Самое страшное — это остаться одной. Даже не тогда, когда в городе-миллионнике ты одиноко умираешь от тоски, не тогда, когда тебе некому позвонить, не с кем пропустить по стаканчику батарианского виски, не кому рассказать о проблемах и удачах... А когда тебе никто не сможет подать руку помощи. Когда никто не прикроет твою спину, глядя в прицел снайперской винтовки, не кинется в гущу зажавших тебя врагов, не будет стоять с тобой плечом к плечу под натиском противника. Вот это — страшно.
Нас было четверо. Стандартная команда, стандартное задание, очередная, некогда принадлежащая нам база, захваченная силами «Цербера». Наши базы в отдалённых уголках систем становились отличными мишенями, простой добычей для хорошо вооружённых «церберовцев». Сейчас все наши силы уходили на противостояние Жнецам. Я бы отдала предпочтение борьбе со Жнецами, чем с этими полоумными, несведущими людьми, которых я уже и не считаю людьми... Но задание есть задание, и его нужно выполнять. А мы... Мы всегда выполняли порученные нам задания. Слаженная работа в команде, безоговорочная поддержка, всегда верно и быстро продуманные указания нашего командира — лейтенанта Адатриса. Пожалуй, на моей памяти это был единственный турианец, способный настолько четко продумывать тактику. Как командир он заслуживал уважения... Да и не только как командир. Да и не только он.
***
— Нам прислали малявку! — оглядев меня с головы до ног и вперив взгляд на значок N6 на броне, пробурчал кроган.
— К твоему сведению, ты тоже был малявкой, — последовал ответ от адепта-человека, сержанта по имени Аксель Коннор, стоявшего рядом с ним.
Кроган фыркнул и отвернулся к иллюминатору челнока.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда она спасёт твою неподъёмную задницу, — продолжил мужчина и подмигнул мне.
Я улыбнулась, но промолчала.
— Ха! Да я скорее поверю, что она подорвётся на собственной гранате, — кроган хлопнул себя по колену и расхохотался.
— Бронт, заткнись, — вышел из кабины пилота турианец и оглядел присутствующих. — Сейчас не время разбрасываться соратниками, да и наш новый друг вполне может за себя постоять, иначе бы классификацию N ей не видать как тебе... Гм... Что там у тебя...
— Собственных яиц ему не видать, — вставил солдат и пихнул Бронта в плечо.
— Да иди ты...
— Успокоились. Сосредоточьтесь на задании. Нам предстоит доставить ценный, как любит говорить Хеккет, груз. Очередную забытую фигню, ничего из ряда вон выходящего, но есть нюанс: я изучил расположение... Достаточно обширная база, нужные нам объекты находятся далеко друг от друга...

Мы справились, в кратчайшие сроки доставив груз на борт челнока, а заодно полностью очистили базу от людей «Цербера».
— Молодцом, Вейлон, — лейтенант Адатрис хлопнул меня по плечу, — едва я замечаю ситуацию, как ты тут же находишь ей решение. Оперативно, — жвалы турианца чуть разошлись в сторону. Поверхностно зная их мимику, я догадалась, что он улыбается.
— Надо отметить удачное завершение! — Бронт ударил кулаком об кулак. — По порции ринкола на станции, ну?

Наша станция, болтавшаяся в закреплённом за нами участке, стала нам домом. Небольшие, вечно полутёмные каюты, длинные узкие коридоры, полюбившийся нашей команде док челноков...
Бронт, поначалу меня не взлюбивший, вечно с опаской поглядывал, как я перебираю в оружейной дробовики.
— Эй, положи «Клеймор», ну. Тебе отдачей голову оторвёт. Береги свою шкуру, малявка.
Он продолжал называть меня малявкой. Тыкал под ребро и изучающе разглядывал полученные результаты — появлявшиеся синяки. Потом причитал, что будь он таким мягкотелым, сидел бы дома и не вылезал. А с выбором дробовика помог.

— Не держи ты её так, будто задушить хочешь, — Адатрис прокомментировал мою манеру держать винтовку. — Расслабь ладонь. Снайперская винтовка — это верная подруга. Не раз может спасти тебе жизнь.
На стрельбище, где я проводила время часами, я перепробовала всё оружие. Я страстно любила дробовики и штурмовые винтовки. Первые за мощь, вторые за скорость. В совершенстве владела любыми их видами, но вот снайперской винтовкой овладеть не получалось. Цель в прицел попадала, я нажимала на спусковой крючок, и пуля улетала куда угодно, но только не куда нужно.
— Смотри.
Он был снайпером. Быстрыми, отточенными движениями перезарядил взятое у меня из рук оружие, поднял, уперев в плечо.
— Она — продолжение твоей руки. Не нужно её сильно держать, она никуда не убежит. Захватываешь цель, — я увидела, что он остановился на одной из мишеней, — делаешь вдох и нажимаешь на спусковой крючок на выдохе.
Тихий щёлкающий звук спущенного крючка, приглушённый звук разорванного пластика мишени.
— Попробуй. Это не сложнее, чем кидать гранаты, — он улыбнулся, протягивая винтовку прикладом вперёд.
Взяла я её в руки, по моему мнению, так же, как он, но Адатрис покачал головой и, переложив приклад чуть повыше — к суставу плеча, добавил:
— Продолжение твоей руки, Вейлон.
Вдох, попадание мишени в прицел, выдох, выстрел. Промах. Адатрис рассмеялся.
— Значит, не твоё... Зато гранаты ты кидаешь мастерски.

Аксель, заступившись за меня перед упрямым кроганом, сделал тогда то, что мало кто делал для меня до него... Привыкши к тому, что я только сама за себя, мне было необычно и... Очень спокойно, зная, что за моей спиной всегда есть надёжный щит.
— Как бы это глупо не звучало, скажу сейчас... — заварушка в нашем учебном центре, где мы едва не потеряли всех абитуриентов — настолько многочислен был тот отряд «Цербера». — Вейлон...
— Фантом! — закричала я, завидев его за спиной Бронта.
Коннор обернулся. Видя, как кроган одним ударом разломил надвое шлем изворотливого противника, хмыкнул и снова повернулся ко мне.
— Послушай, Керри. Может, и не будет случая это всё сказать... — он схватил меня и кинулся в сторону от брошенной рядом гранаты, — поэтому говорю сейчас... — выстрел из дробовика откинул в сторону подбирающего штурмовика.
— Следи за левым флангом, — он кивнул в указанную сторону. — Нет, не только я хотел это сказать, — он рассмеялся. — Ты отличный солдат. Ты отличный друг. Ты... Больше, чем друг для меня. Я рад, что мы... Что мы сейчас рядом.
— Ребята, «Атлас» на пять часов! — голос Адатриса прервал повисшую паузу после его слов.
— Мне тоже есть, что тебе сказать, — я выпустила самонаводящуюся гранату, — но в наших силах сделать так, чтобы был такой случай.

Бывало, мы собирались в нижнем секторе, распивали принесённый из бара виски и слушали истории из жизни каждого. Когда смешные, когда... Совсем не смешные. У каждого из нас в прошлом произошло что-то такое, что сделало нас такими, какими мы являемся, не смотря ни на что. Но вместе, вот в данный момент, одурманенные алкоголем, сидя рядом, возле ящиков со снарядами и шкафчиков с броней, мы были едины... Как были едины там — на поле боя, вместе, объединяя все свои силы и умения...
Когда я была маленькой, мне казалось, что неизведанные миры, космические корабли, бесконечность звёзд — это сплошная романтика... Не сказать, что я разочаровалась. Я ничего не ожидала от этих звёзд, вот ничего и не получила, кроме горечи... И всё, что у меня было — это объятия одного человека, эти разговоры на нижней палубе и шутливые тренировочные бои в зале, а также небольшая группа солдат, объединённых общим делом, которые, перебив всех врагов на локации, смеясь и подкалывая друг друга, залезали в наш потрёпанный боями челнок и становились для меня важнее всей цивилизации, всех вместе взятых миров, будучи здесь, рядом, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, пусть порой перемазанной в грязи и крови, пусть...
***
Нас было четверо. Стандартная команда, стандартное задание, очередная, некогда принадлежащая нам база, захваченная силами «Цербера». Так нам сказали... На деле оказалось совсем иначе — базу оккупировало бесчисленное множество Жнецов. Хаски, каннибалы, налётчики, твари, опустошители, баньши — им было не счесть числа. Адатрис отстреливал головы врагам из укрытия, я пыталась отключить один из детонаторов заложенной в комплексе бомбы, Аксель прикрывал меня, тогда как Бронт, рыча, разбрасывал в стороны каннибалов, чтобы убить подбирающуюся к нам тварь. Я старательно пыталась поскорее соединить проводки детонатора, но руки предательски дрожали и не слушались, гул боя и голосов напарников превращался в невыразительный шум. Инструментрон моргнул, сообщая об отключении. Отлично, осталось ещё два. Я, перезарядив винтовку, пустила очередь по ближайшим врагам и бросилась к следующему. До поворота, за которым детонатор находился, оставалось несколько метров, но дорогу мне перегородила очередная тварь. Я метнулась в сторону — занять укрытие, на ходу доставая дробовик. Аксель оказался рядом раньше и, пустив удар биотикой по твари, дал очередь из оружия. Закричав ему, что я кидаю гранату, сделала по цели несколько выстрелов из дробовика. Броня чудовища оказалась прочной, и супротив моим ожиданиям она не рухнула после взрыва гранаты, а наоборот, он словно придал ей сил, и тварь кинулась вперёд на Акселя, замахнувшись своей огромной лапой для удара. Ещё одна граната... Тварь рухнула, всё-таки зацепив лапой сержанта. Я подбежала к нему, на ходу отстреливаясь от напиравшей толпы каннибалов во главе с тройкой налётчиков.
— Жив?
Ответом был кивок. Я помогла ему подняться.
— Панацелин у меня на поясе, достань.
— Это Адатрис, меня обстреливают... Головы не поднять, где вы?
— Возле второй точки, — ответила я, пряча свою голову и прикрывая Акселя, пока тот использовал панацелин.
— Почти рядом, кеп, — рычащий голос Бронта заглушал слышную на его стороне перестрелку. — У меня тут компания баньши, дай мне полминуты.
— Хорошо. Вейлон, Коннор, займитесь бомбой, мы с Бронтом задержим их, конец связи.
— Ты беги, — Аксель пришёл в себя, — а я прикрою.
— Давай наоборот, — покачала я головой. — По мне только что не попадали несколько десятков пуль, и не на меня наваливалась огромная туша.
— Давай, я сказал, — он выбежал из нашего укрытия, беря на себя огонь противника, — я прикрою.
...Только бы мы остались живы. Только бы мы остались живы...
Это было всё, что вертелось в моей голове. Как защитить Акселя, Бронта, Адатриса, каждого из нас...
Третий детонатор отключен. Бежим к четвёртому...
— Один из членов отряда не отвечает, — раздался искусственный голос в динамике переговорного устройства.
Я бросила взгляд на карту местности, открытую на инструментроне. Сигнал Бронта горел жёлтым цветом, вместо привычного синего.
— Бронт, ответь! — Адатриса было едва слышно за криками баньши и звуками выстрелов. — Бронт!
Оглянувшись назад и поймав взгляд Акселя, я сменила направление на точку, где отключился Бронт. Он точно был жив. Нет, не может быть такого, чтобы... Чтобы его тело, окружённое горами трупов баньши, каннибалов и двух огромных тварей лежало ничком, с разорванной бронёй, и над ним нависала бьющая себя в грудь тварь... Нет, нет, нет! Одна граната, вторая, третья... Последняя... Выхватив дробовик, я понеслась прямо на тварь.
— Куда ты прёшь, Вейлон?! Сдурела?! — крик Адатриса в моей голове раздался отдалённо, приглушённо, словно бы он говорил мне это, находясь за стеной.
— Стой! — голос Коннора, бегущего за моей спиной, я услышала явственней, но не остановилась. Поздно останавливаться. Не сейчас.
Тварь обернулась и, завидев меня, испустила громкий рык. Медленно набирая скорость, двинулась в мою сторону. Отбросив дробовик в сторону, я обнажила голографический клинок и, быстро выбрав место для удара, словно просканировав, заметила мягкую ткань под её подбородком. Я всадила острие на всю его длину и отпрыгнула в сторону, стараясь приземлиться как можно дальше, чтобы падая, поверженная туша не смогла завалиться на меня. Тварь действительно упала, издавая ужасные булькающие звуки, но... Они приносили мне облегчение, видя, как мутная густая кровь из её горла растекается по земле.
— Это последний на этой стороне. Не расслабляйтесь, — голос Адатриса вырвал меня из оцепенения.
Я глянула на Акселя, настороженно оглядывающего местность и перезаряжавшего оружие. Он обернулся, видимо почувствовав на себе мой взгляд. Сквозь мутноватое стекло шлема было видно его озабоченные ситуацией глаза.
— Всё будет в порядке, — не знаю, зачем и кому я сказала эту глупую фразу...
— Так точно, — от чего-то хором ответили сержант и лейтенант.
И... В этом диалоге так не хватало одного грубого, резкого голоса, бросавшего короткую, но ёмкую фразу или завершавшего диалог коротким смешком...
Я присела возле изувеченного тела Бронта. Он был мёртв. Броню разорвал чей-то мощный удар со спины, прорвал кроганский панцирь, зацепив при этом мягкие ткани крогана. Бронт часто шутил про нас, мягкотелых людей, на которых, как он говорил, чихни, и он помрёт... А сейчас... Я отвернулась, чувствуя, что ярость и боль начинают меня душить. Это ещё не конец.
Словно в подтверждение моих слов рядом просвистел пуля.
— Сзади, — бросила я Акселю, поднимаясь с колен и наводя прицел на ближайшего к себе каннибала.
Нас было четверо. Осталось только трое...
— У меня кончились патроны, мать их. Прикройте, я видел тут ящик, оставшийся от наших, — Адатрис покидал укрытие. Я оглянулась на Акселя, ожидая его ободрения. Сержант кивнул.
— Я справлюсь, иди.
— Я быстро, — установив пилон поддержки в ближайшем укрытии, я побежала к турианцу.
Оставалась одна точка отключения. Отстреливаясь, я не могла посмотреть на карте насколько она далеко. Расчистив путь для лейтенанта, я, осматриваясь, ждала, когда он спустится. Спрыгнув, преодолевая небольшую по высоте лестницу, Адатрис побежал к ящикам с патронами, а я вслед за ним. Только бы там была хоть парочка гранат...
— Лови, — он кинул мне несколько термозарядов, — тут, слава Духам, есть несколько гранат, забирай.
— А тебе?
— У меня снайперская винтовка, — даже не смотря на то, что турианец был в шлеме, я знала, что он улыбается. Всегда, как только заходил разговор о его винтовке, он улыбался.
— Вейлон, Адатрис, я зажат!
Не дожидаясь команды лейтенанта, я бегом направилась к Акселю.
— Я отключу последний, — вслед мне раздался голос лейтенанта.
Чёрт, чёрт, чёрт... Я совсем забыла. В любой момент же может рвануть... Не рванёт. Адатрис справится... И Аксель справится. И я справлюсь.
Повернув на площадку, где находился Коннор, я тут же получила пулю в плечо.
— Не высовывайся! — крик сержанта резанул по ушам. — Где Адатрис?
— Отключает бомбу.
— Хреново. Снайпера бы... Я даже прицелиться не могу.
Я осторожно выглянула из-за стены. Его окружали, пилон был взорван, щиты на нуле. Перекатом перебравшись на несколько метров вперёд, я запустила по гранате в тварь и истошно вопящую баньши, схлопотав по ещё паре пуль, и кинулась в укрытие.
— Куда прёшь, Керри?! — злой голос Акселя раздался в наушнике.
Я взглянула в его сторону. Пара метров и тварь его достанет. Нельзя... Снова граната. Попав чётко под рога её брони, она рванула, кровавыми ошмётками разбрасывая в стороны чёрное мясо. Тварь заревела и обернулась в мою сторону. Отлично. То, что нужно — я достала дробовик.
— Я беру её, — обратилась я к Акселю. — Тебе остальных.
— Давай.
Целясь в тварь, краем глаза я видела, как Аксель поднял вверх биотикой несколько врагов, а остальных отстреливал.
Выстрел. Тварь тряхнуло, но она не отступила, а лишь начала разгоняться. Перезарядить. Выстрел. Вроде... Попала. Заметив откинутую для удара лапу, я присела, чтобы отпрыгнуть назад, но не успела, получив сильный удар по плечу. В глазах потемнело. Ударом выбило из рук дробовик. Я из последних сил рванулась в сторону и уже собиралась было в рукопашную кидаться на тварь, как заметила лежавший недалеко дробовик Бронта — «Клеймор». Он всегда его нахваливал за несоизмеримый со здравым смыслом урон.
— Керри, ты цела? — Акселя не было видно рядом, но его местонахождение было определить довольно просто по огромной вопящей куче врагов возле уходящей на второй этаж лестницы.
— Живее всех живых. Иду к тебе.
— Смотри мне. Сегодня мы не должны умереть.
Добежав до тела Бронта, на ходу подхватив тяжёлый дробовик, я развернулась на встречу догоняющей меня твари. Выстрел... Сильнейшая отдача мне в плечо, да выступившие не к месту слёзы на глазах. Поверженная тварь упала на землю.
— Я всё, подхожу к вам, — прозвучал в динамике запыхавшийся голос Адатриса.
— Керри, у меня баньши. Керри, я...
Крик ужасного создания со второго этажа... Того самого, что окружали каннибалы.
Мой мозг отключился. Я бежала так, как не бежала, наверное, никогда. Поднятый тяжеленный «Клеймор» в моих руках весил не больше листа бумаги, время для меня тянулось чертовски медленно. Когда я добралась до Коннора, мне казалось, что прошла вечность. Его на вытянутой руке над своей головой держала баньши, рядом крутились несколько хасков... Первым же моим желанием было пустить пулю из дробовика, но я остановилась, понимая, что могу задеть и Акселя, кинуть гранату тоже нельзя... Бросив «Клеймор» на землю, я, кажется, закричала, и обнажив клинок инструментрона, кинулась в гущу врагов.
Только бы успеть, только бы мы остались живы, только бы Аксель остался жив...
Рядом просвистела пуля и вонзилась в череп баньши. «Адатрис», — с облегчением пронеслось в моей голове. Баньши, обернувшись на лейтенанта, бросила Акселя. Тот обессиленно упал наземь и протянул руку к валявшейся рядом винтовке. Я не смотрела на врагов, не видела мчавшуюся на меня толпу каннибалов. У меня оставался один заряд панацелина, спасти, спасти... Аксель...
Удар синим сгустком энергии откинул его в сторону от винтовки и ударил об стену. Баньши медленно повернулась в мою сторону, словно удовлетворённая содеянным, и стала поднимать руку для нового удара.
— Один из членов отряда не отвечает, — прозвучал безучастный механический голос в наушнике.
— Уходи, Вейлон, — раздался голос Адатриса вслед за ним. — Уходи.
Я почувствовала, как силы меня покидают, и руки опускаются сами собой. Клинок с режущим звуком спрятался обратно в инструментрон. Я перевела взгляд с лежащего Акселя на идущую прямо на меня баньши. С её искривлённых пальцев на меня летел сгусток той самой синей энергии.
— Вейлон, уходи! Это приказ! — над моей головой пролетело несколько выстрелов чётко в лоб изувеченной Жнецами азари.
Приказ. Уходить. Я солдат. Приказ...
Я кинулась в сторону, стараясь избежать удара баньши. Не успела и едва удержала равновесие, чтобы не упасть. Красная пелена застилала глаза, но я видела её... Видела только её — свою цель. Стиснув зубы, я передёрнула затвор винтовки и пустила длинную очередь...
— Молодец, девочка, — сильно охрипший лейтенант нарушил тишину эфира. — Иди наверх. Мы справимся, всё будет...
Я прекрасно знала, какую именно фразу он хочет сказать. Но он затих и... И, взглянув наверх, туда, где было его укрытие, я увидела фонтан синей турианской крови и будто лазерный, но голубоватый прицел опустошителя, плавно надвигающийся в мою сторону... Панацелин... Последний... Где же он... Я успею, я успею, успею...
— Не спеши, — хрипло заговорил Адатрис, и до меня дошло, что я говорила это вслух.
— Какое к чёрту не спеши!
Я была почти наверху. Турианец зажимал бок руками, но сквозь его пальцы кровь просто хлестала. Кинув извлечённое из кармашка на поясе лекарство турианцу, я бросилась на опустошителя, прижимая к себе винтовку, пока он не успел взять никого из нас двоих на прицел. Двоих... Нас осталось только двое...
Несколько ударов прикладом винтовки и капсула опустошителя лопнула, обдав меня обжигающей смесью непонятной жижи и юрких роевиков. Броню прожгло, я застонала от боли, чувствуя, как силы меня покидают, и кровь будто заливает глаза... Буквально через мгновение боль отступила, зрению вернулась стабильность, и шум палящих по нашему укрытию каннибалов стал слышен во сто крат явственнее. Панацелин...
— Лейтенант!
Он лежал рядом со мной, и всё так же держал бок рукой, хотя было видно, что это совершенно бесполезно...
— Зачем?...
— Смеёшься, что ли? — строгий голос моего командира был единственным приятным звуком в окружавшем меня аду. — Мне уже... Всё я уже, — он вроде даже рассмеялся, но я не была уверена.
— Нет, за нами уже должен был вылететь челнок...
— Вот ты в него и сядешь.
— Без тебя не сяду. Какой я солдат без твоего командования?
— Хороший солдат, Вейлон, хороший. Держи, — он закашлялся от усилия, поднимая с пола свою снайперскую винтовку и протягивая её мне. — Может, я ей больше не нравлюсь, потому она не спасла мне жизнь, — Адатрис коротко рассмеялся и затих.
— Лейтенант?
Выхватив с моего пояса гранату, он кинул её за мою спину.
— Будешь тут сидеть, то вместе помрём, — злобно пробурчал турианец, подтягивая к себе одну из брошенных винтовок налётчиков. — Я о себе способен позаботиться.
Оглянувшись и заметив приближающуюся группу врагов, я кинула в них ещё одну гранату и поставила рядом с командиром пилон.
— Выживем, получишь ранг N7, — турианец перезарядил оружие нашими термозарядами. — Иди.
Нас окружали. С левого фланга были слышны крики баньши, прямо шли полчища каннибалов и налётчиков, дрожал пол от приближающейся твари... Мы выживем. И ни ради N7, а ради того, чтобы показать этим чёртовым Жнецам, из какого мы теста, ради того, чтобы показать, что мы никогда не сдадимся, ради всех тех павших, чьи тела остались в безвестности, ради сотен отчаянных солдат, которые кидаются на врага из последних сил, не жалея себя и веря в то, что есть хотя бы ещё один — такой же, как он, окружённый врагами, последний выживший... И... Когда знаешь, что всё зависит только от одного тебя, не боишься. Никто не осудит.
— Один из членов отряда не отвечает, — снова прозвучал безучастный механический голос, вызвавший лишь болезненную судорогу во всём теле и медленный поворот головы в сторону Адатриса. Он так и лежал, откинувшись спиной на стену, крепко сжимая одной рукой вражескую винтовку, другая же безвольно упала в лужу синей крови. Рядом лежало два убитых налётчика, незамеченных мной. Видимо, они пытались зайти с той стороны.
Я отвернулась. Стало тяжело дышать, трудно смотреть — глаза предательски застилали слёзы. Я слышала, как по лестнице поднимается очередной отряд каннибалов... Сейчас они будут здесь. Их слишком много, мне с ними не справиться. Я одна... Совсем одна, больше здесь никого нет...
«...Береги свою шкуру, малявка...»
Ладонь непроизвольно сжалась в кулак. Бронт... Он бы смеялся надо мной, если бы я так просто сдалась. Ну уж нет. Я огляделась в поисках оружия.
«...Снайперская винтовка — это верная подруга. Не раз может спасти тебе жизнь...»
Я улыбнулась. Да не только Бронт смеялся бы надо мной. Отчего-то живо представилось, как лейтенант укоризненно качает головой, глядя на меня...
«...Смотри мне. Сегодня мы не должны умереть...»
Аксель...
Граната в гущу поднявшихся наверх каннибалов. Двое из толпы, которых не сильно задело взрывом, подходили ко мне. Удар в грудь клинком инструментрона одному, подкат и удар в голову другому. Я подбежала к ещё действующему пилону, на ходу подбирая заложенный в него запас термозарядов и гранат. Нужно занять укрытие. Я перезарядила снайперскую винтовку, осматриваясь.
— Отряд «Зета-пятнадцать», челнок за вами отправлен, следуйте на точку эвакуации, — прозвучал ненавистный механический голос, не придающий облегчения.
Вовремя, чёрт возьми.
— Лейтенант Адатрис, это пилот Метьюз Денан, мы будем через пару минут.
Я прицелилась в голову налётчику.
— Отряд уничтожен, — отозвалась я, — на связи младший сержант Вейлон.
— Принято. Денан, конец связи.
Выдох. Промах.
Вдох. Перезарядила. Выдох.
Выстрел и... Голова изувеченного турианца взорвалась..

Самое страшное — это остаться одной. Даже не тогда, когда в городе-миллионнике ты одиноко умираешь от тоски, не тогда, когда тебе некому позвонить, не с кем пропустить по стаканчику батарианского виски, не кому рассказать о проблемах и удачах... А когда тебе никто не сможет подать руку помощи. Когда никто не прикроет твою спину, глядя в прицел снайперской винтовки, не кинется в гущу зажавших тебя врагов, не будет стоять с тобой плечом к плечу под натиском противника. Вот это — страшно.
Нас было четверо. Стандартная команда, стандартное задание, очередная, некогда принадлежащая нам база, захваченная силами «Цербера». Наши базы в отдалённых уголках систем становились отличными мишенями, простой добычей для хорошо вооружённых «церберовцев». Сейчас все наши силы уходили на противостояние Жнецам. Теперь я отдам предпочтение борьбе со Жнецами, чем с этими полоумными, несведущими людьми, которых я уже и не считаю людьми... Но... Задание есть задание, и его нужно выполнять. А мы... Мы всегда выполняем порученные нам задания. Слаженная работа в команде, безоговорочная поддержка, всегда верно и быстро продуманные указания нашего командира — лейтенанта Адатриса. Пожалуй, на моей памяти это был единственный турианец, способный настолько чётко продумывать тактику. Как командир он заслуживал уважения... Да и не только как командир. Да и не только он.
***
Нас было четверо. Осталась только я. Глядя из иллюминатора забравшего меня челнока на открытую площадку побоища, я держала на коленях тяжёлый и забрызганный чёрной кровью «Клеймор», а другой рукой опиралась на действительно спасшую мне жизнь снайперскую винтовку. Я чувствовала на груди прохладу от недавно снятых с обладателя армейских жетонов на имя сержанта Акселя Коннора. Я не осталась одна. Я никогда не буду одна. Моя команда всегда будет рядом со мной. Нас всегда будет четверо.