Пролог


Лейф Кеннет Хэмминг был занят перепрограммированием охранных дронов и камер в, можно сказать, главной твердыне своего отца. Готовился он к диверсии вот уже целый год, и потому великолепно знал смену постов, присутственные часы, крохотные шалости работников и прочие мелочи жизни.

Он был искренне уверен, что его отец, глава гигантской корпорации и создатель биомедицинской компании, которую мы для простоты будем называть "Биозис", чтобы не плодить недоговорок и сомнений, и не подозревает о замысле своего сына. Юный Хэмминг понимал, что «Цербер» ничего ему не должен, а тем более прикрывать от отца. Но Призраку нужен был не мертвец, а гений во всех отраслях современной инженерии, включая генную, который знал обо всей Корпорации столько, что даже его смерть не предотвратила бы разглашение некоторых фактов. В этом Хэмминг был совершенно уверен.

Но Лейф так и не узнал, что "Цербер" просчитался во всем.

Александр Хэмминг не был настроен на долгие переговоры.

* * *

— Ну и что мы тут делаем, дорогой сын? И заметь, Лейф, когда я говорю "дорогой", я имею в виду тот, без всякого сомнения, неоспоримый факт, что я тебя создал, вложив в твою сборку огромные средства!

— Моя благодарность, отец, — огрызнулся Лейф, держась за раненое бедро, — не знает границ. Причем до такой степени, что я готов тебя пристрелить!

— Весь в меня, — усмехнулся Александр и кивнул сам себе. — Только вот зря я, в отличие от одного моего партнера, господина Лоусона, дал тебе гены матери. Нет в тебе моей практичности...

— Бесчувственности, отец! — рявкнул подросток. — Ты это хотел сказать? Ты не понимаешь, отец... И этот Лоусон тоже наверняка не понимает! Если бы ты просто уделял мне время, говорил о своих целях прямо и, ну, как минимум, давал мне больше свободы... Да я был бы твоим лучшим последователем! Всего лишь за любовь, отец...

— Да что это за бред! — отмахнулся Хэмминг-старший. — Любовь! Какая, к черту, любовь? У нас есть высшая цель! Мы должны привести человечество к процветанию! — Хэмминг сжал кулак и поднял его на уровень своих глаз, смотря при этом куда-то сквозь меня. — Без генетических модификаций человечеству не выжить среди агрессивной среды ксеносов! Мы живем слишком мало! Естественный отбор не успевает справиться с нашими нуждами, и мы просто обязаны взять это в свои руки! Но не копировать ксеносов и их технологии, нет... — он подошел к своему сыну и, шумно выдохнув, проговорил. — Ты непревзойдённо гениален для человека, ты знаешь это? Ты способен в будущем создать новый мир, я в этом уверен. И... — он потер переносицу. — Ты хоть знаешь, что "Цербер" просил меня сделать? Отпустить тебя, дать самостоятельно развиваться… Ты бы ненавидел меня и был полностью в их руках, Кеннет. Они бы нашли способ держать тебя в конфронтации со мной и на своей стороне одновременно! А если тебе будет нравится, тебе покажут важность того, что ты будешь делать, то ты горы свернешь ради них! Но… Ведь ты совершенно неисполнителен, если тебя не заинтересовать. Лучше бы я попытался создать еще одного… сына. И ты говоришь «любовь»… — Александр Хэмминг немного растерял пыл и говорил устало. — Ты хоть знаешь, что это такое? Ты разве не понимаешь, почему я еще не создал тебе замену?

— Потому что мой геном, моя генетическая цепочка неидеальна, — Лейф зашипел от того, что попытался пожать плечами. От движения из его раны начало вытекать чуть больше крови, но он прижал и без того окровавленную тряпицу, ранее бывшую его рубашкой, к ранению. — А чтобы рассчитать новую, исправленную, даже с имеющимися мощностями, необходимы годы. Так как проблемы со зрением проявились всего пять лет назад, я могу прогнозировать, что более идеальный геном в наших вычислительных лабораториях может появиться через пару-тройку лет. К тому же я, хоть и проживу до пятисот, как минимум, но непрогнозируемые проблемы со зрением и возможная разрушительная мутация внутренних органов или даже нервной системы...

— Нет, Лейф! Черт подери! Во-первых, зрение у тебя плохое, потому что ты альбинос, а этого мы не рассчитали — это наследственность. Во-вторых, ты — моя надежда на то, что вся эта жизнь прожита не зря. И если будут другие проблемы со здоровьем, то ты прекрасно знаешь о том лекарстве, которое было нами придумано, и не мне тебе об этом говорить! Ты мой наследник и моя кровь! Я создал тебя, чтобы ты продолжил мое дело! Ты...

— Я не хочу поддерживать "Цербер" так, как делал это ты! Думаешь, я не знаю, каким образом у твоего партнера, — Лейф сделал акцент на этом слове голосом, — появилась идея создания существа, такого же как я? Я помню тот едва не разразившийся скандал, еще Лоусон тогда приезжал к нам. Его люди умудрились до этого выкрасть еще более несовершенную информацию, правда, я так и не сумел узнать, кто именно ему помогал. У него тоже кто-то уже появился, да? И тоже с какими-то недоработками, не так ли?

— Тебе тогда было всего четыре года! Что ты мог запомнить?

— Я вообще-то гений, как ты недавно подметил, отец, — с сарказмом заявил паренек. — И хватит уже разговоров. Я проиграл, ты доволен? Так убей меня, чего ждать?!

— Я, — у Александра Хэмминга дернулась щека, — думал, что ты станешь продолжателем моей династии. Мне осталось жить от силы год, несмотря на все старания моих людей. Ты этого не знал, да? Но ты не оправдал моих надежд. Я тебя убью, а потом я убью себя. Ведь все было бессмысленным, и для меня эта тщетность — худший позор. Лучше поступить, как поступали те древние самураи — не жить с таким позором. В дальнейшем наследство перейдет к "Церберу". Они сумеют распорядиться состоянием лучше...

— Ну уж нет! — младший Хэмминг попытался подняться и направил руку с инструментроном на своего отца, как будто защищаясь. — Запускаю вирусную программу "Код Наследника". Активы перейдут на официальный благотворительный счет Биотической Программы Альянса в случае моей смерти. Пока что все качается на мой секретный счет, — пояснил Лейф и с шипением опустился обратно на пол. — И "Церберу" не светит!

— Я знаю все твои секреты, Лейф, — усмехнулся Александер. — Ты всегда тратил свой талант не на то, что надо. Вражда со мной, ненависть к "Церберу"... Что они сделали тебе? Выгнали, когда ты пытался вломиться в их сеть?

— Не смешно, — покачал головой Лейф. — Эти ублюдки стоят за смертью моей матери. Или ты все-таки думаешь, что мне чужды родственные чувства? А, отец? Я хотел влиться в их организацию, чтобы затем развалить их изнутри… И добраться до Призрака.

— Что? — глаза Хэмминга-старшего расширились, а пальцы сжались на пистолете. — Ты... Откуда такое взял вообще?

— Меня не выбили из внутренней сети "Цербера". Они даже не заметили. Ты же сказал, что я гений, — Лейф лишь пожал плечами, но тут его поразила нешуточная догадка, менявшая приоритеты, как пить дать. — То есть, ты хочешь сказать, что даже не знал, что твою жену заразили вирусом, основанным на особенностях ее ДНК, по приказу Призрака? Да я только потому с этими чудовищами ничего общего бы не имел!

— И не ты один, Лейф. Я и не подозревал...

— Скинуть доказательства? — Хэмминг-младший растерял весь свой запал, а его отец напряженно поправил очки.

— Да, давай, Лейф.

Весело пискнул инструментрон. Надпись "MESSAGE RECEIVED" возникла над рукой Александра Хэмминга, а между тем массивная дверь за его спиной сотряслась от удара. Кто-то, видимо, решил воспользоваться биотикой. Оба Хэмминга синхронно и безумно схоже поморщились и синхронно же проорали.

— Не беспокоить! — а Хемминг-старший еще и добавил. — Я сказал!

— Отец, я надеюсь, достаточно доказательств? Или не вполне? — Лейф усмехнулся, а его отец яростно оскалился и выдал ему сильного пинка по раненой ноге, заставив сына взвыть от боли.

— Так тебе и надо, не вой! — у Александра тряслись руки, а в уголках глаз стояли непрошенные слезы — Кеннет застыл от удивления, ведь отец не плакал даже на похоронах матери. — Ты что, совершенно идиот, Кенни?! Лейф, чертов придурок, ты соображаешь, что из-за твоего сотню раз мною проклятого максимализма я уже распрощался с мечтой продолжить династию и не дать погибнуть делу всей моей жизни? Ты не понимаешь? Я любил твою мать! Она бы никогда не стала жертвой какой-либо из моих интриг, ты понимаешь? Кто сказал тебе, что я виноват в ее смерти? Говори, кто?!

— Виктор МакКоннел.