Автор: tarysande
Переводчик: Cvetoch
Оригинальный текст: fanfiction
Беты (редакторы): Nil.Admirari
Основные персонажи: Гаррус Вакариан (Архангел), ф!Шепард, Солана Вакариан
Пэйринг или персонажи: Гаррус Вакариан/ф!Шепард, Солана Вакариан и большинство каноничных
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Драма
Статус: в процессе

Глава 1. Жесточайший Месяц.
Большую часть времени Гаррус держался главной батареи. Это само по себе не было странно. Он держался батареи с тех пор, как у Нормандии появилась батарея, которой можно было бы держаться. Это, по негласному согласию, была его территория, и все об этом знали.

Однажды, и только однажды, он обнаружил техника, ковыряющегося в Таниксе, пытающегося подогнать его в соответствии с предписаниями Альянса. И даже не беспокоящегося о том, что по этим предписаниям эффективность орудий понизилась бы на пять процентов. Гаррус понятия не имел, какую служебную записку Шепард послала или какие слова она произнесла во время своего следующего обхода Нормандии, но больше никто не появлялся без приглашения. Кроме самой Шепард, конечно. И никто не прикасался к орудиям. Никогда.

В последние месяцы он прикладывал больше усилий, чтобы влиться в коллектив. Он бахвалился перед Вегой. Избегал смотреть на бесконечные потоки информации на мониторах Лиары, пока они болтали. Обменивался солдатскими историями с экипажем Альянса. Он играл в карты с Джокером и Аленко, позволил Трейнор научить его шахматам, пропускал иногда рюмочку с Чаквас и навещал Тали на инженерной палубе, даже если это неизменно означало прослушивание лекции о том, что не следует красть энергию с одного источника, чтобы питать другой. (Он притворялся, что не понимает, о чем она говорит. Она пинала его. Сильно.) Черт, он даже добровольно проводил время с Явиком, невзирая на бесконечные разговоры о примитивности и угрозы смерти через воздушный шлюз.

Отчасти он делал это ради Шепард. Он решил, что если будет держать руку на пульсе команды, то сможет помочь и перехватить и перенаправить хотя бы часть бесконечной и излишней ерунды, что неизбежно попытается к ней пробиться. Не сложно было увидеть, что она уже тонула в ней к тому времени, как подобрала его на Менае.

Кроме того, общение с командой шло на пользу ему самому. Помогало вспомнить, что это такое, быть частью функционирующей команды. Хорошей команды. Прочной команды. Темные месяцы после Омеги еще не были забыты, но команда, собранная Шепард, чтобы уничтожить коллекционеров, помогла ему одолеть своих призраков, а его отряд на Палавене убрал последние капли горького яда из этой старой раны. Он не хотел скатываться назад. Так что он иногда добровольно покидал батарею. Был дружелюбным. Пытался. Иногда ему даже казалось, что ему это удается.

Когда они потерпели крушение и после того, как Чаквас неохотно выпустила его из медотсека, он вкладывал так же много времени, как и остальные – больше, если судить по беспокойству Лиары и Тали – в починку. Таникс может подождать; причины их прикованности к этой планете – нет. Чем раньше Нормандия снова сможет выйти в космос, тем раньше они смогут вернуться и забрать Шепард.

В конце концов, она, очевидно, что-то сделала. Последствия были не совсем ясны. Гаррус в тот момент был не в состоянии принимать участие в событиях, хотя Джокер рассказывал о некой волне энергии, от которой они отчаянно пытались оторваться. Безрезультатно, в итоге. Волна нагнала их. СУЗИ… отключилась. Корабль рухнул. Никакие их попытки заставить СУЗИ функционировать не увенчалась успехом, хотя ничто из повреждений, которые получила Нормандия, не должно было нанести урон корабельному ИИ.

Нежно, осторожно, Гаррус перенес тело СУЗИ – ее мобильную платформу – с мостика к ядру ИИ. Джокер протестовал, но в его взгляде стал меньше отражаться преследующий его кошмар. При встрече с остальными, по крайней мере. Он не смотрел Гаррусу в глаза. Гаррус не мог сказать точно, насколько причиной был перенос СУЗИ, а насколько чувства самого Джокера по поводу того, что они оставили Шепард.

Приказ отдал Хакет. Аленко настоял на его исполнении. Но именно руки Джокера были на консоли. Они все это знали. Никто ничего не говорил. По правде, Гаррус сочувствовал ему, и не только из-за СУЗИ. Сбежать, оставив Шепард позади? Это было слишком далеко от героизма, проявленного на базе коллекционеров.

Где Шепард умерла бы, если бы не Джокер. По темным кругам под его глазами, Гаррус был уверен, что эта мысль тоже посещала пилота и не давала ему спать по ночам.

Затем, после недели возни, сражений с электроникой и трассировки, с немалой долей грубой силы, Трейнор подняла коммуникации.

Гаррус почти жалел, что она это сделала. Но он не мог ее винить. Он был вполне уверен, что она сама не хотела быть гонцом, принесшим эту конкретную информацию.

Жнецы были мертвы. Андерсон был мертв.

Шепард считалась…

Шепард пропала.

Тогда в глазах всех начали отражаться кошмары. И Гаррус держался батареи. Он сменил свой распорядок сна, чтобы меньше сталкиваться с большей частью команды. Он дольше работал. Он не хотел видеть безжизненный экипаж, уже погрузившийся в траур. Он не хотел слышать извинения Аленко, или то, как у Лиары перехватывало дыхание каждый раз, когда она на него смотрела; хватало и того, что он не мог избежать показателей биоконтроля, которые так много ему сообщали. Аудиосистема визора без конца прокручивала танцевальные нарезки. Он пропускал все медленные композиции. Он едва не швырнул визор об стену, когда тот посмел проиграть танго. Его танго. Танго Шепард. Танцевальные нарезки лучше. Особенно если проигрывать их так громко, чтобы было невозможно думать.

По крайней мере, так он себе говорил. Иногда, он почти в это верил.

Один раз в день он поднимался в каюту Шепард и кормил ее хомяка. Рыбы, о которых заботился ВИ, стоивший Шепард такой астрономической суммы, плавали, безразличные к отсутствию хозяйки.

Смерти, пришло слово, непрошенное, укоренившееся прежде, чем он смог его отогнать.

Нет.

Он не мог позволить себе это слово. Даже в личном пространстве собственных мыслей.

И все же, оно всегда находило его, когда он оставался в комнате один, окруженный ее вещами, словно проводя холодными пальцами по его спине. Как настойчивый шепоток, который никакая музыка не могла заглушить. Смерть. Смерть. Смерть.

Он мог бы забрать грызуна в батарею и избавить себя от ежедневной дозы отчаянья, приносимого ее пустой каютой, и мягкой музыкой и ее слабым запахом. Он думал об этом. Один раз он даже поднял стеклянную коробку и сделал три шага к двери, прежде чем резко повернуться и вернуть ее на законное место. Хомяк пискнул и спрятался, как и всегда. Он дал ему побольше корма в качестве безмолвного извинения.

После поминальной службы, на которой настоял Аленко, Гаррус направился по привычному маршруту в каюту Шепард и позволил себе задержаться там чуть дольше обычного. Он кинул корм в клетку хомяка, и голова хаска – Йорик, называла его Шепард, сказав, что он поймет, когда они наконец посмотрят поставленного элкорами Гамлета – закричала на него, как в любой другой день. Модель SR-1 за стеклом покосилась; он ее поправил. Он подумывал разбить Властелина, но остановил себя, когда осознал, что Шепард за это устроила бы его голову рядом с Йориком.

Он спустился по лестнице к ее спальне впервые с тех пор… с тех пор, и поправил подушки, которые упали во время крушения. Ее запах здесь был сильнее, все еще цепляющийся к простыням. Он отвернулся прежде, чем подумать, сколько еще этот запах продержится. Неделю? Месяц? Он перегрузил шахматную доску Петровского, а затем наклонился, чтобы поднять с пола несколько осколков стекла. Стакан воды, оставленный им на столе, прежде чем все полетело к чертям? Один из ее всегда присутствующих, но редко используемых бокалов для вина? Он не был уверен.

Острый край глубоко порезал подушечку его указательного пальца, и он непонимающе уставился вниз, на выступившую бусинку синей крови. Он чувствовал боль, но отстраненно, почти неохотно. Словно запоздалая мысль. Словно его тело говорило: ох, опять.

В основном, он просто чувствовал злость. Внезапную. Резкую. Не на маленькую ранку. Даже не на порезавшее его стекло. Кажется, он был зол на самого себя. На чертов Мако, что вывел его из строя во время финального броска. На всех, кто смел обращать к нему свои безнадежные взгляды, молча умоляя его сдаться. На именную табличку, которую он отказался вешать на стену горьких утрат на жилой палубе.

Он злился на Шепард. И он злился на себя, за то что злится на нее.

Забудь про палец. Вот это боль.

Несмотря на все его разговоры о жестоких вычислениях, он как-то не ожидал этой потери. Все другие, возможно. Он всегда верил, что несмотря ни на что Шепард в конце останется в живых. Он бы умер, чтобы воплотить это в реальность. А вместо этого, вот он здесь. Стоит в ее пустой каюте, злится на призраков.

Дверь с шипением открылась, звук казался оскорблением. Будь у него оружие, он мог бы направить ее на непрошенного гостя; он был достаточно для этого зол. Сквозь стеклянную витрину для моделей кораблей, он увидел фиолетовый всполох.

- Гаррус? – спросила Тали. – Ты тут?

Он бросил горстку стекла на стол и сдвинулся в ее поле зрения. Тали зависла в дверном проеме, держа своим присутствием дверь открытой, словно была не в силах зайти внутрь.

- Я продолжаю задавать СУЗИ вопросы вроде: "Ты можешь сказать мне, где Гаррус?" и "Если мы перекалибруем входную мощность конденсатора, сможем ли мы поднять функциональность ядра двигателя хотя бы на 0.6%?", - призналась Тали, ее голос надломился на последнем слове. Она крепко обхватила себя руками. – И она не отвечает. Я так выступала против нее сначала. Строила из себя оскорбленную. Сейчас я бы все отдала, чтобы услышать: "Подобные действия будут неразумными, Тали`Зора."

- Один из лучших аспектов работы с Шепард, - сказал он, пытаясь пошутить, но жалким образом проваливаясь. – Приходиться брать назад свои слова по десять раз на день.

Тали, наконец, зашла в комнату, так что дверь смогла закрыться за ней, и опустила голову, огоньки ее глаз мгновенно скрылись в тенях капюшона.
- Мы улетаем, - сказала она. – Хотела сказать тебе лично.

Его мандибулы дрогнули. Не улыбка, но часть его иррациональной злости отступила.
- Ты говоришь это так, словно это не лучшая новость за последние недели.

Три недели и два дня с крушения. Три недели и два дня с ее "неважно, что случится…"

Почти месяц этого иного ада. Того, в который он не последовал за Шепард.

Тали не поняла взгляд. Скорее, ее поза стала еще более несчастной.
- Мы не летим на Цитадель.

Он моргнул. Порезанный палец пульсировал.
- Что?

- Сэм получила сообщение от адмирала Хакета сразу после…ты знаешь. Службы. Он приказал Нормандии возвращаться на Землю. Немедленно.

Гаррус сглотнул, во рту внезапно пересохло, желудок скрутило. Его голос прозвучал надломленным, резким, острым, как стекло:
- Они нашли ее.

- Я не знаю, Гаррус. Кайден говорил с адмиралом. Он… выглядел после этого не очень. Затем инженер Адамс сказал, что корабль готов взлететь, насколько он может определить без подтверждения со стороны СУЗИ. – Тали слегка вздрогнула, а затем повернула голову, уставившись на лениво плавающую рыбу. – Она хранила множество бекапов. Думаешь… должен быть способ?

- Я не сдаюсь.

Тали кивнула, свет аквариума отбрасывал странные тени на стекло ее шлема.
- Адмирал сказал, что ретрансляторы не работают. Нам придется идти на сверхсветовой.

Медленно, подумал он. Слишком медленно. Вслух, он задумчиво произнес:
- Ретрансляторы. СУЗИ. Жнецы.

- И геты, - добавила Тали, так тихо, что он едва расслышал. – Адмирал Хакет сказал, что Жнецы были затронуты так же, как СУЗИ. Отключились, словно кто-то повернул рубильник. – Она замолчала, затем сделала шаг к нему, приподняв голову так, что он мог видеть отблески ее глаз. – Что она сделала, Гаррус?

- Спасла нас, - сказал он, вкладывая в каждое слово вес миллионов жизней.

- Какой ценой?

- Десять миллиардов здесь умрут, чтобы двадцать миллиардов там могли жить. – Он коснулся рукой затылка, слишком поздно осознав, что она все еще кровоточила. Наклон головы Тали был кварианским эквивалентом нахмуренного взгляда; это он выучил за прошедшие годы. Но она ничего не сказала. Он полагал, она тоже многое выучила о нем. – Черт побери, Шепард. Черт побери.

На несколько долгих минут музыка Шепард стала единственным звуком в комнате.

Наконец, Тали сказала:
- Я кормила ее питомцев.

Собрав воедино волю, он смог найти в себе силы для ответа:
- Вот, почему малыш выглядит таким толстым. Я кормил тоже.

- Я должна была знать, - сказала она. – Я должна была спросить. - Так внезапно, что он едва не отскочил, прежде чем осознать, что она делает, она протянула руку и схватила его ладонь. Казалось неправильным ощущать только три длинных пальца вместо пяти более коротких и тонких. – Гаррус, я так…

- Не говори, - сказал он, не в состоянии сдержать низкую ноту скорби в своих субгармониках. – Еще нет. – Он сжал ее руку. – Но спасибо.

- Еще несколько дней, - сказала она. – И все.

Это вечность, подумал он, но вслух не сказал ничего.

- Мы должны…

- Идти? – перебил он, желая улыбнуться. Его мандибулы слегка болезненно дрогнули. – Да.

- Может…

- Да, - повторил он. – Я знаю. Может.

Он оставил музыку Шепард включенной, как всегда. Он не оглядывался назад. Вперед. Они были в лифте, не обсуждая истории своих народов, когда корабль начал дрожать, двигаться, поднимаясь в небо после своего долгого отдыха.

Путь лежал вперед.