«До места назначения десять километров», - сообщил карманный компьютер, когд Хилл преодолел очередной подъём и остановился на высоком песчаном гребне. Внизу простиралась обширная белая равнина, которая многие сотни или даже тысячи лет назад являлась дном солёного озера. Навигатор не врал. Путь, отмеченный на карте, был верен на все сто процентов. Равнина уходила вдаль на пятнадцать или двадцать километров, а за ней чернело доломитовое плоскогорье. Именно там, среди горных ущелий, Хилл посадил свой космический корабль.

Оглядываясь назад, на пышущий жаром горизонт, человек думал только об одном: если ему вдруг удастся выбраться из Ланеги живым, он покинет проклятый Мейлар и больше никогда сюда не вернётся.

«Где бы я ни находился, пустыня всегда притягивала меня к себе, испытывала на прочность, - пылающий горизонт напомнил Хиллу о его прошлых приключениях. - Ланега никогда не была мне домом, она была всего лишь испытанием, которое нужно преодолеть. Но вечно играть со смертью нельзя. Старуха с косой слишком консервативна и не любит азартных игр».

Положив Лайли на мягкий песок, Хилл устроился рядом и стал осушать водяные фляги. Уже не было смысла экономить запасы, поскольку до цели оставалось всего три часа пути.

«Закончу последнее дело и вернусь на Иллиум, - продолжил размышлять Хилл. – Для этого у меня есть всё: корабль, счет в банке, надёжные связи. А главное – у меня есть огромное желание свалить отсюда подальше».

Мысли Хилла оборвал резкий поток горячего ветра. Он взглянул на кварианку, лежащую на песке, и заметил, что уже довольно продолжительное время она не издаёт ни малейшего звука и даже не пытается пошевелиться. Хилл понимал, что без принудительного охлаждения организма выжить в Ланеге практически невозможно. Он сам выжил только благодаря криогенному модулю на поясе, который охлаждал жилет и создавал под плащом прохладный микроклимат. А тело кварианки было заковано в герметичный костюм, с неисправной системой жизнеобеспечения. Не удивительно, что с каждым часом её состояние ухудшалось.

Человек перевернул Лайли на спину и заглянул в стекло шлема. Совсем недавно такая дерзость едва не стоила ему жизни, но на этот раз никакой ответной реакции не последовало. Светящиеся глаза инопланетянки были закрыты.

Активировав уни-инструмент и загрузив медицинскую программу, Хилл попытался просканировать тело кварианки. Эта процедура закончилась неудачей. Стандартный модуль памяти, встроенный в его уни-инструмент не содержал никаких данных о физиологии кварианцев. А всё потому, что гаджет был создан специалистами Альянса. Они инсталлировали биоматрицы лишь двух разумных рас – людей и батарианцев. И это было не удивительно, поскольку люди и батарианцы враждовали уже много лет. Любому солдату Альянса было важно иметь под рукой биоматрицу потенциального врага.

Получив отрицательный результат сканирования, Хилл моментально выругался: «Вот чёрт!» А затем он нащупал на правой руке Лайли кнопку активации её собственного уни-инструмента. Вспыхнул сложный голографический интерфейс оранжевого цвета. И как следовало ожидать, он был полностью на кварианском языке, состоящем из сотен похожих друг на друга иероглифов. Венчала интерфейс анимированная картинка, изображавшая танцующую кварианку. Хилл снова выругался.

Чтобы понять, жива ли Лайли, человеку пришлось провести целый комплекс научно-исследовательских работ. В условиях семидесятиградусной жары это было то ещё занятие! Чудом отыскав в памяти своего уни-инструмента текстовый мультипереводчик, Хилл попытался синхронизироваться с уни-инструментом Лайли, чтобы облегчить себе работу. Но ничего не вышло - программное обеспечение двух устройств было настолько разным, что из-за конфликта программ Хилл дважды перезапускал операционную систему, попутно проклиная «криворуких» программистов Альянса. «Давно пора переходить на саларианскую электронику!» - ворчал Хилл.

Когда стало очевидно, что синхронизировать уни-инструменты невозможно, ничего не оставалось, как вручную вводить каждый иероглиф и запрашивать перевод. Чтобы перевести все ветви меню голографического интерфейса, Хиллу потребовалось минут двадцать. Ещё столько же ушло на перевод информации с многочисленных всплывающих окон. «Код ошибки 375, код ошибки 479, сбой в системе охлаждения, воздушный фильтр функционирует на две пятые...» - окна всплывали одно за другим.
Не отыскав ничего похожего на медицинские программы, Хилл отложил руку Лайли и отвернулся. Солнце находилось в зените, а восточный горизонт скрылся в серо-оранжевой мгле пылевой бури.

- Знаешь, если бы не ты, я бы давно уже сидел на корабле и пил холодный Серрайс со льдом, - укоризненно проговорил Хилл, обращаясь к полумёртвой кварианке. – Мне не пришлось бы тащиться миллион километров по пустыне, не пришлось бы ползать по каньону. А ещё мне не пришлось бы вспоминать смысл слова «совесть», чёрт бы её подрал!

Хилл со злостью отбросил пустую водяную фляжку и снова включил кварианский уни-инструмент. Он неожиданно вспомнил, что единственным непроверенным элементом интерфейса оставалось анимированное изображение танцующей кварианки. Хилл ткнул пальцем в картинку, и совершилось чудо – открылось дополнительное окно, а мгновение спустя - загрузилась трёхмерная голограмма Лайли в масштабе один к пяти.

- Какая прелесть! – довольно улыбнулся Хилл. Он никогда раньше не видел кварианцев без гермокостюмов. Конечно, простейшая трёхмерная модель на голограмме не давала полного представления о внешнем виде этих необычных гуманоидов, но всё же это было лучше, чем ничего.

Хилл начал переводить надписи в обнаруженном окне интерфейса и вскоре выяснил, что они показывают основные параметры здоровья: пульс, артериальное давление, температуру тела и другие. Человек понятия не имел, какие показатели являются нормальными для кварианского организма, поэтому пришлось задействовать стандартные процедуры диагностики. Нужно сказать, это мало что прояснило. Выставленный программой диагноз поставил Хилла в тупик, поскольку в переводчике не нашлось похожих иероглифов. Но зато человек смог увидеть кривую пульса и это означало, что Лайли по крайней мере жива.

- Если пульс есть, то имеет смысл использовать панацелин. Только куда его вводить?
Да, это был хороший вопрос. Хилл не разбирался в кварианской анатомии, но он прекрасно знал, что ни в коем случае нельзя нарушать целостность скафандра. Кварианка могла подцепить какую-нибудь заразу и умереть. Натянув капюшон на свою коротко стриженую голову, человек надолго погрузился в раздумья.

До корабля оставалось пятнадцать километров, то есть около двух часов неторопливым шагом по равнине и ещё час на подъём в горы. За это время Лайли вполне могла умереть. Хилл понимал это. Чтобы привести кварианку в чувства, было достаточно всего одной инъекции панацелина, но агрессивные вирусы Мейлара, проникнув через дыру в скафандре, всё равно убили бы её, рано или поздно.

Хилл любил бросать вызов смерти. Иногда он совершал настолько дерзкие поступки, как будто специально провоцировал силы природы. Он играл со смертью, когда служил в рядах военно-космических сил Альянса, и даже после ухода со службы, поселившись на богом забытом Мейларе, среди пиратов он не упускал возможности проверить судьбу на прочность. Многие сослуживцы, да и просто товарищи по оружию, считали Хилла сумасшедшим. И отчасти они были правы. После жестокой атаки батарианцев на колонию Мендуар и обострения отношений между Альянсом и Гегемонией, только истинный псих мог поселиться в Скиллианском пределе будучи человеком. А Хилл прожил на Мейларе несколько лет почти без забот. Хилл был сумасшедшим. Но если раньше в игре со смертью на кону стояла его собственная жизнь, то теперь от него зависела жизнь невинного инопланетного существа.

Встреча Хилла и Лайли посреди необитаемой пустыни, вне всяких сомнений, была судьбоносной для них обоих. Но только в эту минуту, человек увидел в хрупкой инопланетянке нечто особенное и уникальное, с чем ему не доводилось сталкиваться раньше. Когда-то давно он прибыл на Мейлар чтобы расстаться с прошлым. Эта планета и её жаркие пустыни на долгие годы стали для него клеткой, в которую он заточил себя по собственной воле. На протяжении долгого времени Хилл убеждал себя в том, что Мейлар - это его настоящее и будущее, и что нет смысла рваться куда-то ещё. Но глядя на кварианку, умирающую на песке незнакомой ей планеты, Хилл осознал, что был неправ. Он вновь ощутил тягу к космосу. Ту самую, которая много лет назад заставила его бросить Альянс и податься в скитания по галактике. Эту тягу пробудила именно кварианка.

Лайли напомнила Хиллу о тех временах, когда он только начинал знакомство с представителями инопланетных рас. Покинув Землю рекрутом военной академии, человек открыл для себя совершенно новый мир Это сейчас Альянс готовит людей к встрече с инопланетянами практически со школьной скамьи, но в те времена, когда Хилл сидел за партой, едва отгремела Война Первого Контакта, а инопланетные расы воспринимались многими как глобальная угроза номер один. Ксенофобная пропаганда затрагивала и школы, и высшие учебные заведения. Когда же на Землю вернулись участники первой межпланетной войны, ставшие впоследствии наставниками для молодых рекрутов, расистские настроения в обществе усилились. Не удивительно, что в будущем появилось целое поколение людей, исповедующих ксенофобные взгляды и объединяющихся в радикальные группировки.

Хилл пытался оградить себя от предвзятости и сформировать собственное мнение об инопланетянах. Он желал как можно быстрее вырваться в космос и увидеть Галактику собственными глазами. Ему это удалось, но новый мир, открывшийся его взору, оказался весьма суровым и жестоким. В конце концов, армейская жизнь пошла по наклонной и привела его на Мейлар. На этой планете в течение нескольких лет Хилл ежедневно наблюдал все прелести преступной жизни. Он вставал рано утром под стрекотание хищных насекомых, выходил из землянки и видел одну и ту же картину - бесчисленные потные рожи батарианцев. Удивительно, но ещё несколько лет назад Хилл мог различать их, а сейчас все эти ублюдки вдруг стали на одно лицо.

- Я действительно слишком долго торчу здесь, - часто говорил Хилл, распивая ринкол в местном кабаке.

- Так вали отсюда! – отвечал его старый приятель-турианец.

- Нет, не могу. Я должен закончить одно дело. Очень важное. Только оно удерживает меня на Мейларе.

- Я знаю тебя не первый год, Хилл. Мы с тобой через многое прошли, ты мне как брат. И поэтому я хочу дать тебе один совет: брось эту контрабанду и сваливай с планеты пока не поздно. Ты в курсе, что моим отцом был старый шаман? Между прочим, мне передались некоторые его способности...

- Да-да, - смеялся Хилл над турианцем.

- Нет, я серьёзно! У меня чутьё на дерьмо! И я чувствую, что этот гроб на колёсах убьёт тебя...

Хилл взглянул на передвижной кейс, одиноко стоящий на вершине дюны, а затем на кварианку. Решение о судьбе юной паломницы было принято.