VIII. Подозрительность



— Доктор, он не реагирует ни на что, — незнакомый мужчина с мрачноватым голосом подавил зевок и включил, судя по звуку, свой инструментрон. – Карин, что с ним?

— Совсем ни на что?! – раздался голос Эшли.

Причем раздался он из места, гораздо более далекого, чем голос того странноватого дядьки с, кажется, перманентным недосыпом, потому как его предыдущий зевок призвал своего собрата, а тот, почти сразу же, еще одного. Зевок был прерван отлично слышным, не смотря на попытки говорить шепотом, голосом женщины. Вновь незнакомым, кстати.

— Рядовой Уильямс, покиньте лазарет или, все же, потрудитесь говорить тише, — строгий тон и усталая интонация – вот, что я подметил сразу же. Доктор эта явно запарилась, хотя сонливость она не выказывала. – Когда коммандер Шепард здесь находился, вы даже вздохнуть боялись…

— Простите, дотор Чаквас, — уныло проговорила Эшли. – Тогда я и представить не могла, что случилось с коммандером! А дабл… то есть, господин Хэмминг совершенно точно знал, что будет происходить с ним, когда он отключится. И еще что-то про костюм говорил…

— Это ясно, — мужчина вздохнул, — но мы ведь не можем вечно ждать, когда он очнется. Доктор Чаквас, наблюдайте за состоянием. Рядовой Уильямс, за мной.

Я услышал, как раскрылась дверь, и в нее прошли двое людей. У Эшли без брони была довольно-таки легкая походка, ну а мужчина шел немного неровно, хоть и пытаясь сохранять твердость и основательность шагов. Пока что отреагировать на происходящее вокруг себя я был не в состоянии – все же, выход из тела в открытом космосе был с трудом возможен, потому я наоборот погружался в себя, как это делали маги Восстановления или Изменения. Фактически, магия в Нирне была основана на том, что маг был проводником и преобразователем определенной энергии, которую он черпал извне. В Нирн она попадала посредством разрывов в Этериусе, оболочке, отделенной от мира пустотой Обливиона. И единственное, что я могу как практик сказать – магия и жизнь хоть и взаимосвязаны, но не одно и то же. Из света — магия, из огня – жизнь, как говорил один древний эльфийский народ, дикие эльфы, алейды.

Свет этих разрывов источал в Нирн магию, духовную силу, ту, что создала Нирн, стала его остовом. Каждый из тамриэльцев был одарен этой силой по-своему – просто при рождении. Магия была беспредельно важна для каждого живого существа и являлась неотъемлемой частью его. Но при этом приходила еще и извне.

В этом же мире, вернее, Галактике, есть концентрированные источники, из которых можно добыть энергию, но для того, чтобы сам человек сумел влиять на пространство, он должен самостоятельно эту энергию выработать, а не пропустить имеющуюся вокруг через себя и переработать в необходимый вид. Представления, как это происходит, у меня нет. Говорить по-драконьи бессмысленно – я просто не знаю тренировок для обычных людей при постижении Голоса, потому как для меня всегда было важным постичь не то, что я не знаю, а то, что я не могу, потому что не знаю. Если бы знание стало для меня самоцелью, то ничего подобного восстановлению Империи мне бы уже не светило. Сидел бы, как Нелот, в башне запершись, да попивал чаек… Да и сейчас я не собираюсь отступать от своих принципов. Лишних знаний не бывает, конечно, но некоторые из них совершенно не стоят того, чтобы о них лишний раз вспоминали. К этому, к сожалению, здесь относится и магия. Ведь кто в нее поверит?
Разве что…

Нет. Конечно, Миранда не поверит. Я не могу доказать. А вот она… Только если я точно буду знать, что она ко мне лояльна… Маленькой азари можно будет открыться. Я уверен, что мы подружимся. Все же, она заинтересуется теперь не только Шепардом, но и мной, причем именно как специалист по протеанам, а не как девушка. А я, все-таки, в отличие от господ из Альянса совершенно не страдаю антисоветскими настроениями. Все же, это государство в своем нынешнем виде существует меньше, чем мое родное государство, и я не об Альянсе, упаси боги от такой странной родины. Нет, конечно, все мы земляне, но…

Черт, а как ведь звучит-то?! Ан-ти-со-вет-ский!

— Вы смеётесь?! – доктор Чаквас медленно положила свой планшет на соседнюю кровать и наклонилась над моим лицом. – Значит, ребро уже прошло. Но...

— Звучит, как констатация, доктор, — я рывком, как привык обычно, поднялся с постели и мысленно отмахнулся от закружившейся вокруг меня трехмерной картинки в двойном, кто бы знал почему, экземпляре. – И сколько я тут провалялся?

— Более семи часов. Мы уже на Цитадели. Ваш инструментрон самостоятельно связался с моим и сообщил, какие именно повреждения вы залечиваете. У вас, кстати, прекрасный ВИ, прямо-таки на все случаи жизни! Да и костюм…

— Я ценный и многопрофильный сотрудник Корпорации, потому…

— Это все понятно. Я прекрасно знаю, на кого вы работаете, — Чаквас перебила меня и вопросительно приподняла брови. – Но как вы сделали так, что ваше тело нельзя было тронуть без того, чтобы ударило электричеством? Вы что, биотик? У них порой скапливается заряд на поверхности кожи, но…

— Нет, я не из них. Это технология, как и всё, — я подчеркнул, — что у меня вообще есть.

Я поспешил закончить эту тему, параллельно думая-гадая, какого же черта, собственно, Шепард не облегчил мне жизнь и не сказал врачу о том, что я из этих самых биотиков. Одно дело – оплошать в экстремальной ситуации под дулом предполагавшегося дружелюбным человека, хотя для меня это все равно, что дилетантский позор. И совершенно другое – врать по-настоящему дружелюбной женщине, которая, вероятно, спасет тебе задницу не раз, и не один. Только вот какие цели преследовал Шепард, выдав обо мне неполную информацию, я знать не могу.

Вот же…

Чаквас ждала более развернутого ответа, а я думал, как этого избежать.

* * *

Черт! Терпеть не могу всех докторов! Нет, не так, всех врачей! Всех чертовых медиков, имеющих полное право на выемку твоих мозгов, как минимум потому, что от них зависит или будет в ближайшем будущем зависеть твоя жизнь! И ведь как сопротивляться? Она не солдат, черт возьми, ей не скажешь закрыть варежку и не возникать. Тем более, женщина уважение вызывает неподдельное! Я ведь знаю ее историю как из досье, так и из игры – что там, что там меня впечатляло, потому как она была по-настоящему предана своему делу, и не ценить таких людей просто нельзя.

Так я не пиздел в лицо человеку с самого моего знакомства с Мирандой!!!

Хотя Миранде я всего лишь недоговаривал, а тут просто банальное вранье! Терпеть не могу врать в лицо! У меня ведь мимика, черт бы ее! Умею делать каменную рожу или разыгрывать спектакли, да, но в данном случае рожа эта сделала бы только хуже, потому как я по определению не должен быть спокоен после всего того, что произошло. А театр одного актера… Все знают, чем он заканчивается… Особенно без всякого плана.

Я стоял возле стыковочного шлюза, буквально вышвырнутый с корабля, хоть и в сопровождении военного, так и не назвавшего, кстати, свое имя, не смотря на то, что знакомы мы уже минут десять. Мне просто придали его в сопровождение, дабы точно убедиться, что я направлюсь прямиком к послу Удине, потому ни я не проявил дружелюбия, ни он не ответил мне взаимностью. Он терпеливо дождался, пока я закончу отправлять сообщения, отдавать приказы по видеосвязи. Затем не менее терпеливо поинтересовался, закончил ли я дела.

После моего ответа его терпение скончалось в муках.

Мы должны были заехать в местное представительство «Рубикона», чтобы я смог – барабанная дробь – переодеться!!! Да-да! Не смотря на мою приобретенную способность спать даже в гротах драугров, я умел притворяться человеком, имеющим совершенно ясные понятия о комфорте, в которые входит также и присутствие свежей рубашки и трусов. Конечно, стерильность штука без всяких сомнений отличная, но ничто не сможет заменить обыкновенный душ и опасную бритву. Кстати, не смотря на развитие вполне рабочих технологий избавления от волосяного покрова, чем пользовались в основном все женщины, имеющие хотя бы минимальный достаток и желание, почти не было мужчин, которые бы избавлялись от нежелательных волос на собственном лице. Хотя было бы странно, если бы земляне с издревле идущим, не побоюсь этого слова, культом усов и бороды вдруг перестали их носить. Ну или хотя бы щетину.

Эх... Еще дня три мне выглядеть, как образец белокурой юности, конечно… Но бороду я себе оставлять не желаю!

Честное слово, я точно знал, что от этих двадцати минут туда и двадцати – до Президиума ничего не изменится. Но солдатик-то этого и не подозревал… Если честно, мне было даже выгодно, чтобы меня не было в ситуации как непременного фактора, хотя кое-что настораживало – без меня разминирование бомб на Иден Прайм вряд ли бы получилось настолько легко или вообще получилось. Я обещал себе как можно меньше вмешиваться, но что-то не получается – я ведь все равно продолжаю вести себя как тот псих, который не признавал наличие непреодолимых препятствий и ставил себе цели с нехилым масштабом. Ведь вряд ли в игре было предусмотрено возрождение империи на просторах Тамриэля…

Так что действовать просто необходимо! Я же лопну от бездействия, да и всех Жнецы коснутся – пусть уж лучше раньше да помаленьку, чем позже да накроет внезапно.

Главное – не забывать, что способности мои отнюдь не те, что были в то прекрасное время. Биотику можно использовать как колдовство, это да – все-таки энергия трансформируется так же, как и в Мундусе. Но энергии этой в разы меньше. Если представить мир Нирна четко разделенным на сферы влияния, то только сам Нирн будет полон всех этих сфер, соединенный со всеми планами и при этом являющийся своеобразным. Настоящий мир Лорхана. Именно такой, каким он был задуман… Смертный мир. Мир созданный по логичным схемам, мир, в котором каждое слово и действие имеет вес. Мир, где высшие сферы плотно переплетены с самим миром, и они дают этому миру разнообразие. Вселенная в миниатюре. Вселенная – наоборот. Мир – Арена.

Я не знаю, для кого или для чего эта Арена, и единственный для меня способ выяснить свое в нем появление – это еще раз умереть. Потому что во время своей медитации я сумел вспомнить то ощущение, что было в миг между смертью и жизнью. Это не просто обычное пробивание ткани пространства и времени, как при телепортации. Там был свет. Живой свет, обнимавший и укутывавший меня, дававший мне силу. Были и голоса, прекрасные и как будто чем-то родные, знакомые. Там тоже была реальность. И я должен снова умереть, чтобы понять, что именно я слышал и почему я не могу признать сам для себя, что это были всего лишь глюки. Думаю, возможность мне наверняка представится, хотя я как обычно буду цепляться за жизнь, потому как жить всегда лучше, чем умереть, пусть даже эта жизнь – всего лишь представление о жизни, или что-то вроде того. Причем, как ни странно, от того, что я начал предполагать худшее, реальность осталась реальностью, мне все так же хотелось поесть нормальной еды и сходить в душ. А умереть?

Конечно да, просто из любопытства, но только не сейчас.

Сейчас я должен убедиться, что все пойдет верным путем.

Я не хочу чувствовать вину за жизни тех, кого не спас, когда мог бы спасти.

* * *

— Вот видите! – злился солдафон, задолбавший меня за этот час до такой степени, что я был уже готов его чем-нибудь приголубить, да посильнее. – Посол уже отбыл! И наверняка мы не успеем! Совет не будет ждать!

— Спокойно, — я горестно вздохнул и обратился, как водится, к тому, кто мог мне сказать гораздо больше, чем все люди вместе взятые. – Сейчас все будет.

Омник, дорогой, как я по тебе скучал, ты не представляешь! Хотя мы и не расставались, но я так давно не ощущал эту безраздельную власть, даруемую твоей священной желтизной!

Запуск сканеров последовал сразу же за моментальным взломом системы контроля жизнеобеспечения и камер. Омни-гель выпущен, сформирован в микро-дроны. Сканирующая сеть сигнализирует о наличии имеющихся в базе данных генных цепочек среди частичек кожи, находящихся в воздухе. Шепард, Джон Сэмюель. Удин, Даннел Серж. Уильямс, Эшли Меделин. Аленко, Кайден Виктор.

Я прекратил анализ, как только другая программа сумела определить один немаловажный момент – они отбыли всего лишь пять минут назад.

— Говорил я тебе, — снова вздыхаю и смотрю на мужчину, как на убогого, — стоило сразу у той азари-секретарши спросить! А ты нос воротил! Они всего четыре-шесть минут назад покинули помещение. Я успею!

— Но пропуск в Башню! – крикнул мне в след офицер и бросился за мной. – Его-то у вас и нет!

— Дельта! – рявкнул я в инструментрон. – Управление каром у посольств.

— Есть! – раздалось у меня в ухе. – Маленькие шалости, команданте? – уже менее механически.

— Против лома нет приема, — согласился я. – Только арматура побольше сработает.

Я подбежал к заботливо открывшему дверцу кару и посмотрел на ускорившегося сопровождающего, который как раз огибал довольно-таки много места занимающую группу волусов. Ну быстрее же, черепаха!

— Двигай телом, чудак! – рявкнул я и включил инструментрон. – Иначе я дверцу задвину! Бегом, я сказал!

— Да мы не успеем! – запыхавшийся, но все-таки влезший в кар и просочившийся через всю накатившую совершенно внезапно и не вовремя толпу, человек потирал бедро – кто-то из волусов все-таки вписал ему своим костюмчиком, причем больно. Я почти просиял, но были и другие дела, кроме как издеваться над бедной жертвой командования, решившего прикрепить к гражданскому высокого статуса всего лишь сержанта артиллерии, который, при всем при том, тот еще антропоцентрист. – И нас точно даже за порог Башни Совета не пустят! Пропуск заказывать надо или проходить вместе с уполномоченным послом!

— Тебя может и не пустят, — пробормотал я. – Дельта, жми!

— Я, конечно, понимаю, что при чужаке ты меня не будешь называть по имени, — проворчал Дайнмар. – Хотя бы потому, что официально я тестирую программы на минус третьем уровне офиса «Рубикон». Но почему именно Дельта?

— Станция.

— Это потому что я на ней прописался? Ну, не надо было тогда мне под крыло ставить эту мисс Проти! Я же должен был ее интегрировать хотя бы минимально!

— Это твоя станция.

— Лейф… — его голос звучал очень удивленно. Я бы даже сказал, ошарашенно, но… — Отец. Спасибо.

— Я не… — мотнув головой, я понял, что если скажу то, что подумал, просто-напросто обижу его. – Я совершенно не для такого…

— Я знаю. Все равно спасибо. Ты лучший отец из всех возможных.

— Ну… Я не дарил тебе наемников.

Мы оба засмеялись – он понял, о ком я, потому как любил слушать приколы из игр, ну а не упомянуть о своем любимом моменте общения общеизвестной и всеми любимой азари-дочки с крайне оригинальной азари-папой я был не в состоянии. А сержант поглядывал на меня мало того, что с удивлением, так еще и с некой претензией. Вроде как, надо ему действия свои объяснить. Оборзел, однако!

Я ухмыльнулся.

Черта с два ты со мной в Башню пройдешь.

* * *

— Прошу прощения, вас я пропустить не могу, — остановил представитель Си-Сек моего сопровождающего. Турианец. Мне-то нормально, а вот сержант побелел вначале, затем покраснел, ну и напоследок нахамил.

Я помахал ручкой из-за спины охранника и почти что пропел.

— Я тороплю-у-у-усь! Так что жда-а-ать, когда тебя пропу-у-устят нету смы-ы-ысла!

Турианец понял мои намеки и уже более серьезно взялся за выпроваживание военного. Подмигивающие турианцы – это нечто! Запомню на века!

Не люблю дураков.

И не могу считать тупыми тех, кто не человек, просто потому, что он не человек.

А расистам самое место ВНЕ любых правительственных зданий.

* * *

— Прошу прощения! — я, во всех смыслах этого слова, вломился на заседание Совета, поправляя воротник рубашки, немного растрепавшийся из-за того, что я торопился и бежал через две, а то и через три ступени по лестнице вверх. – Я, кажется, был здесь нужен еще пять минут назад! Советники, посол, дамы, господа!

— Удина, — гневно проскрипел советник от турианцев, — что себе позволяет ваш… Вы вообще кто?!

— Прошу прощения! – еще раз повторил я. – Вы ведь еще даже виновника торжества не вызвали, так с чего бы не пускать меня с доказательствами его вины? – я усмехнулся. – Или мне стоит покинуть Зал Совета просто потому, что вам не хочется видеть истину, господа и дамы?

— Нет, — советник от азари пресекла гнев турианца своим мимолетным взглядом, чем заслужила мой в меру восхищенный, из-за чего немного удивилась – это я понял по изменившейся атмосфере. – Связь не была установлена потому как всех доказательств еще нет. Сарена здесь в живую не будет. Он выполняет секретное задание.

— По призыву гетов на наши головы? – я вставил слово в образовавшуюся паузу, когда посол начал собирать все свое негодование в кулак, а советники ждали его ответа, как соловьи лета, с предвкушением. – Не слишком ли расточительно?!

В общем, Удину-то перебил я успешно, но всё равно задумался. Удина по каким-то причинам в базах моих почему-то как Удин отображается. Базы у меня на русском языке, потому мне стоит проверить правильность, а то как-то обескуражило — Данила Сергеевич Удин, если по-старому, что ли? Тьфу, лучше потом уточню, а то так буду как к земляку относиться, и кое-какая моя задумка похерится, потому как я иногда прощаю больше, чем надо, тем, кто дает мне это сделать хотя бы каким-то образом. Скажем, Миранду за наглое выведывание сведений прощаю, потому что понимаю, что она почти такая же, как и я, а я бы в ее ситуации так же поступил. Шепарда, вон, тоже простил, потому что когда командир — ты, то неучтенный фактор всегда враг, даже если он, фактор этот, вроде бы миролюбивый. Вот и Удину также прощать буду, потому что он – земляк. Хотя, может, черт знает в каком поколении… Нет, точно надо его получше изучить, все-таки настолько поганой смертью умер по канону, никому не позавидуешь.

— Что вы себе позволяете? Представьтесь немедленно! – рявкнул посол, не ища поддержки у Андерсена, хотя тот уже сверлил меня взглядом, предвещавшим беды.

— Ох, да, простите, — я склонился в восточном поклоне на сорок пять градусов, который был принят в нашем Секторе после объединения экономики стран и дикого смешения культур, давшего вот такой странный результат. – Автономный Восточный Сектор Альянса Земли, доктор Лейф Кеннет Хэмминг, — на этих словах у Удины расширились глаза, поднялись брови и немного опустилась нижняя челюсть, что не осталось незамеченным для сощурившей глаза азари. Все-таки у нас с её видом и правда мимика очень даже похожа. Она стрельнула взглядом на меня, но я немного нервно усмехнулся в ответ на ее взгляд, дав понять, что мне немного не по себе. — Присутствую я здесь по допуску представителя Межвидовой Корпорации «H&H», но допущен до Совета по делу нападения на колонию Альянса, как свидетель и хранитель определенного рода информации, полученной на этой самой колонии, причем мной самим. Задержался по причине того, что на «Нормандии» не жалуют гражданских и вышвыривают их по чем зря еще до того, как они успели побриться, принять душ и переодеться, — я, поджав губы, посмотрел на Андерсена, отдавшего в высшей степени странный приказ. – Хотя информация этих «гражданских» может спасти ваши зад… хм… вашу репутацию!

— Андерсен… — ладонь-лицо Удины была очень выразительной. – Это ведь Хэмминг. Вы не могли не знать, кто он такой… Ладно, ксенолог и нейрогенетик. Этот парень, черт возьми, придумал Капсулы Полного Присутствия и воплотил эту идею в жизнь. Вы хоть понимаете, какой доход приносят налоги с его компаний его сектору, да и всему Альянсу? А прогрессивные исследования их Корпорации?

— Потом их причешете, господин посол. Они от вас никуда не денутся. — посоветовал я. – Давайте с делом разберемся, все же.

— Хорошо, — Удина, как ни странно, согласился со мной и тут же начал требовать - но он имел на это право. – Ну и? Где же ваши файлы? В отчете было указано только наличие какого-то гражданского, который снял место происшествия при помощи дрона и сделал сканирование ран Спектра Крайка, которое указало на виновность другого турианца. Без этих файлов все обвинение имеет лишь косвенные доказательства.

— Если честно, я снял все, начиная с обнаружения трупа турианца и заканчивая контактом Шепарда с маяком. Целиком смотреть – будет минут двадцать. Надеюсь, заседание Совета на это рассчитано, или вам достаточно сухого отчета в двух словах и пересылки данных моих личных сканеров окружения? Ну и ещё орбитальной сводки от корабля, который приблизился к орбите Иден Прайм приблизительно тогда, когда оттуда уходил тот корабль-кальмар? Или вам записи с омни-тулов моих погибших ребят предоставить? Я, кстати, еще и за этим всем ездил, потому как данную информацию мне переслали на личный терминал, как особо секретную. Все-таки в таких случаях Корпорация должна прибегнуть к засекречиванию информации, даже если бы это не касалось СпеКТР…

— О каких погибших вы говорите? – спросил Спаратус, немного удивленно раздвинув мандибулы. – В отчете было сказано о жертвах среди гражданских и о потерях в местном гарнизоне...

— Наемники, прибывшие со мной, — я не дал ему договорить. – У нас была информация, что на Иден Прайм может быть совершено нападение. Из секретных источников. Правда, мы ожидали террористов из систем Термина, а не гетов. А я достаточно ценен для Корпорации как сотрудник, чтобы меня лишний раз риску не подвергать. Потому было решено эти риски минимизировать.

— В итоге все получилось как всегда, — усмехнулся Шепард.

— Ну да, у меня все всегда не как у людей, — я ответил ему понимающей ухмылкой. – Приехал проверять раскопки – нападают геты. Остался в лагере археологов всего на пол часа, чтобы проверить документы — умудряюсь включить маяк и потерять сознание от шока. Успешно заснул от перенапряжения – за это время нападают синтетики, а часть моих людей, которые конечно не имели права меня бросить, погибают, защищая колонию и пытаясь выручить меня.

— Постойте, — советник Тевос сделала пол шага вперед, что выдало ее волнение, не смотря на то, что лицо было как обычно каменным. – Вы тоже имели контакт с маяком?

— Да, госпожа Тевос. В отчете и этого тоже нет? – я посмотрел на Удину. – Вы, конечно, простите, но те, кто составлял отчет, просто... - я сдержал всё лучшее, что из меня рвалось наружу, и проглотил ругательства, продолжив без уточнения. - Ладно. Как вы считаете, если двое говорят одно и то же, тем более, если у нас не было времени даже поговорить спокойно, не то, что обсудить аспекты вранья, то Совет нам не поверит? А тем вещам, что я видел из маяка, очень хочется НЕ верить!

— Что именно вы видели? – напряглась азари.

— Никаких секретных чертежей оружия, никакого сакрального знания. Но до связи со Спектром Сареном и его версией событий я не имею ни малейшего желания раскрывать то, что он наверняка захочет опровергнуть. Когда мы, наконец, сможем его лицезреть?

— Спектр будет на связи ориентировочно через десять минут, — Спаратус подвигал мандибулами и честно признался, что-то для себя решив. – Это было сделано специально для того, чтобы мы составили картину вашего обвинения против него, а затем у него была возможность разбить ваши обвинения в пух и прах.

— Или провалиться в этом, — усмехнулся я. – Косвенных улик его причастности предостаточно. И, я думаю, будет уместным до показа видео и связи со Спектром Сареном, которой, как я понял, не будет еще некоторое время, рассказать вам, что, собственно, я делал на Иден Прайм. Думаю, в отчетах данный аспект освещен не был, хотя сам факт моего присутствия немного… хм… странный, если разбираться не слишком внимательно. Меня даже чуть Шепард не пристрелил из-за кажущейся нелогичности моего там нахождения, — я усмехнулся и переступил с ноги на ногу. – С утра я и одна прекрасная женщина, — я непроизвольно и крайне довольно растянул губы в улыбке, — совершенно спокойно завтракали у меня в апартаментах, здесь, на станции. Все-таки, Корпорация меня ценит вполне достаточно, да и дела, в которых я задействован, здесь бывают часто. Вероятность того, что меня бы кто-то сорвал с места в мой законный ежемесячный выходной равнялась нулю, но, к сожалению, выходной мой закончился как раз тем утром. У Корпорации не слишком много специалистов по протеанам, археологии и ксеносам в целом. Но так как требовалось не возглавить раскопки, упаси Бог, а всего лишь осуществить их аудит, могли послать на тот момент даже меня, казалось бы, очень далекого от археологических раскопок социального антрополога и ксенолога, специалиста по азари… Хм. Хотя не думаю, что вам важна моя научная специализация…

— Специалист из вида, совсем недавно открывшего эффект массы, по виду, первым открывшем Цитадель, — немного издевательски уточнил Валлерн. То, что издевательски, я понял только из-за того, что нередко общался с саларианцами. Они именно так издеваются. Немного незаметно, но если знаешь их стиль, то задевает. — Вы точно считаете себя специалистом?

— Так считает научное галактическое сообщество ксенологов. Я стараюсь быть как можно менее антропоцентричным в своих работах. Моя публицистика на порядок уменьшила среди людей среднего класса количество слухов о наиболее экономически развитом виде Пространства Цитадели. Я всегда за понимание культуры, — я чуть ли не молитвенно свел брови на переносице, прося взглядом помощи у советницы-азари, потому как видел, что ей тоже надоела болтовня не по теме, но советник пока что сдерживалась. – И я обычно докапываюсь до истоков.

— Именно поэтому вас и послали, — азари позволила себе легкую улыбку, — проверять раскопки. Вы знали, что именно ищет там Альянс?

— Что можно искать на руинах протеан? – я заложил руки за спину и похрустел шейными позвонками – спокойно стоять мне не удавалось никогда, если что-то в теле болело, а сейчас у меня было несколько микротравм, и почти полностью отсутствовали системы костюма, поддерживавшие меня в боевом состоянии. Но вот вид-то мне представительный держать надо было, вот я и маскировал судороги под расхлябанностью. – Информацию, конечно. И я должен был убедиться, что деньги Корпорации потрачены не зря и будут в дальнейшем работать на нас. Под «нас» я имею в виду человечество и Альянс. Все же, забота о собственном виде всегда будет на первом месте, как бы то ни было. Но если вместе с нашим развитием последует и развитие всего галактического сообщества, то будет совсем хорошо.

— Да-да, конечно, — выразительность лица турианского советника никак не изменилась для меня под влиянием фактора нечеловеческих форм его пластинчатой рожи. – Мы вам верим. Покажите видео с места происшествия, и тогда любое ваше слово будет проходить через… призму нашего, — турианец выделил это слово, — восприятия.

— Отлично, — я включил инструментрон и немного недоуменно спросил. – Необходимо сформировать большой экран или хватит только звука?

Валлерн что-то проделал со своим терминалом и вывел прямо туда, где в игре была голограмма Сарена, обычный омни-экран. Я вбил пару команд на инструментроне и подключился по сброшенной мне связи к системе экранчика. Воспроизведение должно было идти синхронным потоком, потому я предупредил, дабы не возникало дополнительных вопросов.

— Я ручаюсь, что ничего не делал с этими записями, кроме обработки для лучшей слышимости, которую запустил уже находясь в каре на пути сюда, — я внимательно оглядел как Совет, так и людей, стоящих рядом и странно притихших. - Можете проверять как вам вздумается.

И Андерсен, и Удина были крайне заинтересованы, не меньше чем сам Совет, в правдивости видео и в его убедительности. Уж за убедительность ручаюсь… Сам снимал, в живую, оператор и одновременно актер, так сказать. Потому-то Сарену будет крайне трудно их переубедить, когда они поймут, что все указывает на него – не будет хватать лишь мелких деталей, которые сложат картину воедино. А уж детали Шепард найти сумеет, я уверен, потому что не помочь ему будет странно.

«Надо оставить запись с места происшествия, раз это Спектр. Они просто так не ошиваются,» — раздался мой мрачный и немного хриплый, наверное, от гари, голос.

Камера была направлена на мертвого турианца, под которым очень живописно натекла голубая лужа крови.

«Он с нами прибыл, – не менее мрачный Шепард попал в кадр. — Сказал, в разведку пойдет. Один лучше двигается, чтоб его. Не подумал, черт подери, что к нам песец придет, если с ним что-то случится…»

«Ну тогда тем более записать надо, — за кадром прозвучал обреченный голос. – Шепард, пусть кто-нибудь покараулит со стороны посадочной платформы, иначе я не ручаюсь за полноценный осмотр места происшествия. Мало ли, кто там дальше…»

Через пару минут и энное количество слов камера наконец принялась наглядно иллюстрировать картину «турианец прирезал турианца со спины.

«Я столько турианской крови еще не видел… Человеческой – хоть отбавляй, но вот турианской…» — на меня внимательно взглянул Спаратус, Тевос приподняла бровь и мельком встретилась со мной взглядом, а Валлерн… Валлерн просто моргал, вперившись неподвижным взглядом тритона, заметившего добычу, в экран. Мое живописание продолжилось. – «Тек-с… Перерезано горло… Острым предметом, похоже в два раза длиннее типичного человеческого ножа, хотя это не показатель, что его прикончил не человек… Только… Хм… Характер разреза указывает на трехпалую руку и отсутствие гарды. Опоры не было. Типичный человеческий нож без гарды – это подобие финки, но их используют в основном в качестве шила, вне войск, и тогда бы тут было гораздо больше крови в виду множественных колотых ран. Либо крови было бы мизер – а Спектр бы умер от ранения в жизненно важный орган или глаз. Ну я бы вообще под подбородок ранил, так удобнее…»

Дохнуло чем-то вроде опасения, смешанного со страхом, от Удины, но Совет отнесся ко всему философски, уже даже не глядя в мою сторону и, видимо, приняв тот неоспоримый факт, что я не отношусь к типичному, в их понимании, представителю человечества и говорю то, что думаю.

Кашель, пошатывание камеры, вот она вообще сильно дергается – что это я делал? А, судя по тому, что говорю, я просто там уже полудохлый был. Как раз только ото сна отошел, да еще и Жнец приложил… Так. Мне самому это смотреть совсем не обязательно, так ведь? Терпеть не могу ощущение беспомощности, когда смотришь какой-то фильм, где герой делает отнюдь не все, что может, и ты это понимаешь.

Я облокотился на перилла по левую сторону трибуны, на которой мы все, людишки, стояли, откинул голову назад и прикрыл глаза, расслабившись настолько, насколько вообще мог. Я-то все это видео вживую проходил, мне уже неинтересно…

Открыл глаза только тогда, когда услышал сдавленный возглас азари.

На экране я пытался разминировать бомбу. Даже камера не тряслась – я к тому времени создал дрона с такой же функцией, потому как уже совсем нехорошо себя чувствовал, да и руки все были нужны. Спаратус уже где-то минут пять стоял с широко раскрытыми глазами и немного отвисшими мандибулами, Валлерн перебирал пальцы, Удина глядел на меня очень странно – я не мог понять его мыслительный процесс даже приблизительно, а Шепард посматривал на меня немного обеспокоенно – я же гражданский, и такие потрясения вроде как не для моей детской психики, как ему казалось. Надо бы им разъяснить, а то выгляжу каким-то сомнительного рода адреналиновым супергероем.

— Я профессиональный инженер, — их всеобщий пыл был хотя бы на толику остужен. – И чудо, что у меня в базах было пособие по разминированию. Экстранет-то не работал совсем.

— Почему вы не в армии? – удивился турианец. – Талант ведь.

— У нас служить необязательно, — я пожал плечами и добавил. – К тому же, я бы там и остался, если бы начал. А у жизни на меня были немного... иные планы. Давайте дальше?

— Хм… Ясно, — азари кивнула своим мыслям и немного хитро улыбнулась, взглянув на Спаратуса. – Кстати, немного странно, что у людей довольно-таки сильная военная мощь, сумевшая сдерживать турианскую иерархию, если в армии служат по желанию… К тому же, вы могли как тот гражданский сбежать и беспокоиться только о собственной жизни. Что вас держало, господин Хэмминг?

Я испытующе взглянул на азари, но она держала маску, хотя я чувствовал свойственное их виду почти невероятное по силе, даже немного прорывающееся сквозь эту маску, любопытство. Эта азари не зря была в Совете – она совершенно точно является гением анализа личностей, ситуаций и причин. Именно поэтому, увидев не соотносящуюся с ее стереотипом и определенными знаниями о людях реакцию на ситуацию, она заинтересовалась моими мотивами. Я был не против немного улучшить ее мнение о всем нашем виде, в целом, и о себе, в частности.

— До маяка с коммандером ещё четыре минуты, и там точно ничего интересного, — я еще больше привлек внимание азари тем, что встал рядом с Удиной и положил ладонь на его терминал. – Потому прошу немного отвлечься. Мне бы хотелось, чтобы вы окончательно поняли, что такое люди, и почему я не оставил военных решать вопрос, который входит в их компетенцию, но отнюдь не в мою,

Теперь на мне скрестились взгляды всех членов Совета, а Удина что-то зашипел под руку, вроде «зачем тебе это надо» и тому подобное. Я только отмахнулся и вздохнул, почесав щеку и удовлетворенно подметив краем сознания, что без бороды мне гораздо приятнее жить.

— До контакта с остальными расами Галактики люди так и не создали нормальное, по меркам рас Совета, единое правительство, — начал я импровизированный экскурс в историю с точки зрения представителя единственного Автономного Сектора Земли, оставшегося автономным по факту, а не только по документам. – Альянс стал всего лишь гарантом того, что Третья Мировая не будет начата, и мы не погрузим Землю в апокалипсис технического происхождения. Мы были достаточно развиты, чтобы понимать опасность, но недостаточно – чтобы понимать, что это понимает каждая страна, владеющая ядерным оружием. Наших бомб, кстати, до разоружения хватило бы на тотальный разгром десятка планет земного типа. Но мы должны были направить все возможные силы на освоение космоса глобально. Сегодня большинство людей воспитываются в социуме, подразумевающем эгоцентризм и интерес к политике только на выборах и во время чаепития. Именно поэтому военнослужащие государственной власти — всего один процент всего населения Земли. Но мой Сектор отличается от прочих тем, что он автономен по-настоящему. У нас другие традиции, другое отношение к войне и долгу. Я и не подумал об отступлении. Отступать не позор, — я покачал головой, — мы как-то собственную столицу сожгли, лишь бы врагу не досталась. Отличный тактический ход, как оказалось в дальнейшем. Но отступать было некуда. Это было бы бегством и полноценной сдачей позиций. А это не входит в мои понятия о долге и совершенно не соотносится с тысячелетними традициями.

— Русские не сдаются, — неожиданно твердо проговорил Удина, странно на меня посмотрев. – Так, кажется, говорили наши с вами предки, господин Хэмминг?

— Хм, — я совершенно ошарашенно выпучил глаза и поднял брови, но справился с собой и улыбнулся. – Несомненно, посол. Только вот национальностей как бы уже нет, — я усмехнулся. – Или…

— Это не национальность, — Удина неожиданно усмехнулся. – Это состояние души, как говорил мой дед.

— Ваш дед знал, о чем говорит, — хмыкнул я. – Как сказал один классик мысли, если не ошибаюсь Федор Михайлович Достоевский, ежели русский скажет, что не любит родину, то не стоит ему верить, ведь он не русский. Мой отец органически не переносил национализм. Я стараюсь помнить его советы, господин посол. И оправдывать его надежды.

— Вы, в отличие от меня, своей работой оправдываете надежды вашего отца – мы с ним учились вместе, кстати, – Доннел едва заметно подмигнул и усмехнулся еще шире, когда снова заставил мои брови взлететь на лоб. – Мой же дедушка органически не переносил политиков. Я совершенно точно не оправдал его надежд.

— Не заставляйте меня сдерживать смех, господин посол. Если вы продолжите в том же духе, то я лопну, — предупредил я Удину. – А мы еще видео не досмотрели.

Я и Удина почти одновременно повернули лица друг от друга вперед, к трибуне Совета.

Моему взору предстал совершенно обалдевший турианец, задумчивая азари и сцепивший трехпалые руки саларианец, теперь моргавший не на экран, а на нас.

И тут раздался протяжный писк.

— Спектр Сарен, — вышла из тени секретарь-азари, имевшая крайне усталый вид. Раньше ее было совершенно незаметно, да и функций особых у девушки не имелось, судя по всему. Потому ее немного деревянная осанка и синеватые глаза, как заметил мой встроенный в очки анализатор, были совершенно неясного происхождения. – Перевести на другой голо-проектор?

— Да, — советница Тевос степенно кивнула, бросив последний заинтересованный взгляд в нашу сторону, и уставилась на возникшее трехмерное изображение общеизвестного турианца. – Спектр?

Я скосил взгляд на Удину, который подобрался при виде турианца, и мазнул взглядом по Андерсену, чье лицо было полно презрения и ненависти к виновнику гибели множества людей. Хотя у него были и другие причины, но будем думать хорошо.

— Думаю, мне стоит переслать вам еще кое-какие документы и заключения скан-систем, — поспешил вставить я еще до начала великого срача. – Там есть постановление, что присутствовал турианец, не являющийся Найлусом Крайком. Это сканер ДНК.

— Пересылайте все, — вздохнула азари. – В любом случае, нам придется провести еще одно заседание, не так ли коллеги?

— Да. Сегодня вердикт вынесен не будет. Если есть множество косвенных улик… — склонил голову на бок Валлерн. – Нам понадобится больше времени на их оценку.

— Ясно, — я отошел от терминала и уступил безраздельное владение территорией послу.

Осталось только пропасть за спиной Шепарда, и у меня это получилось вовремя – Сарен еще не овладел ситуацией и даже не понял, что Совет не совсем на его стороне. Коммандер с ухмылкой хлопнул меня по плечу и шагнул вслед за Андерсеном, который явно не собирался молчать. Аленко старался не смотреть на меня, а Эшли с улыбкой придвинулась ближе и прошептала прямо на ухо, жарко дыша мне в шею, потому что ей пришлось встать на носки и опереться на моё плечо, чтобы достать.

— Я уже начала волноваться за исход дела, когда тебя здесь не было, даблдок. Но ты сволочь харизматичная… — ее улыбка стала еще шире, чем была. – Та азари не сводила с тебя глаз. Она точно на твоей стороне.

— Я просто обожаю твои заявления, Уильямс, — прошептал я и чуть повернул к ней лицо, стараясь не упускать из виду разворачивающуюся впереди баталию. — Умеешь подбодрить и обидеть одновременно. А потом еще и наступить на больную мозоль, сама того не замечая.

— Что? – зашипела она, неслабо дернув меня за локоть. – Я же поддержать пыталась! Я же чувствовала, тебя немного потряхивало!

— Эшли, — горестно вздохнул я, — я предоставил огромное количество косвенных улик, видео-отчет по большей части операции, заставил их понять, что мы там не в игрушки играли, ну и, до кучи, настроил их заранее ЗА нас. Как бы то ни было, именно азари задают тональность, Уильямс. А ты мне говоришь про то, что я опоздал, заставил тебя поволноваться, а потом еще и за счет своей харизмы почти выиграл дело. Это поразительно.

— Ну извини, — обиженно пробурчала Эшли, на что я усмехнулся.

— Поразительно, потому что ты полностью права. Если бы я им не понравился и начал бы качать права, то они бы отнеслись ко мне как к Удине. А так… Я нравлюсь женщинам, Эш. И кто бы что ни говорил, азари – женщины.

— Да брось, — беззвучно захихикала Уильямс. – Неужели ты бы… с той, которая старше тебя на пол тысячелетия?

— Пошлячка, — прыснул я в ладонь и медленно вздохнул. – Не хватало мне еще расхохотаться, когда Сарен разносит наши обвинения…

— Пытается, — покачала головой Эшли, внимательно вглядевшись и вслушавшись в происходящее. – Совет ему не совсем верит, сечешь?

— Секу, Уильямс. Да и по поводу азари… — я вспомнил Серану и то, как я в первое время не мог привыкнуть, что ее возраст больше, чем возраст Империи Септимов. – И их возраста… — Эшли как-то странно на меня посмотрела, пока я подбирал слова. – Знаешь, если влюблюсь, то не до того будет. Я не антропоцентрист.

— Давайте позднее поговорите о своих предпочтениях, — не выдержал Аленко и влез в наш разговор, так же как и мы говоря едва слышным шепотом. – Не то место выбрали и время!

Сейчас как раз Андерсена разносят, ну-ну.

Люблю стоять и смотреть на сюжет вместо того, чтобы в нем участвовать. Идеально ведь. Только вот надо бы успеть Тали’Зору спасти. Фанаты бы меня не простили, да и я сам, трезво оценивая шансы, вряд ли найду лучший способ как-то повлиять на отношения с кварианцами, а это важная часть всея миссии по спасению Галактики.

Ну что же…

Подождем, что ли?

* * *

— С чего начать? – заложив руки за спину, спросил Шепард.

Его голос был тверд и серьезен, ведь не смотря на мои улики, Сарен сумел отвертеться – ведь именно на него ничего не указывало, а самоуверенность и явно подыгрывавший и всё ещё не убежденный до конца Спаратус давали ему немаленькую фору.
Пока коммандер вместе с послом и Андерсеном решали вновь всплывший вечный вопрос «что делать?», я мирно стоял возле дерева и будто бы беспорядочно перебирал файлы в инструментроне - мои движения были спокойными, и ничто не указывало на тяжкий взлом, который я сейчас устраивал всеми своими мощностями. Мне были нужны видеозаписи из жилого сектора, и виртуальный ломик был наиболее быстрым решением – я должен был убедиться, что и Рекс здесь, и Тали ещё не умерла. В общем, ничего экстраординарного, хотя делать это прямо в башне Совета с кирпичом вместо лица и расслабленностью в движениях – тот еще экстрим.

— Хэмминг! – позвал меня Шепард, на что я моментально откликнулся и быстро подошел. – Слушай внимательно. Мы отправляемся к одному торговцу информацией. Ты свое дело сделал, потому лучше отправься в свой офис и забудь, как страшный сон…

— То есть вам точно не нужна информация, что одного из агентов Серого Посредника перекупил наш подозреваемый? – я выключил инструментрон и посмотрел прямо в глаза Джону. – Я только что влез кое-куда и…

— Шепард, — голос Удины был измученным, как и его осунувшееся лицо, — нашим делом заинтересовался один из лучших специалистов по кибервойне на всей территории Альянса. Он сказал правду, что если бы его оставили в армии, то он там бы и служил до сих пор. А вы его отсылаете. Не совсем умно с вашей стороны.

Шепард прищурился, кажется, даже прикусил щеку в задумчивости, но понял намёк верно. "Оставили". Значит, Удина знает обо мне как один из тех, кого я бы назвал "посвященными". Те, кто знают, что Хэльстрём на самом деле меня ценит, а не использует. Значит, Хэльстрём сам ему об этом сообщил, уж не знаю с какой целью... Кажется, Рикорма ждёт время вопросов, когда мы в следующий раз встретимся.

— Но он гражданский! – хлопнул Андерсен кулаком по ладони. – Ему нечего делать на сверхсекретных операциях!

— Он гражданский из Корпорации, которая управляет всем Восточным Сектором, Андерсен, — Удина цыкнул языком. – Он в своей тарелке, в отличие от ваших бойцов. Он привык к расследованиям, интригам и минимизации жертв. И без него мы бы не сумели заставить Совет задуматься.

— Но Сарен все ещё Спектр! – рыкнул Андерсен, зло взглянув на Удину.

— Официально ему верят, — усмехнулся я. – Но не до конца. Осадочек-то есть. Да и меня наверняка захотят прикончить – я же тоже видел то, что видел ты, Шепард. И зря вы упомянули о видениях, это позволило ему настроить против вас двух из трех советников…

— Азари ты уболтал, — усмехнулся Удина. – Молодец. Обычно она всегда одергивает…

— Вы ее сексуально не привлекаете, — в ответ я выдал не менее многозначительную усмешку. – А вот я… Вы же понимаете, господин посол…

— Хватит шуток, — вздохнул Андерсен. – Мы уже поняли, что вы, Удина, со старшим Хэммингом прекрасно знакомы. Может быть, стоит все-таки приступить к работе? Все равно, без дополнительной информации нам не за что ухватиться!

— Отлично, — вздохнул Удина. – И то, что я знал Александра, абсолютно неважно. Он уже лет двадцать как убит, если вы не знали. Шепард, идите к Барла Вону, а господин Хэмминг направится прямиком в Логово Коры, к бывшему офицеру Си-Сек Харкину. Вы умеете не вызывать то самое чувство, которое появляется у контингента, собирающегося там, от общения с военными Альянса при исполнении…

— Вы имеете в виду отвращение, посол? – я не могу без шуток, Андерсен, не смотри на меня так, будто жаждешь прикончить!

— Нет, господин Хэмминг, — Удина все-таки позволил себе засмеяться, на что и Шепард, и Андерсен, не говоря уж об Эшли с Аленко, глазели как на Джокера, танцующего балет. – Я имел в виду подозрительность. Всего лишь обыкновенная, заставляющая вытащить оружие, подозрительность.