, Меридиана. Поэтому на “Нексусе” остались лишь преданные фанатики от науки и некоторый персонал, не представляющий своей жизни вне станции.
Я зашла в офис Танна и в который раз убедилась, что директор “Инициативы” не скупится жить на широкую ногу. Выставочные стенды также пополнились голограммами технологий расы ангара и достижениями колонистов. Конечно же все заслуги директор Танн приписывал себе. Около стеллажа с элементами брони стоял турианский Первопроходец — Авитус Рикс. Я не замедлила подойти и поздороваться. Турианец, увидев меня, оскалился в приветственной улыбке и даже радостно похлопал меня по плечу.
— Райдер! — эмоционально произнес он. — Очень рад, что ты еще в строю. Поражаюсь твоей стойкости. Раз ты тут, то наверное тебе тоже пришло письмо от Джаруда?
— Что-то случилось? — спросила я Авитуса. По позвоночнику пробежал холодок в предчувствии беды.
— Ну, если бы было что-то серьезное, то он бы нас всех уже оповестил в срочном порядке. Наверное опять какое-то нелепое задание.
— Ну, пойду узнаю, что там, — я подмигнула турианцу и поднялась по пандусу на возвышение, на котором и находился, собственно, пост директора “Инициативы”.


Саларианец стоял за своим огромным столом с голографическим интерфейсом и что-то рассматривал на открытой звездной карте Андромеды.
— Ааа, Райдер. Вот тебя-то я и ждал, — пробормотал Танн, не отрываясь от голограммы, — посмотри-ка сюда.
Я обошла стол и встала сбоку от саларианца, вглядываясь в увеличенный участок звездной системы Скелда. Одна из планет — Кровавый Рубин — была увеличена и около нее карта услужливо предоставила характеристики данного небесного тела. Но директор указывал совсем не на нее, а на небольшой спутник, вращающийся вокруг планеты.
— Группа моих ученых, одна из многих, вела раскопки по добыче кадмия на этом спутнике. Они нашли там достаточно большие залежи, но, кроме них, моя команда нашла еще кое-что.
Он увеличил участок на карте и движением руки вывел на весь экран видео с нашлемной камеры одного из добытчиков руды. Изображение было нечеткое, но все же я заметила знакомый блеск колонн архитектуры Реликтов.
— Это то, что я думаю? — спросила я, уже предвидя ответ.
— Совершенно верно, Райдер, — сказал Танн и поднял на меня голову, уставившись своими огромными саларианскими глазищами. — Это определенно остатки архитектурных сооружений, наподобие храмов Реликтов, рассеянных по галактике.
“Думаю, что это стоит проверить, Сара”, — прозвучал в голове только мне слышный голос СЭМа.
— Я так понимаю, что мне надо слетать туда? Или вы хотели поручить это задание всем Первопроходцам? — спросила я директора после небольшой паузы.
— Для других у меня найдутся свои задания, Райдер, — сухо прокомментировал Танн. — Вы уже проявили себя вполне компетентной во взаимодействии с техникой Реликтов, так что это задание всецело Ваше. Команду копателей я оттуда уже отозвал, так что планетоид пуст. Можете приступать.


Саларианец свернул карту и принялся просматривать какие-то документы, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
“СЭМ, ты слышал, что он сказал? “Вполне компетентной”? Да я им всем жизнь спасла… ну, вместе с тобой, разумеется”, — негодовала я, выходя из кабинета директора “Инициативы” и направляясь к монорельсу, который должен был меня доставить до стыковочного кольца станции. “Думаю, что тебе не о чем волноваться. Большинство как органических, так и синтетических существ галактики Андромеда, в курсе твоего вклада в улучшение жизненных условий для проживания всех рас”, — констатировал СЭМ в своей манере, и я непроизвольно улыбнулась.
— Ты так мило занудствуешь, — сказала я вслух, пока вагончик монорельса нес меня по тоннелям “Нексуса”.
“Не думаю, что тут уместно слово “занудствуешь”. Я констатирую факт, но если ты хочешь, я могу начать льстить тебе”, — ответил мне СЭМ. Затем он помолчал и добавил: “Ты очень красивая, Сара”. Я аж подпрыгнула на месте. Что? Неужели это модуль эмоций так сильно влияет на процессы в электронном мозгу искусственного интеллекта? До этого я никогда не замечала, чтобы СЭМ высказывал свое отношение к чему либо. А тем более такая очень человеческая фраза.
— Ты уже начал льстить? — спросила я голос в моей голове.
“Нет, мне просто захотелось сказать тебе это. Я провел анализ изображений женщин человеческой расы, имеющихся в доступной сети и сделал вывод, что твое лицо и тело соответствует стандартам красоты, принятых в обществе твоей расовой принадлежности”.
Это неожиданное признание почему-то взволновало меня. Конечно, мне было очень приятно, что СЭМ сделал мне комплимент, но я не понимала, почему так эмоционально на него среагировала. Черт, неужели я так сильно привязалась к этому ИИ, что начала воспринимать его, как живое разумное существо.

Дверь вагончика открылась почти сразу, как прекратилось движение. Я вышла в зал стыковочного отсека. Тут было многолюдно — только что прибыл рейсовый пассажирский лайнер. Я подошла к обзорному панорамному окну с видом на доки и решила подождать, когда сплошной поток представителей разных рас и профессий прекратится и в шлюзовые двери можно будет войти. Пока я разглядывала вид за стеклом, меня кто-то похлопал по плечу. Я обернулась и увидела знакомое лицо — это была молодая и амбициозная азари, журналистка Керри Т’Весса. И она была не в духе.
— Тьма тебя возьми, Райдер! — она несильно, но ощутимо стукнула меня кулаком в плечо. — Ты решила меня игнорировать? Избегаешь? Я послала тебе миллион писем!
— Я получила сегодня одно, собиралась тебя найти…
— Одно? Только сегодня? — казалось, что азари сейчас начнет искриться от напряжения. — Я уж не знаю, что там с твоей почтой, но я пишу тебе каждый день в течение вот уже двух недель!
“Письма этой уважаемой журналистки попадали в папку “спам”. Вероятно, из-за обилия восклицательных знаков в заголовках”, — пояснил СЭМ, и я почувствовала в его голосе злорадство. Он все больше и больше удивлял меня.
— Керри, прошу, не злись, — я положила руку ей на плечо и улыбнулась самой обезоруживающей улыбкой. — Мне только что наш многоуважаемый директор Танн поручил одно очень важное задание. Если там будет что-то стоящее, ты узнаешь об этом первой, обещаю.
Я с облегчением увидела, как лицо азари смягчилось.
— Хорошо, я верю… — тут она неловко взяла меня за руку и смущенно улыбаясь, произнесла: — Ты так ничего мне и не ответила после той нашей… неофициальной встречи. Пропала из виду...
Я осторожно высвободилась и мягко, стараясь не ранить чувства девушки, сказала:
— Мы же тогда еще все обсудили и ты сказала, что понимаешь. Я была несвободна и ничего серьезного у нас и быть не могло. И это были твои слова.
— Ты права, Райдер, — с лица Керри сползла улыбка. — Мои слова. Глупо было надеяться. Жду письма с подробностями и сенсацией.
С этими словами она развернулась и растворилась в толпе.
“Хочу просто дать совет, Сара”, — встрял СЭМ. — “На “Нексусе”, да и вообще в Андромеде очень много других достойных журналистов, которые могут осветить события, связанные с Реликтами и их секретами”.
— Да ты ревнуешь, СЭМ! — осенила меня неожиданная догадка, и от этого почему-то сжалось сердце. ИИ в ответ промолчал.


“Буря” встретила меня гулом работающего ядра и громкими криками из инженерного отсека. Кэлло как обычно спорил с Гилом и, вероятно, проигрывал, потому что голос его звучал громко, но как-то уже не очень уверенно. Я заглянула в отсек и увидела Гила, ковыряющего отверткой в разобранной приборной панели, и Кэлло, который стоял рядом, скрестив руки на груди.
— Если ты планируешь что-то менять в этом корабле, ты должен всегда советоваться со мной, — говорил саларианец. — Мы, кажется, не первый раз ведем подобную беседу и мне начинает казаться, что ты вообще не воспринимаешь мои слова всерьез.
— Расслабься, дружище! — спокойно ответил из-под стола инженер. — Это всего лишь пара улучшений для оптимизации синхронизированной работы ядра. Ничего нового или такого, в чем бы ты не разобрался, задротище!
— Ребята, простите, я прерву ваши брачные игры, — после этих слов лицо пилота изменило цвет от возмущения, но я не дала ему вставить ни слова. — У нас есть задание. Лететь надо в звездную систему Скелда. Координаты перешлю на мостик. Думаю, что команду из отпуска дергать не будем — слетаем налегке. Глянем одним глазком, а там по ситуации. Полагаю, что мы с СЭМом справимся и своими силами, если вдруг там придется пострелять.
Я повернулась к Кэлло и спросила:
— Вылететь сегодня сможем? Или вы не закончили с диагностикой?
— Если уважаемый мистер Броди перестанет разбирать мой корабль по любой своей прихоти, то сможем взлететь хоть прямо сейчас, — ответил саларианец вышел из отсека.
— Видала, как он бесится? — хохотнул Гил, но, увидев мой укоризненный взгляд, осекся. — Да ладно, я понял. Постараюсь не злить его. Шуток не понимаете совсем.

После инженерного отсека я отправилась в зал для брифинга, чтобы связаться со Скоттом через голо-коммуникатор. Мы с братом давно не говорили — он частенько бывал на Айе, а связь с ней из-за Скверны была нестабильна. Но все же он иногда посылал мне видеосообщения. В последний раз он мне сказал, что нашел ту, которая понимает его и разделяет его взгляды на окружающий мир. Судя по заднему фону на видео, он много времени проводил в музее. И кажется я догадалась о ком он говорит.
Я включила запись, наговорила Скотту небольшое сообщение, в общих чертах описав цель и место нашего задания, и нажала “отправить”. Затем закрыла коммуникатор и пошла на мостик. Саларианец был уже на своем месте. Я села на кресло Суви и повернула голову к пилоту.
— Что там с “Бурей”, Кэлло? - спросила я его.
— Все работает стабильно. Мы с Гилом обновили систему циркуляции воздуха и заменили фильтры в устройстве подачи воды. Координаты получил. Готов следовать в звездную систему Скелда.
— Тогда чего мы ждем? — я подмигнула Кэлло и активировала сканеры на панели Суви.



Путь через гиперпространство и далее, до нужной звездной системы, должен был занять несколько часов, так что я оставила Кэлло одного и спустилась к себе в каюту. Как только дверь с шипением закрылась за мной, я плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Заиграла легкая музыка, и я громко спросила:
— СЭМ? Это ты балуешься?
— Я подумал, что тебе необходимо расслабиться перед таким трудным заданием, — раздался голос СЭМа, но не в голове, как обычно, а из угла каюты, где находился голографический проектор искусственного интеллекта корабля. — Эта композиция, как мне кажется, должна подойти к обстановке. А еще я хотел спросить тебя… Не против ли ты побеседовать со мной немного, но не о предстоящем задании, а … о личном? Мне так не хватает наших с тобой разговоров…
Я открыла глаза и села на кровати, скрестив ноги.
— Конечно, СЭМ, — ответила я и улыбнулась. — Я с удовольствием поговорю с тобой. С тобой я могу говорить о чем угодно!
Я не кривила душой — я и правда могла рассказать ему все. Он понимал меня с полуслова, с полумысли. Я на мгновение забыла, что говорю с ИИ, и мне показалось, что мой собеседник — мое родное существо — сидит вот тут, со мной рядом на кровати, и мы весело смеемся очередной его шутке.
Часы пролетели незаметно, мы с СЭМом болтали, играли в слова, но большее время мы обсуждали его новый модуль эмоций и как продвигаются дела с его внедрением в матрицу ИИ. СЭМ был обеспокоен, что у него появилось много новых реакций, не поддающихся анализу и не всегда он мог найти логические связи между некоторыми мыслями и чувствами. “Как это по-человечески”, — думала я и мне все больше и больше казалось, что СЭМ живой, стоило только закрыть глаза и представить.


Планета Кровавый Рубин, помимо колец, оставшихся после столкновения с астероидом меньше века назад, имела планетоид-спутник, который на картах обозначался только буквенно-цифровым кодом — К-279. “Буря” приземлилась на относительно ровной поверхности планетоида как раз недалеко от небольшого куполообразного строения, которое осталось от шахтеров, работавших здесь. От строения, под довольно пологим углом, шел гибкий рукав диаметром около трех метров и уходил прямо в скалистую породу. Все это я увидела через обзорный экран капитанского мостика, и сразу же пошла готовиться к выходу на поверхность. Атмосферы, пригодной для дыхания на планетоиде не было, и температура была слишком высокой, но мой скафандр был к этому подготовлен.
Выслушав несколько напутственных наставлений от Кэлло, я спустилась по трапу из грузового отсека. С собой я взяла только штурмовую винтовку и тяжелый пистолет на всякий случай. А еще со мной был СЭМ, который мог при случае помочь мне с некоторыми модификациями. Так что я успокоила заботливого саларианца, что мне в одиночку ничего не угрожает.
Путь до купола, в котором жили шахтеры, был недолгим, благодаря низкой гравитации и джетпаку. Пару раз мне казалось, что меня унесет в открытый космос, но я каждый раз благополучно приземлялась на ноги и делала следующий прыжок. Джетпак при такой гравитации был необязателен, но мной овладело какое-то детское безрассудство — просто захотелось попрыгать.
Внутри купола царил беспорядок. Было видно, что собирались в спешке, но все добытые образцы и материалы рабочие забрали с собой. Я направилась ко входу в шахту, и, впервые с выхода из корабля, СЭМ подал голос:
— Сара, у меня плохое предчувствие.
— СЭМ, суеверие — это человеческая фишка. Проанализируй ситуацию и ты перестанешь беспокоиться.
— Не забывай сканировать пространство, вдруг мы найдем что-то полезное.
— Ну вот, опять ты зануду включил, — сказала я и зажгла нашлемный фонарь. В шахте была темнота, хоть глаз выколи.
Спускалась я недолго. Рабочие не успели углубиться так далеко, когда добрались до непонятного. Подойдя поближе, я увидела знакомые части монолитов, похожих на стены хранилищ Реликтов, найденных мной ранее на всех ключевых, пригодных для жизни, мирах. Я привычно активировала сканер в омни-инструменте и просветила ближайший ко мне объект.
— Сара, это определенно архитектура Реликтов, но мне нужно больше данных, чтобы понять, какую именно функцию выполняли эти строения, — прозвучал в моей голове голос ИИ.
Продолжая сканирование, я обнаружила что-то похожее на вход.
— Попробуй найти подобное глифам около монолитов, запускающих хранилище, — подсказал мне СЭМ.
Я обошла вокруг, не переставая водить полем ручного сканера по всем имеющимся поверхностям. Недалеко от найденного входа я действительно обнаружила глифы и вскоре мы с СЭМом, произведя привычные манипуляции, вошли в небольшой зал. В стенах этой комнаты, на небольшом расстоянии друг от друга, находились углубления, в которых лежали полупрозрачные капсулы. Просветив сканером несколько из них, я обнаружила привычные глифы, их было немного и они повторялись.
— Я проанализировал надписи, но в них как будто не хватает информации. Могу лишь частично воспроизвести, что мне удалось расшифровать.
— Валяй, — сказала я, не в силах оторваться от уникального зрелища множества переливающихся капсул.
— “Помни… не все смогут уйти… “. Далее скорее всего часть глифов исчезла, но вот еще фраза: “Навеки в темноте” и что-то о “Прощении”.
— Понятия не имею, что это значит, — честно призналась я. — Может предупреждение?
Как будто услышав мои слова, двери, через которые я попала в этот зал, с тихим шипением закрылись и я оказалась в абсолютной темноте, нарушаемой только светом моего нашлемного фонаря.
— Черт! Так вот что означают эти слова! Это ловушка. “Не все смогут уйти, навеки в темноте”. Это значит, что все, кто попадет сюда — навсегда тут останутся. СЭМ?... — ответом мне было молчание. — СЭМ?
Вероятно сигнал, который связывает СЭМа с имплантом в моей голове был блокирован этой ловушкой, которую Реликты зачем-то установили в таком отдаленном уголке галактики. Но зачем? Для чего?


То, что я больше не слышала СЭМа, действовало угнетающе. Я внезапно почувствовала пустоту и растерянность. Присутствие СЭМа в голове стало неотъемлемой частью моей жизни и теперь я чувствовала себя очень одиноко. А еще я поняла, насколько он стал мне дорог, и я теперь совершенно не представляла своей жизни без него. Я многое бы отдала, чтобы обнять его или просто взять за руку и посмотреть ему в глаза. Может воспользоваться служебным положением и выбить у Танна разрешение на помещение матрицы СЭМа в отдельное тело? Обязательно сделаю это, если выберусь отсюда. Насчет выхода, кстати, стоило подумать.
Я обследовала и просканировала по периметру все стены, но ничего найти не удалось. Подумав, что для паники еще рано, я решила как следует изучить эти капсулы внутри углублений. Каждая капсула была величиной не больше моей ладони. Через полупрозрачные стенки было видно, как внутри переливается всеми цветами спектра перламутровая дымка. Около каждой капсулы некоторые глифы повторялись. Судя по расшифровке СЭМа, это было слово “Помни”.
— СЭМ, это же… — я забыла, что он меня не слышит и по привычке продолжала говорить с ним. — Это не ловушка, это... кладбище, склеп. “Помни”, “Навеки в темноте”. Это память ушедших Джаардан. Поэтому оно находится на неизвестном планетоиде и так глубоко скрыто — никто не устраивает кладбище рядом с домом.
Ответом мне послужило лишь эхо, отразившееся от стен. Ох, СЭМ... Как же мне тебя не хватает! Я прошлась вдоль ниш, сканируя и рассматривая капсулы. Какими же были эти загадочные Джаардан? Великая раса, заселившая целую галактику созданным ими народом, переделавшая множество планет, чтобы они стали пригодны для жизни. Они ушли отсюда, оставив своих родных и близких тут, на далеком и пустынном планетоиде — спутнике одного из необитаемых миров.

От того места, где я вошла в зал, раздался какой-то звук. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, что же там шумит, но меня тут же швырнуло взрывной волной в конец склепа. Когда я выбралась из-под обломков, в проеме, получившемся от взрыва, стоял Гил и обеспокоенно вглядывался сквозь стекло шлема внутрь помещения. Заметив меня, он облегченно вздохнул и вбежал в проделанный взрывом проем. И одновременно с этим в моей голове зазвучал взволнованный голос СЭМа:
— Сара, я очень рад, что ты жива! Мне без тебя было очень плохо…
Я улыбнулась про себя: “И мне было без тебя плохо, мой хороший”.
— Он не отставал от меня ни на секунду, пока я не пошел тебя искать, — сообщил Гил. — Что ты сделала с ИИ, женщина? Он ведет себя как пятиклассница.
— Завидуешь, что не о тебе такое беспокойство? — спросила я, отряхнувшись от каменной крошки.
— Так было бы чему завидовать, — ответил мне Гил, помогая выбраться из склепа. — Что тут, кстати, произошло?
— Мы случайно нашли кладбище Джаардан. Которое ты, кстати, взорвал.
Гил растерянно огляделся и спросил:
— И что мы будем с этим теперь делать?
— Наверное закроем и закопаем, насколько это возможно, и оставим память ушедших в покое.
Мы вышли из тоннеля и я посмотрела на звездное небо над своей головой.
“Посмотри, СЭМ, сколько неизвестного там, только руку протяни. И я рада, что ты разделишь это новое со мной”.
“Я тоже очень рад, Сара. Я готов следовать за тобой на край галактики”.
— И не только этой галактики, — ответила я вслух.
— Ты что-то сказала? — спросил инженер, шедший прямо за мной.
— Ничего особенного, Гил, — улыбнулась я ему и направилась туда, где над жилым куполом тонкой стрелой возвышалась “Буря”.