- Сэр!..

Шепард почувствовал, что на него надвигается какая-то опасность еще до того, как услышал знакомый обеспокоенный голос.

Мужчина резко повернулся в сторону, откуда раздался окрик, и увидел, что навстречу летит что-то большое и недружелюбное. За доли секунды подняв руки, он быстро поймал крученный мяч, направленный прямо ему в голову, блокировав таким образом угрозу получить шишку или, чего доброго, не слишком грациозно упасть на глазах у всех своих солдат и новобранцев.

- Уффф, сэр!... Здорово!

К нему подбежал младший сержант Клочков, носивший не самое лестное, но ужасно приставучее прозвище "Клок", наверняка данное каким-то умником своему другу за благозвучную фамилию. Хотя и без этого относительно броского прозвища паренек был довольно нескладен для того, чтобы получить парочку других: высокий и тощий, несмотря на все старания инструкторов, с длинными руками и тонкой шеей, на которой, к удивлению многих, держалась вполне обычная голова, выступающие вперед неровные передние зубы, выдававшие его скромное происхождение. Однако при всех внешних недостатках все в элизиумском гарнизоне, где был размещен ныне доживающий последние дни до расформирования 103ий дивизион, проявляли к пареньку симпатию, то ли признавая его незаурядные технические способности, то ли просто потому, что этот мальчишка подкупал своим оптимизмом.

Джон уверенным движением бросил мяч солдату, выглядевшему не слишком подобающе для службы.

- Где твоя футболка, Клочков? - Шепард указал на оголенный тощий торс солдата, скорее похожий на пустой мешок с выпирающими костями.

- Слишком жарко играть, сэр, - почесал за ухом тот и посмотрел наверх. - Сержант Бейтс разрешил.

- А я запрещаю, - нахмурился Джон. - Ты же не хочешь, чтобы подполковник снова устроил нам всем взбучку. Вот тогда будет действительно жарко. Заканчивайте с игрой, и чтоб ноги вашей на плацу через полчаса не было! Я не хочу, чтобы Тревор снова вырвал меня из увольнительной только потому, что вы, салаги, захотели позагорать.

- Понял, сэр, - хмыкнул Клок и вдруг, встав по стойке смирно, зажав баскетбольный мяч под мышкой, отчеканил не своим выражением: - Так точно, сэр! Не играть на глазах у всех жителей окраин, которые случайно могут подумать, что солдатам Альянса нечего делать, и написать жалобу на подполковника! В сто сорок первый раз!

- Отставить пародию, - усмехнулся Шепард и сложил руки на груди. - Тебе повезет, если Тревор не увидит, как ты корчишь рожу, изображая его. И тебе повезло, что у меня сегодня хорошее настроение, чтобы пропустить это мимо ушей. Кстати, где Бейтс?

- Работает гидом у нашего нового медика, сэр.

- Не понял.

- Майору Гриллу стало плохо, а наш медик, как вы знаете, ни черта не умеет, кроме как уколы в задницу ставить, - усмехнулся тот и добавил: - Сэр. Так что пришлось вызывать врача из элизиумской больницы. И довольно симпатичного. Она такая...

- Ясно, - оборвал Джон, не желая вдаваться в подробности. Ему не терпелось скорее покинуть гарнизон. - Выполняй приказ, Клочков, и не теряй время.

- Так точно, сэр! - отсалютовал тот и, словно герой комикса, вытянув руку вперед, а второй все еще сжимая мяч, бросился бежать обратно к самодельному полю для баскетбола на плацу.

Шепард не смог скрыть улыбки. Сержант был еще той занозой в заднице с главной характеристикой: непробиваемый идиот тире оптимист.

Такие люди встречались нечасто на пути лейтенанта Джона Шепарда. В основном, все больше сухие служаки, потерявшие интерес к простым вещам, доставляющим радость, или же настоящие циники с той же степенью непробиваемости, с какой любил радоваться всему вокруг младший сержант. Самое ужасное, Шепард чувствовал, что вскоре может превратиться в одну из этих категорий, просто еще не определился в какую именно.

Чтобы не искушать судьбу и случайно не намозолить глаза подполковнику, который просто души не чаял в возможности чем-то досадить своему лейтенанту, Шепард быстрее добрался до пункта охраны и передал свои документы на проверку. Солдат быстро просмотрел его разрешение на увольнительную, пробормотал: "Удачи, сэр", - и, деактивировав кинетический барьер, открыл ворота.

Похоже, попытки лейтенанта попасть за забор гарнизона уже стали притчей во языцех. Все кому не лень уже обсудили печальное невезение Шепарда оказываться "срочно необходимым" подполковнику всякий раз, когда первый хотел немного развеяться от своей однообразной службы в гарнизоне. Возможно, гадали все, лейтенант как-то неудачно пошутил в присутствии Тревора или просто наступил ему на мозоль?

На самом деле, Шепард вел себя безукоризненно. Его прошение о переводе из Разведки было сразу же одобрено адмиралом Райсом, в благодарность за службу в деликатном деле на Марсе.* Приглашение в программу "N7" Джон все-таки отклонил, но, несмотря на его категоричное несогласие пройти курс МВО в Рио-де-Жанейро и вступить в элитное подразделение, чтобы повысить свою квалификацию, Райс с периодичностью в три недели присылал ему напоминание о том, что программе требуются "именно такие люди".

Лейтенант без зазрения совести попросту стал удалять эти сообщения. Лучшим искуплением за прошлые грехи он считал службу в космопехоте, но какой-то идиот сверху перевел его сюда, на Элизиум, в охранный гарнизон, в котором солдаты от нечего делать пинали мячи и баклуши. Впрочем, этот идиот по имени Райс выполнял просьбу самого Шепарда, когда-то неосознанно оброненную полгода назад о том, что "на Элизиуме не хватает людей". Лейтенант уже пожалел о своих неосторожных словах раз сто, поскольку заниматься в колонии было особо нечем. А все его дальнейшие просьбы о переводе в действующий Флот, где пехота хоть изредка, но имела реальные шансы не забыть, что такое боевое построение или ведение огня, были отклонены.

Несомненно, чертов адмирал решил лично проследить за тем, что с Шепардом "все в порядке".

Джона это изрядно бесило. А подполковника Тревора бесило осознание того, что у его лейтенанта есть покровитель, кусаться с которым - зубы пообламывать. Вот поэтому Джону приходилось испытывать на собственной шкуре все теплые "признания в любви" от вышестоящего офицера, решившего, кажется, пакостить ему каждый раз, когда представится такая возможность.

Обо всем этом думал Шепард, шагая по вымощенной булыжником улице Элизиума, одной из самый красивых и многообещающих колоний Альянса.

Здесь и вправду было чертовски красиво, по крайней мере, на окраине: повсюду зелень и деревья, чирикающие птицы и прочая живность, которая изредка высовывала свои носы, привлеченная запахами из города, но быстро соображала, что лучше не соваться в это хитросплетение из домов, транспорта и жителей всех мастей.

За последние годы, слышал Шепард, колония разрослась как на дрожжах. Элизиум стал не просто поселением, а огромным городом, разделенным на Старый и Новый. В старой части, оставшейся после первых колонистов и занимавшей более 60 процентов территории города, проживали все, у кого не хватало средств для проживания в Новом городе. Последний был возведен за рекордно короткий срок - всего-то два года - и отличался не только широкими магистралями, улицами и обилием дорогих и даже высокопарных сооружений на квадратный метр, но и соответствующим по статусу населением, где расходы в сто-три кредитов в день считались почти мелочью. Приют демократического Альянса - город Элизиум стал жирным примером главного недостатка капитализма, рассекая очень богатых, живущих в новой части, прозванной "Островом", от обычных смертных большим искусственным Главным Каналом, мосты через который стали почти усмешкой над понятием "всеобщего равенства".

Инопланетян становилось все больше, и зачастую в человеческой колонии зарождались, а потом обрастали территорией настоящие кварталы для пришельцев, большую часть из которых составляли батарианцы. Это соседство с теми, кого негласно люди возвели в ранг "врага", приносило в жизнь колонии много суеты и криминала, но местная полиция из кожи вон лезла, чтобы сохранять в городе подобие порядка.

Джон преодолел быстрым шагом два квартала, выйдя на небольшую ухоженную площадь, где как-то поодаль высилось гранитное изваяние, изображающее героя Альянса Джона Гриссома. Интересно, а сам старик в курсе об этом? Шепард слышал, что тот живет особняком и в отдаленной части города. Возможно, это место упрямец просто обходит стороной.

Дойдя до нужного кафе, Шепард открыл двери и сразу же ощутил, что переместился во времени: обстановка внутри соответствовала забегаловкам конца двадцатого века. Столики, ничем не огражденные, устаревшие мониторы, транслирующие новости, барная стойка с открытками из прошлого и ни одного чуда техники. Лишь разношерстная толпа редких посетителей, состоявшая из какой-то человеческой парочки, одной азари и уминающего что-то малоприятное на вид крогана, напоминала о том, что на дворе сейчас почти на двести лет вперед.

- Добро пожаловать, - поприветствовал его старик у входа.

На вид ему было лет двести, не меньше, и он, наверное, как раз и застал еще то время, куда, сам того не хотя, и переместился Джон. Молча кивнув, лейтенант прошел внутрь и остановился, чтобы оглядеться. Тут снова рядом возник старик.

- Вас уже ждут, солдат, - сказал он и показал куда-то в угол.

Такое обращение Шепарда удивило. Он был в гражданской одежде и даже натянул на голову бейсболку, чтобы не слыть за вояку. Но, очевидно, маскировка была ни к черту.

- Как вы догадались? - спросил он.

Старик, усмехнувшись, пригладил свою седую бороду.

- Трах-тибидох, - проговорил он какую-то тарабарщину и, засмеявшись в усы, заковылял обратно ко входу, встречать других гостей.

Направившись в указанном направлении, Шепард увидел за столиком в самом отдаленном углу немолодого мужчину лет семидесяти. Лицо его было покрыто россыпью морщин и веснушек, седые волосы аккуратно зачесаны назад, а светлые глаза смотрели с пониманием и затаенной надеждой.

Эти глаза напомнили Шепарду другие, и шаг его, вначале решительный и смелый, отчего-то сбился и стал медленным.

- Лейтенант, - мужчина поднялся и протянул руку. Джон ответил на рукопожатие, мысленно обдумывая предстоящий разговор.

- Профессор Рейд, - Шепард уселся за столик, отодвинув рекламные листовки, по-старинному распечатанные на бумаге. Быстро бросил на них взгляд.

- Ваше?

- Да, простите, - мужчина сгреб листовки в одну кучу. - Если б я знал, что люди сейчас и читать-то разучились, не стал бы предлагать директору музея распечатывать буклеты на бумаге. За два дня только пять посетителей, готовых проявить интерес к ушедшим технологиям. Если захотите, загляните на досуге.

Рейд протянул один буклет. Шепард быстро пробежал по нему глазами: "Технологии 20 века и начала 21ого. От мобильных телефонов до 3D-принтеров", - и, машинально кивнув и засунув буклет в карман, откинулся на сиденье.

Повисло неловкое молчание, и, пока Рейд поправлял свои очки, Джон ощутил легкую досаду. Возможно, ему все-таки не стоило отправлять свое сообщение три месяца назад семье Рейдов со своими соболезнованиями.

То, что случилось на Камале полгода назад с рядовым Рейдом, было ошибкой лейтенанта Шепарда, тогда носившего кодовое имя Шилдс. * Это была первая смерть под его началом, и лейтенант испытывал особую горечь от мысли, что мог бы все исправить, будь у него больше времени или сложись все по-другому. Но Риц умер так быстро, что ему оставалось лишь глядеть, как молодой парень, совсем еще юнец, захлебывается собственной кровью. И несмотря на секретность операции на Марсе, Джон спустя три месяца все же отправил письмо отцу умершего со своими соболезнованиями и готовностью "помочь".

Правда, он не предполагал тогда, что Рейд-старший может этой готовностью воспользоваться и попытаться с ним встретиться. Первые две встречи были отменены, поскольку подполковник Тревор остро нуждался в том, чтобы насолить своему лейтенанту. Но третью избежать все-таки не удалось.

- Выпьете что-нибудь? - любезно предложил профессор, не зная, как перейти к главному.

- Нет, спасибо, - отказался Шепард, хотя он бы и не отказался от возможности погреть свое горло чем-нибудь крепким. Но не сегодня. И не с утра. Поэтому заказал себе крепкий кофе и, глотнув черную ядреную жижу, чуть сморщился, поняв, что собеседник внимательно наблюдает за его действиями.

- Лейтенант Шепард, - глубоко вздохнул Рейд, чтобы наконец заполнить повисшую неловкость. - Я хотел поблагодарить вас за то письмо. Для меня и моей жены важно знать, что у Томаса были друзья на службе. Моя жена плакала, когда читала его.

- Я ни в коей мере не хотел заставлять вашу супругу переживать, - нахмурился Шепард.

- Я знаю, - улыбнулся собеседник, с каким-то оценивающим выражением вглядевшись в лицо солдата. - И я благодарю вас еще раз, за то письмо.

- Вы поэтому настаивали на встрече? - поинтересовался Джон, уже догадываясь наперед об ответе.

- Нет. Я хотел узнать об истинной подоплеке этого письма. Понимаете, я ведь не наивен, лейтенант, как моя добродушная Эмма. Полгода назад Альянс привез нам дурную весть, сообщив о смерти сына. Потом привезли закованное в гроб тело и полностью оплатили похороны. А через две недели - зачислили на наш счет 234 тысячи 138 кредитов, из которых я пока не потратил ни единого. А знаете почему?

Шепард молчал, уткнувшись в свой кофе. Это все равно был риторический вопрос.

- Потому что у меня создалось впечатление, будто Альянс хочет откупиться от нас, - продолжал Рейд устало. - Или извиниться, откупившись деньгами. А значит, выдуманная ими история о том, что Томас защитил своего товарища на какой-то там операции - ложь. Я прав?

Допив свой кофе, лейтенант отставил кружку в сторону и посмотрел собеседнику прямо в глаза.

- Что вы хотите услышать, профессор Рейд?

- Правду, - сразу же нашелся тот, и в уголках его глаз засветились хорошо сдерживаемые слезы.

Это было проблематично - рассказывать правду. Хотя бы потому, что Джону рассказывать о ней было катастрофически неприятно, ведь это по его недосмотру рядового Рейда убили. И это не говоря уже о том, что вся операция была строго засекречена. Так что лейтенант, вздохнув, ответил:

- Я ничего не знаю. А если бы знал, то ничего не сказал бы. Вы ведь бывший военный, профессор, вы знаете, что такое присяга.

- Разве правда каким-либо образом вредит долгу перед своим государством? - нахмурился тот. - Хотя что я говорю?.. Наше государство погрязло в бюрократии и политике. Именно поэтому я ушел в отставку. Именно поэтому не хотел, чтобы мой сын служил...

Он говорил что-то еще, но Шепард отвлекся: его взгляд упал на улицу. Там, через дорогу, располагалось одно из зданий городской полиции, и там, возле входа, что-то происходило. Двое батарианцев вынырнули из здания и, с какой-то подозрительной поспешностью покинув крыльцо, стали пробираться сквозь толпу на другую улицу.

Инстинкты Шепарда закричали за долю секунды. Он едва успел прокричать: "Всем на пол!" и, схватив Рейда, броситься вниз, как в то же мгновение раздался сильный взрыв, волна от которого прошлась по улице и стремительно влетела в кафе, раскрошив при этом окна и снеся посетителей.

Какую-то минуту стояла абсолютная тишина, как будто никто вообще не понял, что произошло. Как будто жители в миг все смолкли разом. Или Шепарда настолько оглушило.

То, что он вовремя увернулся, спасло его от двух вещей: от серьезных порезов стеклом, мелкими осколками вылетевшим с невероятной скоростью, и от потери сознания, как случилось с некоторыми посетителями.

Мужчина тряхнул головой, прогоняя блики перед глазами и пытаясь прийти в чувство. Сквозь ватную пелену он понял, что тишина наконец-то сменилась криками боли, ужаса, но что больше его смутило и заставило каждому мускулу тела напрячься - это то, что сквозь эту пелену он услышал знакомые звуки выстрелов.

Какого хрена?!..

Голова прояснилась, и Джон тяжело поднялся на корточки, сразу же сообразив, что Рейд рядом с ним без сознания. На полу в беспамятстве распростерлись тела посетителей, в углу кто-то зашевелился и застонал, за барной стойкой, не выдержав такого натиска, лопнула опора стеклянного шкафа, и вся продукция повалилась на пол, пронзительно затрещав от столкновения.

- Рейд! - Шепард попытался привести в чувство профессора, но вдруг звук, показавшийся ему в начале выдумкой собственного разума, повторился, и лейтенант резко прильнул спиной к стене.

- Всем оставаться на своих местах и не подниматься! - негромко приказал он и осторожно выглянул.

Он не ошибся. Звуки выстрелов не были галлюцинацией. Они были вполне реальны, как и то, что несколько батарианцев, держа в руках автоматы, расстреливали ни в чем не повинных гражданских.

На улице творился настоящий хаос: взрыв раскурочил здание полиции, где вспыхнул пожар и откуда пытались вырваться перепуганные сотрудники. Пытались, но, избежав пожара, тут же ловили своими телами с десяток пуль, так как вооруженные батарианцы находились неподалеку и расстреливали гражданских вокруг как в каком-то жутком тире. Жители в панике разбегались во все стороны, давя друг друга, и те, кто не успевал, мертвым грузом валились на своих же соседей, замедляя их и не давая им возможности скрыться. Крики ужаса не стихающим, а только набирающим силу каменным градом посыпались отовсюду, смешиваясь со стонами, проклятиями и предсмертными судорожными всхлипами, становясь оглушительнее с каждым новым выстрелом.

Эта картина была настолько ирреальной, что Шепард даже не сразу поверил увиденному. Внутри всколыхнулся первый благородный порыв побежать на помощь гражданским, но солдат пару раз тяжело вздохнул, чтобы подавить в себе это самоубийственное желание. На анализ ситуации хватило и пары секунд: если он сейчас выбежит - ему конец. Батарианцы расстреливали толпу как от нечего делать. Жители с воплями разбегались кто куда, а значит, скоро улица опустеет, и эти двое террористов - или трое? - утолив первую жажду крови, начнут продвигаться вперед и, возможно, если их все-таки больше, зачищать близ расположенные здания.

Что это было? Террористический акт с целью убить как можно больше или все-таки начало чего-то другого?

Пригнувшись, Шепард снова добрался до Рейда. Тот уже постепенно приходил в себя.

- Не вставайте! - лейтенант быстро осмотрел его на предмет ранений или переломов, но ничего не обнаружил. Потом с такой же осторожностью метнулся в сторону другого посетителя, начинавшего стонать сильнее с каждой секундой. Это всем могло выйти боком, когда на улице смолкнут последние крики.

Раненым был тот самый старик, приветствующий всех гостей на входе. Удар взрывной волны отбросил несчастного в стену, и от столкновения, кажется, последний переломал все свои хрупкие кости. Но больше всего страданий ему причинял перелом бедра, из разорванных тканей на котором торчала желтая кость. Быстро осмотрев рану, Шепард понял, что своими силами ему не справиться.

- Рейд! - позвал он мужчину, и тот после некоторого замешательства подполз ближе.

- Что... что там происходит? - глаза мужчины были прикованы к разбитым окнам, за которыми творился хаос. - Я... я не понимаю...

- Профессор, - лейтенант схватил его за руку, потом указал на стонущего старика. - Побудьте с ним. Мне нужно найти аптечку!

- Там... - старик, тяжело дыша, приоткрыл свои веки. - За... за стойкой...

Он снова застонал, причем довольно громко. Оглядевшись, Шепард нырнул за барную стойку и, пошарив в её недрах, нашел аптечку. Резким движением вскрыв коробку, он остался разочарован: доза панацелина была всего одна, никаких стерильных повязок или гибких шин. Но спасибо хотя бы за панацелин!

Джон ринулся обратно, на ходу едва не запнувшись о тела влюбленной парочки, бесчувственно валяющиеся рядом, бросил взгляд на официантку-человека, с неестественно выгнутой шеей прильнувшей к стене, и вернулся к старику. Быстро вколол обезболивающее. Потом снова прильнул к стене с намерением посмотреть, что происходит на улице.

Хаос к тому времени начал стихать, превращаясь в редкие всплески из криков и выстрелов. Улица поразительно быстро опустела и приобрела вид декораций для фильма ужасов: повсюду были разбросаны тела, кое-где стонали раненые, врезавшийся в стену аэрокар пылал в огне, а виновники этого хаоса, негромко о чем-то переговариваясь, методично добивали раненных. Вот только это не было декорацией!

Шепард опустил взгляд на свою левую руку и активировал инструментрон, с досадой заметив, что вся его правая рука в крови и более того - дрожит, словно осиновый лист. Сжав её в кулак, он глубоко вздохнул.

Все, Джон. Это больше не Элизиум. Это место битвы.

Это здорово ему помогло, и он уже точными движениями пальцев попытался вызвать Штаб.

- Они отрубили связь, - вдруг раздался неподалеку чей-то низкий голос. Лейтенант увидел, что в темноте угла, там, где свет из окон утопал в сумраке закрытых дверей, кто-то находится. Кроган.

Действительно: все попытки связаться с кем-либо потерпели крах. Это в корне меняло дело. Отключить у противника все средства связи - первое, что сделал бы желающий не просто произвести террористическую атаку, а захватить объект.

Вот откуда-то раздались новые выстрелы, и завязалась небольшая перестрелка. Джон еще раз выглянул, пытаясь рассмотреть того или тех, кто, укрывшись за какой-то постройкой, вел по батарианцам огонь.

Без оружия в этой драке делать нечего. Шепард снова вернулся к старику, чьи стоны постепенно стихли и превратились в почти младенческое прерывистое хныканье.

- Моя Тара... моя девочка... - лепетал что-то старик, пытаясь встать и дотянуться до чего-то. Проследив за его рукой, Шепард понял, куда стремился старик: к молодой официантке с неестественно выгнутой шеей. На всякий случай Джон проверил её пульс, но никаких надежд, впрочем, не испытывал. Слишком очевидно.

- Сэр! - мужчина сжал морщинистую руку. - Мне очень жаль, но ничем вы ей уже не поможете...

- Нет-нет! - совсем захныкал старик. - Это моя правнучка... моя Тара...

- Сэр, вы ведь владелец? У вас есть тут оружие? - эти вопросы остались не услышаны, поскольку старик уткнулся лицом в свой руки и безудержно переживал свою потерю. Но вот он, вздрогнув всем телом при звуке очередного выстрела, отнял руки и посмотрел на Джона:

- В стене... в стене есть сейф, - проговорил он сбивчиво. - Там есть оружие.

- Там есть код?

- Да. 123456, - ответил тот. - Я... я никогда не мог запоминать числа... А Тара говорила, что такой код только дурак не отгадает... Ох, Тара!

- А черный выход, сэр? - не отставал Шепард, не давая старику снова уйти в себя. - Куда он ведет?

- На соседнюю улицу... Лайтин-стрит, - последовал ответ.

- Оставайтесь здесь, - приказал Шепард Рейду. - Позаботьтесь о нем. Как только смогу - я направлю сюда помощь. Но если такого не случится в ближайший час...

- Боюсь, он не выдержит часа, - мрачно проговорил профессор, схватив Джона за руку и не позволяя ему уйти. - А вам, лейтенант, может потребоваться моя помощь.

- Не можем же мы оставить его...

- Я останусь, - вдруг раздался тонкий голос, и, повернувшись на звук, Шепард увидел сжавшуюся на полу азари. - Я помогу ему.

- Что насчет биотики, мэм? - нахмурился Джон. - Она бы мне не помешала.

- Я... я не могу, - покачала та головой, спрятав глаза. - Я всего лишь ксеноархеолог, прилетела на раскопки...

- Хорошо, - кивнул тот. - Тогда, Рейд, вы идете со мной.

Вдвоем они пробрались за барную стойку, где в стене за шкафом Шепард после недолгих поисков обнаружил оружейный сейф с обычным кодовым замком, настолько хлюпким, что дверцу можно было взломать при помощи нехитрых стараний. Но поскольку имелся код, мужчина быстро ввел последовательность, ратуя на то, что хозяин не являлся приверженцем сложных паролей, и хотел извлечь содержимое.

И не поверил своим глазам. Внутри, бережно прильнув к задней стенке, стоял старинный дробовик, который Шепард видел только в музеях! На вид ему, как и его хозяину, наверное, было лет двести!

Твою мать!!

- Помповый, - раздался над ухом голос профессора со все еще заметной дрожью. - У моего дедушки был такой. Кажется, "Mossberg 500", выпуска где-то в конце прошлого столетия. Хотя я точно не уверен...

- Да с таким антиквариатом я ни один щит не пробью, - недовольно пробормотал Шепард, вынимая дробовик. Сдунув слой пыли и напрягая свою память, чтобы вспомнить простейшие азы работы с такой древностью, он быстро осмотрел ствол и затвор, потом проверил ударно-спусковой механизм, дернул за плечевой ремень, чтобы проверить его прочность, и остался доволен. Рядом в сейфе аккуратно стояла коробка с патронами, завернутыми в специальную влагонепроницаемую ткань. Выругавшись на свою невезучесть, Шепард быстро зарядил оружие, надеясь, что оно не рассыпается у него в руках, а от патронов еще есть какой-никакой толк, и они не взорвутся прямо у него в стволе!

- Теперь я хотя бы удивить могу, - прошептал он своим мыслям. Если бы не вся серьезность ситуации и тот печальный факт, что от этих семи оранжевых доисторических червяков с порохом, поглощенных черным стволом, зависит его жизнь, он бы, наверное, засмеялся.

- Эй, человек... - за спинами появился кроган. Средней комплекции - для этой расы, конечно, - с не самым большим горбом охотника, но тоже внушающим уважение, с желтыми прищуренными глазами. - Могу поделиться.

С этими словами он протянул Шепарду "Палач" самой простой модификации, в то время как вторая его рука держала "Хищник".

- Даже спрашивать не буду, откуда у тебя это, - скривив губы, произнес Шепард. Принял пистолет и протянул его Рейду. Тот, сглотнув, сжал его в неуверенных руках.

- Во время службы я никого не убивал. Не пришлось, - вдруг слабо признался профессор, пытаясь выровнять дыхание.

- Ну что ж... - Шепард резким движением передернул цевье, из-за чего раздался характерный "кла-клак". - Тогда самое время сделать это впервые.

И двинулся в сторону запасного выхода, надеясь, что предстоящий бой не станет его последним.

***

Румен вырвался из цепких объятий беспамятства с диким криком. Этот крик застрял в ушах и отдался в голове безжалостной трелью колоколов-маньяков, пока капитан не понял, что звук уже затих, а вместо него изо рта вырывается просто хриплый и какой-то чужой стон.

- Римли...

- Капитан, как вы себя чувствуете? - спросил кто-то, и по голосу Эдвин сразу же понял, что находится в лазарете и над ним склонилось лицо бортового врача Клариссы Малон. А это открытие всколыхнуло в памяти уже последние воспоминания: вот они с Харрисом стоят на мостике, обсуждая подозрительный сигнал "С.О.С" и не заметив, как к ним поднялась офицер Римли. Потом взрыв - на него наваливается всем своим весом старпом - и дальше тьма.

Румен попытался сбросить с себя последние остатки оцепенения, удивления и шока. Вот только от боли в теле избавиться не удалось, и она заставила его замереть.

- Капитан! - строго упрекнула его Малон, уложив обратно. - Вы ранены!

- Как серьезно? - потребовал он ответа, скорчившись от боли.

- Слава богу, не очень. Разрыв мягких тканей на правом предплечье, две трещины в левой бедренной кости, ожог лицевых тканей второй степени, - отчеканила та по-медицински холодно. - Я уже обработала ваши раны и остановила кровь, но для срастания костей нужно время...

- Где Харрис? - прервал её Румен и наконец оглянулся. Он находился в отдалении лазарета, закрытый со всех сторон плотной медицинской тканью от остальных пациентов, а, судя по звукам, их было полно. - Сколько пострадало?

- Сэр... я...
- Кларисса, отвечай!

Она кивнула.

- Пятнадцать человек ранены, Эдвин, - тихо проговорила она, перейдя на неофициальный тон и желая, очевидно, тем самым смягчить удар. - Включая тебя. И девять мертвы, включая... старпома Харриса.

Румен боялся это услышать. Сжав в ярости зубы и снова ощутив потоки боли, он почти прорычал от собственного бессилия. Это все его вина! За каждого члена экипажа!

- Если бы не Бредли Харрис, ты бы не выжил, - озвучила печальную весть женщина, сделав шаг вперед, но Румен остановил её своим бешеным взглядом.

- Кто командует, если Харрис мертв? Грейсток?

- К сожалению, он тоже мертв. Находился недалеко от эпицентра взрыва, получил травму головы, и я не смогла его реанимировать, сэр, - сглотнув, уже громче ответила она, снова перейдя на официальный тон. - Простите. Командование принял на себя штурман Брайсон, сэр.

Эта новость слегка успокоила Румена, но лишь слегка. Брайсон был опытным штурманом, провел на флоте более двадцати лет. И все же это не было поводом валяться без дела, когда на фрегате творится хаос.

Капитан, пересилив боль, принялся подниматься.

- Куда вы, сэр? - ужаснулась Кларисса, пытаясь остановить его, но, понимая безуспешность своих попыток, предложила: - Сэр, позвольте хотя бы вколоть вам еще дозу панацелина!

Сначала капитан хотел было отказаться от этого предложения, зная, что панацелин может быть нужнее его людям, но потом передумал. Если капитан будет недееспособен, это навредит экипажу еще больше. Поэтому он кивнул и дождался, когда женщина сделает укол.

Поднявшись и замерев, чтобы победить головокружение, он вскоре снова сделал пару шагов и, почувствовав наконец действие обезболивающего, решительным жестом откинул тканевую перегородку.

То, что он увидел, повергло его в шок. Раненые располагались кто где: в медицинских капсулах, на полу, даже за дверьми лазарета сидел кто-то, кто был в сознании и не подвергался риску. Чертовы шишки Альянса! Почему нельзя было сделать лазареты на фрегатах побольше?! И какого черта здесь делают те члены экипажа, которые не присутствовали на мостике? Пятнадцать раненных! Неужели заряд Римли был настолько мощным? И как вообще оказалось, что человек, прослуживший более семи лет на флоте, решил взорвать своих товарищей вот так, в одночасье?

Румен негодовал на всех и вся, пробираясь на вторую палубу и изрядно хромая. В воздухе пахло гарью. Освещение мерцало, не желая сдаваться, но неизбежно эпизодически проигрывая. Члены экипажа, мелькавшие рядом, капитана при таком освещении не узнавали, но потом, спустя пару секунд, замирали по стойке смирно и почему-то с пораженным выражением лица.

Эдвину некогда было обращать внимания на эти мелочи. Он добрался до второй палубы, где располагался командный пункт и мостик и где царила совершенная неразбериха. Брайсон что-то орал своим подчиненным, пытаясь перекричать треск ремонтной бригады, кровь с пола уже была смыта, хотя не так тщательно, как хотелось бы, как будто члены экипажа это проделывали в спешке. Возвышение, составляющее капитанский мостик, было раскурочено взрывом, стол с новейшим голопроектором превратился в хлам, а ступени были смяты рухнувшей с потолка переборкой. Несмотря на это, Румен поднялся туда, никем не замеченный во всеобщей суматохе.

- Брайсон! - громко позвал он, и штурман, едва не подпрыгнув от неожиданности, тут же отсалютовал.

- Капитан на мостике! - оповестил он всех остальных о присутствии командира. Эти учебные мелочи только сильнее разозлили Румена, вспомнившего, что обычно экипаж об этом предупреждал Харрис. Харрис, который сейчас был мертв.

Брайсон быстро взобрался на мостик, изобразив на лице крайнюю озабоченность при виде капитана.

- Докладывай, - потребовал последний, проигнорировав это выражение. - С самого начала.

- Сэр! - начал тот. - На судне было активировано три взрывных устройства! Предполагаю, что офицер Римли синхронизировала их на одновременную детонацию. В результате взрыва в инженерном отсеке двигатель был выведен из строя. Ядро поля эффекта массы не было повреждено. В этой зоне произошла разгерметизация корпуса. По моему приказу отсек был заблокирован. Старший механик Ломов собрал ремонтную бригаду, и сейчас они пытаются зашить обшивку, сэр, снаружи...

- Почему Ломов? - прервал доклад Румен, нахмурившись, и вдруг с отстраненным удивлением подумал, что хмурить брови ему как-то... неудобно.

- Главный инженер мертв, сэр, - продолжил Брайсон, чуть понизив голос. - Находился рядом с двигателем, его, как и нескольких членов экипажа, вытянуло в открытый космос...

- Дальше, - кивнул Румен, не позволив своему воображению нарисовать эту картину.

- Второй взрыв был произведен в рубке связи, сэр. Ранен один связист. Все системы связи повреждены. В настоящий момент сержант Прессли занимается ремонтом, поскольку лейтенант Кальнов...

Брайсон снова замялся.

- Я понял, давай дальше, - отрезал Эдвин, мрачнея все больше.

- Целью третьего взрыва, сэр, как я предполагаю, было устранение командующего, - продолжил штурман. - Пятнадцать раненных, девять мертвы.

- Что с лайнером? Тем самым, с которого шел сигнал?

- Никаких изменений, сэр, - последовал ответ. - Поначалу мы полагали, что после взрывов нагрянут пираты за нами и своим лайнером. Но чем больше времени проходит, тем больше у нас появляется возможностей приготовиться к нападению. Это не похоже на пиратов - предоставлять нам это время. Это нелогично для захвата цели.

- Потому что цель не мы, - пробурчал Румен, усмехнувшись. - Они с самого начала добивались лишь одного: хотели убрать нас подальше от Элизиума. Вывели из строя связь и двигатели. Теперь мы никому не в силах помочь, потому что сами нуждаемся в помощи. Я просто идиот.

- Сэр?

Румен какое-то время раздумывал.

- Брайсон, назначаю тебя своим старшим помощником, - наконец, вышел он из мыслительного ступора. - Возложи обязанности по навигации на другого. Есть у тебя кандидаты?

- Да, сэр. Сержант Прессли обучался по специальным курсам, но его не взяли...

- Пусть будет Прессли. Мы все равно зависли в космосе. Направь кого-нибудь толкового отремонтировать систему связи, если такое еще возможно. Проследи за "шитьем" корпуса. Отчет о повреждениях и список раненых и погибших мне на личный терминал через пятнадцать минут.

- Так точно, сэр!

- Как только я с ним ознакомлюсь, тогда и придумаем, что делать дальше, - выдохнул Румен, вдруг почувствовав себя крайне усталым. Голова снова закружилась. - Ты сказал: "чем больше времени проходит..." И сколько прошло после взрыва?

- Шесть часов и, - Брайсон сверился с датападом, - сорок минут на этот момент.

Капитан боялся услышать что-то подобное. И даже предположить, что сейчас происходит в колонии.

Он просто кивнул и направился в свою каюту. Поскольку лифты были заблокированы из соображений противопожарной безопасности, мужчине пришлось воспользоваться лестницей. От этого головокружение только усилилось, хромота доставляла массу неудобств.

Почти вломившись в собственную каюту, Румен скорее извлек бутылку с водой из запасов и, испытывая досадные помехи, приложил её к губам, выпил несколько глотков, пока не ощутил, что кожа на лице стала неприятно покалывать, а губы, казалось, совсем не были в состоянии подвижности.

Наконец, набравшись сил, он вошел в уборную и заглянул в зеркало, крепко сжав ладонями края раковины.

Напротив из зеркала на него смотрел какой-то ужасного вида незнакомец, чье лицо на три четверти было покрыто рытвинами ожогов, лопнувших волдырей и слезшей кожи. И все это было зафиксировано густым слоем гелеобразного панацелина.

От прежнего капитана Румена осталось лишь пол левой щеки, глаза и половина не обгоревшей при взрыве брови.

Все остальное принадлежало уже не ему.